в этих краях. Как Дверь Оуэна в больнице. Может, ей просто нужен кто-то, кто будет ее любить.
Что ж, у нее есть Стэн. Он сидит, прислонившись к Двери, у него течет кровь. О черт, Стэн!
– О черт! – Я отодвигаюсь от Райана. – Стэн. – Я падаю на колени, мне больно, камень твердый, но… Стэн.
– Больно, Элли, больно, – удивленно говорит он.
Его кровь черная и липкая на вид, она капает на камни, стекая между пальцев Стэна. Он прижимает ладонь к ноге, там большой укус, и теперь я знаю, что сделали бы с нами мокрицы, если бы подобрались близко.
– Не прикасайся к нему, – говорит Райан.
Он садится на корточки с одной стороны, и Рокси – с другой. Кристиан не реагирует, он продолжает макать камни. Они скоро закончатся.
– Уверен, это больно, – наконец произносит Райан.
Он просто смотрит, как кровь Стэна течет у него между пальцами. Большая капля образуется и падает на камни – и я вижу, что Двери резко загораются, так же как когда я роняю кровь. Только цвета темнее, и Дверь, которая светится для Стэна, – не та, которая светилась для меня. Она зеленая и влажная, и мне она не нравится. Райан ничего не замечает. Он говорит:
– Мне так жаль, приятель.
Стэн издает нервный смешок:
– Конечно, дружок.
Райан пожимает плечами и смотрит на меня:
– Мы не можем прикасаться к нему. Ты не можешь прикасаться к нему – у тебя открытая рана. Если хоть капля его крови попадет в тебя…
Райану не обязательно договаривать. Если хоть капля крови Стэна попадет в меня, мне крышка, верно? Я наверняка стану после этого оборотнем. И поскольку нет способа помочь Стэну, наверняка не найдется способа помочь мне.
– Стэн, – говорит Райан, – ты можешь двигаться?
– Я не уверен, могу ли я хотя бы дышать, – отвечает он, однако пытается встать на ноги, медленно скользя спиной по камням Двери.
Он делает глубокий вдох и выдох, и я чувствую исходящий от него запах смерти. Аромат лета угасает. Не знаю, сколько он еще продержится.
– Пойдемте, – понукает нас Рокси. – Нам предстоит долгий подъем.
Она прячет ножи в ножны и берет меня за руку. Быстрое пожатие – и внезапно я чувствую себя лучше. Рокси рядом и прикрывает мне спину. Должно быть, я все-таки нравлюсь ей хоть немножко, иначе она убила бы Стэна, когда у нее была такая возможность, во время сражения.
Райан делает движение головой в сторону Кристиана:
– Ты готов, Кристиан?
Впервые он обратился прямо к Кристиану, на моей памяти, за все время путешествия.
Кристиан просто клацает в ответ. Я смотрю на Рокси, и мы общаемся бровями. Я натренировалась в бровеговорении. Если Кристиан не умрет, нам придется убить его в конце; теперь он почти превратился в демона.
– Как аватар может превратиться в демона? – тихо спрашиваю я.
– Что такое хлопок одной ладонью? – отвечает она, и я морщусь:
– Я серьезно.
Райан аккуратно бинтует ногу Стэна банданой Кристиана. Полагаю, Кристиану она больше не нужна. Райан помогает Стэну встать и смотрит на нас:
– Вы все, возьмите каждый по камню. Пошли.
– Как, черт возьми, мы сможем подняться туда?
Я не захватила с собой спелеологическое снаряжение, да никто и не сказал мне перед началом похода, что оно может понадобиться.
– Взберемся, – отвечает Райан. – С помощью рук. – Он слегка улыбается мне. Похоже, ему это нравится.
– В этом нет ничего веселого! – огрызаюсь я.
– Нет, но это интересно, – возражает он, и я хмурюсь:
– Сопляк.
– Стерва.
– Влюбленные пташки, – говорит Рокси, пытаясь сдержать смех. Но безуспешно.
– Ладно, дайте я… – Я вздыхаю и закрываю глаза.
Здесь повсюду Двери, в большинстве случаев наверху, и, когда я сосредоточиваюсь на них, они все ярко вспыхивают и хотят поговорить со мной.
Ближайшая мерцает синим, она огромная, в четыре или пять раз больше меня, высокая, широкая. Наверху.
Я указываю на нее и снова вздыхаю.
– Вверху, примерно в пятидесяти футах, – сообщаю я.
Кристиан издает какой-то невнятный звук. Я поворачиваюсь к нему:
– Послушай, у тебя ведь есть руки. Вспомни, как ими пользоваться.
«Вспомни, как ими пользоваться», – приказываю я ему.
Райан задает темп, достаточно легкий для Стэна, но постоянный. Он болтает, думаю, для того, чтобы отвлечь меня, но через некоторое время я перестаю слушать, потому что это меня расстраивает, а когда я расстраиваюсь, то злюсь. Он читает лекцию на тему демонов, рассказывая об одном, называющемся друдж, – это зороастрийский демон лжи. Звучит не очень интересно. Бла-бла, он лжет и погружает все в хаос, и победить его можно только правдой. Какой прок в демоне, с которым нельзя сражаться?
Рокси карабкается рядом с Кристианом. Он щелкает, и она шипит, и я уверена, что это что-то означает, но у меня начинает болеть голова. Стэн просто идет на звук голосов наших аватаров, он тише, чем обычно, и я слышу, как он втягивает воздух каждый раз, когда делает неверное движение.
Взбираться на горы – действительно тяжело, и чем дальше мы уходим от коричневой Двери, тем темнее становится в этом измерении и тем громче гудение.
Я прерываю Райана в тот момент, когда он рассказывает о ладжаблессе – карибском демоне с коровьим копытом, завлекающем людей на их погибель.
– Что это за жужжание?
– Насекомые. – Райан говорит так, словно это не самая ужасная вещь на свете. – Ты не думала, почему тут нет света? Насекомые закрывают его.
– Ты врешь.
Я поскальзываюсь на камне, и мне приходится ухватиться покрепче. Мокрицы, насекомые, и меня уже чертовски тошнит от потусторонних миров в целом, о боже мой. Руки болят, и я уверена, что они скоро начнут кровоточить. Ну хоть туфли подходящие. С круглыми носками, достаточно прочными, чтобы легко втыкаться в мягкий камень, но подошвы поизносились от ходьбы и стали скользкими.
– Честно. Они не кусаются, ничего такого, просто они… существуют.
– Отлично, – бормочу я. – Мне намного лучше.
– Ты когда-нибудь слышала о двен? – спрашивает он.
– He-а, это очередной карибский демон?
– Тринидадский. Когда умирает некрещеный ребенок, его ступни поворачиваются пятками вперед и он не может ходить.
Я не ребенок и не крещена. Моя семья так далека – была так далека – от религии, как только возможно.
– Что ж, полагаю, я влипла, – говорю я и цепляюсь за очередной выступ в скале, подтягиваюсь, цепляюсь за другой выступ, подтягиваюсь…
