Соль и серебро

кожу ламии.

– Элли… – начинает он.

– Не надо, – перебиваю я, отстраняюсь и встаю. Иду к Двери.

Я умею убивать вампиров и оставаться невредимой. Это вовсе не сложно. Они просто рассыпаются. Я умею убивать оборотней. Я знаю, как убить лучшего друга.

Я не хотела, но сделала это; я оглядываюсь. И вижу оборотней, спускающихся с деревьев и собирающихся вокруг тела Стэна, они уносят его наверх, в листву. Райан был прав насчет банданы; оборотень в теле Стэна увидел Ад, и оборотни Ада нашли его.

Дверь в этом измерении зеленая, конечно же, и она вспыхивает ярче, когда я прикасаюсь к ней. Мне снова надо резать руки, устало думаю я; нож едва касается кожи, как Дверь внезапно теплеет, радуясь мне, стремясь дать мне все, что я хочу. Но она не может вернуть мне Стэна или родителей. На самом деле она не может дать мне ничего из того, что я хочу.

Зеленая Дверь покрыта листьями и ветками, которые нам приходится разгребать, проходя.

Я оглядываюсь и прихожу в ужас:

– Мы что, вернулись в пещеры?

– Не знаю. – Рокси осматривается и щурится в темноту.

На гладких стенах пещеры непонятно как – с помощью магии? – прикреплены факелы. Снова тот самый сыроватый воздух, ветерок, который на самом деле не дует.

– Меня достало это дерьмо. – Я прислоняюсь к пещере и соскальзываю на пол. Здешняя Дверь – это просто вход в другую пещеру. Она почти не светится.

«Привет?» – настойчиво зову я.

Привет, – отвечает она, но неохотно.

«Разве ты не хочешь ничего мне дать? Или поныть, как трудно быть Дверью в этот век людей, которые не ценят, как прекрасны адские измерения?» Я отковыриваю грязь, прилипшую к туфлям. Они больше не девственно-белые. Не то чтобы они точно были девственные, когда мы отправились в путь, поскольку это мои рабочие кухонные туфли. На них был жир, соус барбекю и грязь. А теперь к этому добавились внутренности демонов и прочие ужасные вещи. Может быть, даже кровь Стэна.

Нет, – отвечает она. – Я лишь хочу, чтобы меня оставили в покое.

«Да, я знаю, как это бывает». – Я умолкаю.

Подняв глаза, я вижу, что Рокси и Райан яростно перешептываются. Рокси жестикулирует в мою сторону. Райан натянул шляпу на глаза. Исида, Иштар и львица выглядят скучающе. Змеи тоже скучают. И посреди этого всего я тоже начинаю скучать. Тоска зеленая. Готова поспорить – готова поспорить, что аватары, или что там меня защищает, знают, что здесь ничего не происходит, поэтому им не надо нас защищать. Ничего не происходит, ничего опасного… здесь, в Аду? Необычно.

– Это другое измерение, – объявляю я. – Во-первых, эта Дверь не хочет со мной говорить. Во-вторых, если бы мы снова оказались в мире ламий, змеи нервничали бы, не так ли?

– Да, мы уже вычислили, что ты общаешься со злом, – говорит Рокси.

– Не надо вредничать. – Я скольжу вверх по стене. – Я просто говорю.

– Так где же мы? – утомленно спрашивает Райан.

– Это… – Я закрываю глаза и ищу Дверь.

Весь мир темный. Я вижу еще более темные фигуры на месте аватар, тени зеленовато-синие. Двери яркие, водоворот красок манит меня к себе.

Но меня притягивает что-то еще – место между Дверями. Они маленькие по сравнению с тенью между ними. Они окружают ее.

Это рука.

Вот оно!

– Это место, где находится рука Франклина.

Открыв глаза, я вижу, что Рокси сконфужена.

Я закатываю глаза.

– Это то, что мы с Райаном называли рукой, которую ищем. Воды жизни. Здесь мы это найдем, – говорю я. – Я вижу. Это здесь.

– Где? – Рокси весьма скептически смотрит на меня из-под полей шляпы.

«Где?» – спрашиваю я. И голос, состоящий из множества голосов, отвечает: Здесь.

Гм… Странно. Но давайте поразмыслим. Я указываю в другой конец пещеры, где туннель изгибается.

Райан странно смотрит на меня.

– Откуда ты знаешь? – спрашивает он, и это почти забавно – видеть его растерянным.

– Ну… На самом деле мне не хотелось этого говорить, но мои экстрасенсорные способности усиливаются. Вроде вещих снов, понимаешь? И Двери.

– Я думал, у тебя был только один вещий сон.

– Да, но это на один больше, чем было до этого, – замечаю я и поворачиваюсь к Рокси. – И Двери – они много говорят. Это теперь даже не ощущение. Они хотят говорить со мной. Они хотят делать то, что я хочу. Это не совсем нормально.

Рокси фыркает:

– Дорогуша, мы бредем по потустороннему миру. Что в этом нормального?

Я едва не улыбаюсь:

– Точное замечание.

– Какого черта мы тут стоим? – возмущается Райан. – Если рука здесь и воды жизни тоже, или что там Иштар хотела, чтобы мы нашли, – если это здесь, пойдем и возьмем.

Мы быстро идем к туннелю и поворачиваем в первый загиб. Ничто не набрасывается на нас, ничто не пытается убить. Тишина сверхъестественная; даже сапоги Райана не производят ни звука.

Туннель снова заворачивает и резко открывается в огромную пещеру размером с три мои закусочные, залитую огнями жаровен. Хотя можно ли назвать комнату, целиком сделанную из золота, пещерой? Думаю, должно быть другое слово. Например, вот дерьмо!

Я немедленно осознаю, что не забыла примерные цены на золото на открытом рынке. Может, это Ад соблазна. Великолепного золотого искушения.

Райан говорит, не глядя на меня:

– Тебе это не надо.

Вот, значит, как. Ему не приходится подводить баланс каждый вечер, думать о качестве пищи, которую надо купить, или где взять деньги на фирменную символику, или считать, как долго мне еще надо копить деньги, чтобы выкупить закусочную у Салли. Золото было бы отличной идеей.

Через секунду я понимаю, что, вместо того чтобы думать о дорогой одежде, больших домах и возвращении к прежней жизни, я представила, как вкладываю деньги в закусочную. Жизнь, которая у меня есть сейчас, более ценна, чем та, которую у меня отобрали, и не только потому, что в ней есть Райан.

Даже не знаю, что делать с этим пониманием.

Рокси касается моего плеча и показывает на противоположный конец пещеры. Там стоит трон.

Мы подходим ближе, поскольку других вариантов нет, и штука на троне становится различимой. Это… вы смотрели «Психоз»? Все смотрели «Психоз». Та штука на троне? Это мать Нормана Бейтса, только без платья и парика. Труп с широко открытым ртом, склонившийся вбок, руки лежат на коленях ладонями вверх. Его ноги не касаются пола, как будто они усохли после смерти мумии.

Я нюхаю воздух. Чувствую металл и затхлость. И каким-то образом ощущаю время.

Я посылаю мысль с осторожным «Привет?».

Что-то отвечает. Это тот же голос, который я слышала прежде, голос из множества голосов.

Я Калатурру, – говорит он, на эти слова одновременно накладывается: – Я Кургарру.