– Я уже сказала, что не брала твой чертов зонтик!
– Что с тобой?
– Это с тобой что-то, Алексис.
Я встряхнула шубу из шиншиллы, чувствуя себя, как мокрая курица.
– Извини.
– Ты обвинила Тома в моем изнасиловании! – Она вскочила с дивана, её темные глаза сверкнули на фоне золотистого интерьера. – Заявила ему, что я сказала тебе, будто он меня изнасиловал. Почему? Почему, Алексис? Почему ты совершила такой подлый, отвратительный обман?
Профессия манекенщицы давала одно преимущество – умение в любых обстоятельствах сохранять невозмутимость.
– Прежде всего я разожгу огонь в камине, если ты не возражаешь. Здесь можно околеть. Потом налью себе бренди. После этого отвечу на твой вопрос. Если у тебя хватит терпения подождать.
Она снова села и мрачно уставилась на стены, имитировавшие черепаший панцирь. Я не торопилась. Работая у мадам Терезы, я научилась скрывать растерянность и волнение.
– Я поняла, что в прошлую среду, когда ты вернулась домой с таким самодовольным видом, ты была с Томом, – сказала я, согреваясь. – Я не поверила в то, что ты занималась с подругой. Поэтому я отправилась к Тому. Зная резко негативное отношение твоего отца к этому человеку, решила уничтожить вашу связь в зародыше, пока не возникли серьезные неприятности.
– Подлая тварь.
– Том охотно признался, что в прошлую среду, как я и подозревала, вы переспали. На самом деле этот жалкий негодяй был вполне доволен собой. Теперь я подхожу к главному. Я знала, что Том не насиловал тебя. Ему не было нужды это делать. Я лишь представила дело так, будто ты сказала мне об этом. Я хотела отпугнуть его, чтобы он в дальнейшем не приближался к тебе. Судя по твоему печальному лицу, мой план, похоже, сработал. Полагаю, он не хочет больше тебя видеть.
– Да, не хочет. Благодаря тебе.
– Я нахожу это весьма интересным. Это лишь подтверждает, что твой отец был прав с самого начала. Если бы Том хоть на йоту любил тебя, он бы не позволил так легко запугать его. Он бы дал мне отпор. Но ты ничего для него не значишь, он просто переспал с тобой, и все. Поэтому я не жалею о том, что отправилась к нему с этим вымыслом об изнасиловании. Твой отец отправлял тебя в лучшие учебные заведения не для того, чтобы ты тратила свою жизнь на какого-то никчемного лабуха.
Разъяренная моими словами Джинна покрылась алыми пятнами. В гневе она выглядела ужасно.
– Ты – самая отвратительная лицемерка, какую я когда-либо встречала, Алексис. Кого ты рассчитываешь обмануть твоим благородным объяснением? Уверяю тебя, со мной этот номер не пройдет. Я не так глупа, чтобы поверить твоей жалкой, неубедительной лжи.
Она встала и направилась ко мне.
– Я скажу тебе, что произошло на самом деле. Ты пришла к Тому не для того, чтобы защитить меня, а чтобы самой соблазнить его. Вчера ты ничего не заказывала в 'Алджернон Эспри'. Я позвонила туда и проверила твою нелепую сказку насчет розы и вербы с сережками. Там нет такой записи. Я знала, что ты изменяешь моему отцу, но до настоящего момента не догадывалась, с кем именно. Сегодня ты тоже была у него. Я услышала твой возглас, когда позвонила ему. Если тебе позарез нужен этот паршивый зонтик, почему бы тебе не позвонить на Фулхэм? Я готова поспорить на мой последний фунт, что он именно там!
К моему изумлению, она замахнулась и ударила меня по лицу в тот самый момент, когда открылась дверь, и в комнату после тяжких дневных трудов вошел Иэн.
– Господи, – сказал он, переведя взгляд с Джинны на меня. – Что здесь происходит, черт возьми?
Если бы я преднамеренно подстроила эту сцену, то не смогла бы выбрать время удачнее.
37
Увидев, как дочь ударила его жену, Иэн Николсон отнюдь не обрадовался – особенно после проведенного в Сити насыщенного, плодотворного дня. Иногда самые коварные происки партнеров оборачиваются для компании финансовыми выгодами. К удивлению Иэна, именно это произошло днем.
Крупная сеть супермаркетов, прежде пользовавшаяся услугами другого коммерческого банка, вследствие антисемитизма решила перейти к Николсону. Другой банк принадлежал евреям, и новый владелец магазинов, арабский консорциум, объявил, что возражает против использования еврейских денег. Ради умиротворения арабов руководству сети, собиравшемуся выбросить на фондовый рынок пакет акций, пришлось отказаться от сотрудничества с евреями.
Хотя Иэн осуждал антисемитизм, как один из видов расизма, он давно научился игнорировать свои личные убеждения, когда речь шла о бизнесе. В результате этого его компания получила возможность заработать немало денег.
Ему и его партнерам ещё оставалось решить, назначат ли они фиксированную плату за осуществление сделки или попросят процент от вырученной суммы. Сам он склонялся в пользу последнего варианта, полагая, что таким образом им удастся получить более значительную прибыль, но следовало убедить в этом других директоров банка, обладавших консервативными взглядами.
Завтрашний день обещал стать напряженным, и поэтому Иэн рассчитывал на спокойный домашний вечер. Мягкие тапочки и курительная трубка – вот в чем он нуждался. Вместо этого он столкнулся с истерически настроенной дочерью и возмущенной женой, окаменевших при его появлении.
На несколько мгновений в комнате воцарилась тишина. Женщины стояли возле камина, их столь непохожие профили выражали безмолвную ярость. Облаченная в черное Алексис поблескивала кольцом с бриллиантом и изумрудом. Джинна, гораздо более миниатюрная и хрупкая, стояла перед мачехой в бежевом брючном костюме из вельвета, плотно обтягивавшем её изящную фигурку (казалось, ещё вчера она ходила в белых гольфах). Их было трудно представить в роли противников.
