Мало-помалу я ищу пути, как сделать закусочную лучше без помощи Двери. Я снова разрешаю Дон составлять меню и оплачиваю ей кулинарные курсы. И другие мелочи в этом духе.
Это сработает, со временем. И это будет настоящим.
Нарния резко кивает:
– Хорошо. – Она втыкает вилку в пирог и отрезает большой кусок. Перед тем как положить его в рот, она произносит: – Уверена, что все будут рады вернуться.
Погодите. Что?
Она проглатывает кусок и отрезает еще один.
– Во-первых, Рокси немного чавкает. Я хочу сказать, мне пришлось месяц продержать тебя в карантине. И конечно, я беспокоилась, что он выходит из-под контроля, и все это лишь бы увидеть тебя в окошко.
Погодите. Что?
– Один неуправляемый тип и одна неопытная Дверь. Немудрено, что от вас проблемы, – говорит она на этот раз. – Мне следует снова назначить его сюда и выбросить вас обоих из головы.
Я сглатываю и отталкиваю тарелку.
– Карантин?
Нарния кивает и берет последний кусок пирога.
– Тут все охотники, кроме Калифорнии, – он закончит тем, что станет экстрасенсом должным образом, и на него наложена защита, чтобы одолеть любые адские чары, которые ты могла на него направить. Но ты ничего не сделала. Кэл говорит о тебе только хорошее, что заставляет меня сомневаться в его способностях, но он еще молод. – Она дожевывает, проглатывает, берет мою тарелку и ставит поверх своей. – Ты была Дверью, Элли, – продолжает она, принимаясь за мою порцию. «Эй, это мой пирог!» – Ты остаешься ею или можешь стать снова. Двери не к добру. Мне надо было знать, как низко ты пала.
Я прочищаю горло и…
– Дверь сказала, что она дала мне Райана, – резко говорю я, я не собиралась, о боже мой.
Нарния закатывает глаза:
– Двери лгут, ты что, ничему не научилась? Это
Я ухмыляюсь. Око за око. Я трогаю тарелки.
– Так, значит, ты ешь, да?
– Ты шутишь? Я ем как лошадь. Я просто держалась подальше от твоей стряпни, потому что не уверена, что санинспекция хоть когда-нибудь заходила в это заведение.
– Стерва.
На самом деле мы улыбаемся друг другу. Вот это да! Она щелкает пальцами – я уверена, это для пущего эффекта, – и дверь закусочной распахивается.
На пороге стоит Райан, со стетсоном в одной руке, наполовину выкуренной сигаретой в другой, и смотрит на меня.
– Боже… – У меня перехватывает дыхание. – Райан. – Я перевожу взгляд на Нарнию и бормочу: – Ты не сказала, что он здесь.
Она ухмыляется и приканчивает мой пирог.
– Элли, – говорит Райан.
Он роняет сигарету и спешит ко мне.
– Вот дерьмо! – доносится голос сзади. – Это и есть Райан? – Кэл выходит из-за вращающейся двери, где он мыл сковородки. – Райан?
– Ты кто? – требовательно спрашивает Райан, переводя взгляд с Кэла на меня.
Появляется Дон и жадно наблюдает за происходящим. Кажется, я слышу, как она веселится.
– Охолони, сопляк. Это новый охотник, охраняющий Дверь. С тех пор как мой прежний охотник провалился сквозь землю! – кричу я.
– Я должен был! – орет он в ответ.
– Да ну?
Мы словно маленькие дети.
– Да!
Теперь мы лицом к лицу, и я не собираюсь отступать:
– Что было для тебя таким важным, что ты бросил меня, покрытую кровью моих друзей?
– Я не оставлял. Это ты ушла, – заявляет он.
– Что ж, не то чтобы я укатила в Ньюарк. Все это время я была здесь, и ты знал об этом!
Это заставляет его сбавить обороты. И если Нарния наложила чары, чтобы он не мог добраться до меня, это тоже несправедливо. Мы оба слегка захвачены врасплох, и это, похоже, возвращает его к тому, что он хотел сказать, когда вошел в закусочную.
– Элли, ты одна из самых сильных людей, которых я встречал… – начинает он, но я перебиваю его:
– Я прошла через Ад, мой аватар – элементаль воздуха, а я – Дверь в Ад…
– Я был там, – говорит Райан и натягивает стетсон на голову, словно шлем.
– Тогда ты должен знать: чем бы я ни была, я не простой человек. Попробуй еще раз, – приказываю я.
– Элли, ты так чертовски сильна, мне просто…
– Пришлось спрятаться за твоей ручной ведьмой?
Я слышу, как Нарния что-то бормочет позади меня, но я выше этого. Я кладу руку на бедро, подбочениваясь. Правильно, стерва, я так счастлива видеть тебя, что хочу умереть, но черта с два ты соскочишь с крючка.
– Я был испуган! – ревет он. – Не из-за фокусов с Дверями, к черту Двери! Ты знаешь, что я пожелал, когда ты меня попросила? Когда попросила меня верить тебе, и я, черт возьми, поверил, я доверяю тебе больше, чем кому бы то ни было, и… Послушай, все другие женщины… я тебе это говорил, они все погибли. Я убил их демонами, Дверями и охотой. Никто из них не смог сделать то, что сделала ты, и выжить. Ни одна из них…
– Никто из них не был мной. – Я скрещиваю руки на груди. – Не знаю, что ты пожелал, потому что некому было мне рассказать.
Он отступает и прислоняется к кабинке. Кожа ламии блестит под лучами солнца, а его рот выглядит очень сексуально. Я не отказалась бы поцеловать его, если бы поцелуи были в меню.
– Элли, ты первая женщина, которую мне не надо было защищать. Ты первая женщина из тех, кого я любил и которая выжила. Ты первая женщина, которая смогла встать рядом со мной, черт, ты могла бы превзойти меня, если бы захотела.
Его взгляд ясный и откровенный. Он не врет. Мое сердце взрывается.
Я перехожу прямо к главному вопросу:
– Ты меня любишь, да?
И он говорит это, просто говорит, будто я не ждала этого момента шесть лет – теперь уже почти семь. Семь лет, и он просто говорит:
– Я люблю тебя, Элли.
Я придвигаюсь ближе, руки все еще скрещены на груди.
– И?.. – хмуро спрашиваю я. Так хмуро, как только могу, с учетом того, что мне хочется пуститься в пляс по кухне.
– И когда ты попросила меня, я пожелал, чтобы ты справилась с каждым чертовым демоном в мире. Я пожелал, чтобы ты знала об этом даже без моего желания. Я пожелал…
Я тянусь к нему, и вот он в моих объятиях.
– Ты такой глупец, – говорю я ему в шею.
Обнимаю его за талию, он немного похудел. Несколько порций особой тушеной говядины из закусочной Салли – и он придет в норму.
– Прости, – бормочет он мне в волосы. – Я сказал Нарнии, что, если она не снимет с тебя карантин, я сам открою Дверь и отыщу тебя.
