— Она и малыш в большой гостевой спальне, — сказал Роги.
Марк ответил ему благодарным взглядом и под негодующие возгласы Дени взлетел по лестнице на второй этаж, оставляя за собой мокрые следы и комочки ледяной каши. Он распахнул дверь спальни.
Она сидела в кресле-качалке у камина, держа на руках что-то завернутое в шаль. Темные волосы — какими длинными они стали! — были заплетены в косы. В голубом вышитом пеньюаре она походила на средневековую мадонну.
Марк вошел, сделав свое сознание непроницаемым. Улыбка у него была неуверенной и смущенной. Мокрая черная кожа его формы матово блестела. Шлем он держал под мышкой.
— Мама!
— Здравствуй, сын. Так ты не вызвал такси?
— Нет.
Она безмятежно кивнула.
— Ну, ничего.
— А… а ты хорошо себя чувствуешь?
— Очень. И дядюшка Роги тоже… и твой маленький братик. Формально мы находимся под домашним арестом. Адвокаты передали мое дело человеческому Магистрату. Боюсь, я не обратила внимания на подробности, но, кажется, завтра, после того как нам с Роги предъявят обвинение, мы будем отпущены под залог и останемся на свободе, пока… пока не будет вынесено решение. И сможем вернуться домой.
— И тебя амнистируют?
— Право, не знаю, что и как, но адвокаты как будто не сомневаются, что все уладится. Дядюшка Роги сообщил им, что он сымпровизировал план нашего бегства, когда каноэ перевернулось и нас с ним вынесло на берег. — Она улыбнулась. — Ты, естественно, ничего не знал, поскольку течение утащило тебя дальше.
Марк молча кивнул, а потом сказал после паузы:.
— Меня буквально похитили и отправили на Консилиум Орб. Я пытался вернуться на Землю, чтобы доставить вам еще припасов, но…
— Мы обошлись. Дядюшка Роги подстрелил огромного лося. — Она тихонько засмеялась и положила младенца на колени. — В последние недели на Обезьяньем озере разве что диета Джека была однообразнее нашей, но мы не голодали. А два месяца назад Дени прилетел за нами, и с тех пор мы жили скрытно в старом доме моих родителей на Кауаи.
— Я рад, что все обошлось. А малыш… он правда вполне…
— Подойди поближе и посмотри сам.
— Но я же весь мокрый.
— Ему это не повредит.
Руки Марка в черных перчатках слегка дрожали. Рассерженный таким проявлением своей физической слабости и чувством, ее вызвавшим, мальчик собрался с духом под защитой психоэкрана. Теперь ему предстояло взглянуть в лицо правде, которую он до этого момента гнал от себя.
Пусть с самого начала их эпопеи он старался не думать, старался не верить в страшную возможность, но она никуда не делась: летальные гены!
— Ну же, милый, — настойчиво сказала его мать. — Отогни шаль.
Младенец словно бы спал. Совсем голенький. Физически безупречный.
Нежные веки младенца разомкнулись. Он взглянул на Марка, улыбнулся — и связь между ним и старшим братом возникла мгновенно. Джек полюбил брата. Но Марк отступил.
— Он — чудо, правда? — Тереза прижала голенького младенца к плечу, встала и пошла с ним к столу, чтобы перепеленать его. — Теперь, когда ты убедился, что тельце у него совершенно нормальное, я его одену. А что он тебе сказал?
— Попробовал мной командовать.
Тереза весело засмеялась.
— Я знаю, вы станете очень близки друг другу.
Джек сказал: «
— Нет, — возразил Марк малышу — Не станем, если ты опять начнешь меня толкать, кроха. Перестань тыкать в меня психозондом!
— Джек, ты же знаешь, что это грубо, — упрекнула Тереза.
Младенец потребовал от Марка на персональной волне:
Марк ответил:
Джек начал вопить.
Тереза подхватила его на руки, чтобы успокоить, но он заливался плачем.
— Что случилось? О чем вы разговаривали?
— Я только не позволил ему копаться в моем сознании. Он меня не послушался и попытался проползти под моим экраном, так что мне пришлось завинтить его посильнее. В принуждении он
