Соль и серебро

Мир кончается. Какой-то мир в любом случае. На самом деле.

Хорошо, что я в глубине души просто девушка, которая управляет закусочной. Я могу быть Дверью, но во мне есть серебро. Серебро исцеляет. Аманда не смогла бы это сделать; она никогда не сражалась, никогда не зарабатывала шрамы. А я – да.

Может, это просто аллегория, но я черпаю последние силы из желания Райана и привожу мир в порядок.

22

Парень, охраняющий Дверь, – просто ребенок. Он спит на раскладушке, ест пищу, которую я ему приношу, и читает комиксы. Когда он сражается с демонами, проходящими сквозь Дверь, он делает это спокойно, без суеты. Так что он не может быть настолько юным либо занимается этим дольше, чем я думаю, потому что технически он лучше меня.

Но он не Райан. Он не Райан, он не саркастичный и не язвительный и не смотрит на меня с жаром в глазах. Он не носит стетсон – он бейсболка. Но он даже не пытается флиртовать. Уверена, он слышал кое- какие рассказы обо мне, о том, как я открыла Дверь, которую он охраняет. Как я вошла в Дверь и вышла с другой стороны, как въехала на демоне во взорванный дом, как воспользовалась солью и серебром, чтобы восстановить баланс в мире и предотвратить открытие новых Дверей.

Но мое сердце мертво. Стэн умер, Аманда умерла, все, что у меня осталось, – это закусочная и Райан, а Райан ушел. Я так и не узнала его настоящее имя. И на второй день у меня начались месячные, так что здесь не суждено бегать маленькому Райанчику. Что хорошо, не поймите меня неправильно; это неподходящий мир для детей. Но…

Я чувствую себя так, словно все это было напрасно, – моя жизнь опустела, и то, что я спасла мир, спасла людей, – это оказалось не настолько здорово, как я ожидала. Я прошла кровь и огонь в буквальном смысле слова, и этого оказалось недостаточно – ничто из того, что я делала, не было достаточно, чтобы спасти Стэна, спасти Аманду, удержать Райана.

Дверь подарила мне процветающий бизнес, и она дала мне Райана. Теперь Дверь притихла, ведет себя почти хорошо – открывается как по часам, как нормальная Дверь, и почти не разговаривает.

И Райан ушел.

Я не хочу верить, что дело было в Двери, но другим вариантом остается то, что я испугала его до смерти своим заявлением: «Кстати, я Дверь», и это еще хуже. Как бы то ни было, он ушел. Бросил меня. Он даже не поцеловал меня на прощание; когда я снова стала Элли, когда все было позади… Дверь вернулась на прежнее место, в подвал закусочной, я стояла перед ней, а Райана не было.

На следующее утро я, только что приняв душ, больше не пахла серой, кровью и серебром. Я крошила перец и лук для жарки, ожидая, что в любой момент войдет Райан, жалуясь на федор, задавая кучу вопросов и ругаясь, что мы ушли, не прибравшись за собой… Но я получила вот этого ребенка, который сказал мне: «Можешь звать меня Калифорния», и чуть не расплакалась прямо при нем.

«Можешь звать меня Элли, – ответила я. – Дверь в подвале. Завтрак и обед бесплатные, но тебе придется петь за ужин и мыть тарелки».

«Я никогда раньше не работал в закусочной, – заявил Калифорния. – Тебе надо будет показать мне».

«Без проблем, – сказала я. – Тебе понравится. Ты удовлетворишь такие свои желания, о которых даже не подозревал». Я шутила только наполовину.

Теперь, когда прошел почти месяц, я называю его Кэлом, иногда мы подпеваем одной и той же плохой попсе по радио, делая уборку на кухне ночью. Можете говорить что угодно о «Фолл аут бойз» и Бритни Спирс, но нет лучшего бальзама для души, чем хорошая порция поп-музыки.

Но Кэл – это не Райан. Он не таскает мое мыло, не ведет себя по-дурацки и не сердится, когда я случайно пользуюсь своими экстрасенсорными способностями, чтобы заставить клиентов купить то, что они не хотят, как, например, ту стройную девушку заставила купить кусок пирога с лаймом. Уверена, что потом ее стошнило, но я не пыталась заставить ее захотеть пирог, я просто заставила ее купить его. Как только она его купила, то съела на автомате.

Странно, как работают мои способности. Я все еще продолжаю открывать их. Меня некому учить, так что я полагаю, что очень скоро натворю что-нибудь непоправимое, и тогда придется поместить объявление в «Городском вестнике»: требуется помощь экстрасенса. Но только не Нарнии, это все, о чем я прошу.

И я учусь жить без Райана. Я все распланировала: я буду грубой старой охотницей, которая сражается с элементалями, как Рокси, и рассказывает истории о беспутной юности, обо мне будут петь в балладах про Ад, я стану легендой для своего поколения и мифом для следующих.

Вот только когда я поворачиваюсь, подпевая слащавой песенке Хиллари Дафф по радио, чтобы положить еще несколько порций пирога в холодильник, – и тут она, Нарния.

Черт возьми, я же сказала, кто угодно, только не она.

На ней платье от Энн Тейлор; могу предположить, что она так оделась потому, что в ее понимании это подходит для трущоб. Она садится в кабинку у окна, лицом ко мне, и откладывает меню, уставившись на меня. Ее глаза снова вспыхивают. Великолепно.

Я беру два куска пирога с лаймом, столовые приборы и иду к ее столику. Она делает гримаску, когда я ставлю перед ней десерт. Я обдуманно не использую голос Двери, чтобы заставить ее целиком съесть сладкое, потому что это, вероятно, дурной тон среди экстрасенсов.

– Кэл хорошо работает, – говорю я и отрезаю кусок пирога. Вкусно.

Кстати, обратите внимание, что я не спрашиваю о Райане. У меня много недостатков, но слезоточивость, надеюсь, не относится к их числу.

– Правда? – тянет Нарния. – Ну и как он… в сравнении?

Слезоточивая – нет. Но мстительная – да. Если к концу разговора я обнаружу, что Райан в спальне у Нарнии весь последний месяц, она сожрет весь этот пирог, прежде чем я позволю ей уйти.

Я пожимаю плечами.

Она фыркает:

– Неудивительно. Я не была в восторге, когда обнаружила, что мне придется написать исследование о тебе для архива.

Я моргаю:

– Правда?

– Не надейся, я собираюсь избегать контакта с тобой по максимуму. – Она качает головой. – Хотя я здесь не для этого.

– О?.. – произношу я.

Я королева ненавязчивых расспросов. Смотрите, как я ем пирог с небрежным апломбом.

Нарния разворачивает завернутые в бумагу приборы и берет вилку. Смотрит на тарелку:

– Что это?

– Это пирог с лаймом. Заткнись! И если ты не расскажешь мне, что происходит, я…

– Что – ты? – Нарния изучает меня, и грубо, я чувствую ее в голове.

«Вышвырну тебя из моей закусочной, стерва!» – кричу я мысленно. Она вздрагивает. Я выиграла.

Вроде того. Она снова смотрит на меня, правда держится подальше от моей головы.

– Так, значит, ты не собираешься, ну я не знаю, снова стать Дверью? Попытаться победить бедность, голод и заусенцы с помощью адской магии? Заставить меня съесть пирог, независимо от того, хочу я его или нет? Благодарю, это я услышала.

М-м-м.

– М-м-м, не думаю, – говорю я.

Она устраивается и, осмотревшись, заявляет:

– У меня есть время для ланча.

– Уже лучше, – отвечаю я.