– Слушай, что ты пристал к моему имени? Я сама лично знаю одну Эстевес, двух Авраамий и трех Шакир, одна из которых поет на эстраде.
– Эту я тоже знаю, но Шакира Джеральдине Томасине и в подметки не годится.
– Хорошо. Я – не Джеральдина. Доволен?
– Неджеральдина длиннее еще на две буквы.
– Господи, что ж за наказание такое... Хорошо! Меня зовут Эбби.
– Практически сокращенная Томасина, если не придираться...
– Между прочим, нам сигнализируют из цветочного магазина. Букет, видимо, готов.
– Что ж, тогда пошли.
– Пошли.
Они шли по узкому тротуару след в след, и Рокко Сальваторе с восхищением смотрел на колебательно-вращательные движения, производимые его спутницей. Маттео не прав, она вовсе не тощая, даже скорее наоборот. Крепенькая, ладная, с очень женственной фигуркой, которую выгодно подчеркивают развевающиеся одежды. Слава богу, каблуки она не надела, так лучше...
Эбби Лаури изо всех сил старалась скользить невесомой походкой. Тому были две причины, обе важные. Во-первых, разбойник смотрел на нее сзади. Она практически физически ощущала его оценивающий взгляд, от которого чесалось под лопаткой.
Во-вторых, подлые туфли-балетки все больше напоминали испанский сапожок. Обманчиво-хрупкая их внешность скрывала жесткую, неразмятую кожу и неудобную колодку, в результате каждый шаг отдавался у Эбби в спине дикой болью, а стиснутые пальцы на ногах онемели. Если в «Шератоне» выяснится, что угощение подали а-ля фуршет, то бишь стоя, – она сдохнет, как рыбка в банке.
Физические страдания всегда влекут за собой некоторую меланхолию, и Эбби Лаури уже совсем не хотелось тусоваться в шикарном ресторане. Она с тоской мечтала о своем ноутбуке, тапочках, растянутой футболке – и прежней безгрешной жизни, в которой нет ни мерзавца Саллинга, ни грехопадения, ни криминальных элементов.
Ничего, завтра Рокко достанет диск, и все закончится. Она сможет вдохнуть полной грудью и вернуться к любимым пульсарам, а Рокко навсегда исчезнет из ее жизни, вернувшись на большую дорогу.
При этой мысли стало совсем тоскливо. Эбби Лаури вдруг снова вспомнила тот поцелуй в баре – и немедленно занервничала. Что ж это такое, прямо нимфоманка какая-то. Сначала ее угораздило связаться с Саллингом, а теперь вот она испытывает недостойное влечение к разбойнику с большой дороги.
В результате оставшийся путь до «Шератона» Эбби Лаури проделала в гордом и трагическом молчании, глядя прямо перед собой и надув губы. Рокко косился на нее, но с разговорами не приставал.
«Шератон» блистал и переливался всеми огнями. Шикарные автомобили всех сортов так и шныряли туда-сюда, а на высоком крыльце толпилась сверкающая и переливающаяся масса людей. Мужчины были в строгих костюмах, зато женщины напоминали райских птиц. Эбби слегка оробела и крепче прижала к себе поролоновых ангелов.
– Рокко... может, мы незаметно положим подарочек, а? Тут небось принято виллы с яхтами дарить...
– Дареному коню в зубы не смотрят. Кроме того, у нас вполне пристойный букетик, так что не комплексуй. Пошли, сейчас начнется.
– Что начнется?
– Бракосочетание.
– А как же церковь? Мэрия, в конце концов...
– Прошлый век, Томми Джерри. Теперь все женятся на открытом воздухе.
С этими словами разбойник крепко прихватил Эбби под локоток и повлек в самую гущу гостей.
При виде невесты Эбби пришла в восторг. Девушка была молоденькая, ужасно хорошенькая, а платье на ней было... в общем, все, что снится девочкам про принцесс, золушек на балу и Бритни Спирс, воплотилось в этом белоснежном облаке из кружев, шелка, атласа и жемчуга. А вот жених разочаровал – был он щупленький, все время глупо смеялся и наряжен был в костюм с люрексом – то есть, может, это и парча была, кто его знает, но смотрелось именно как люрекс.
Эбби скосила глаза на своего спутника и со вздохом призналась самой себе, что разбойник Рокко Сальваторе выглядит совершенно роскошно. Ему бы в женихи...
Черный цвет ему идет – сил нет. Белоснежная рубашка лишь подчеркивает загар, на бронзовом лице горят углями черные глаза, и в их дьявольском огне сгорает сердце несчастной нимфоманки-астрофизички Эбби Лаури.
В конце концов, неприлично так хорошо выглядеть – при его-то профессии! И целоваться так...
– Джетти! Что с тобой?
– А? Что? Чего со мной?
– У тебя рот открыт и глаза к носу скошены, расфокусируйся. Пойдем выберем себе место в задних рядах.
– Почему в задних? Я хочу на невесту посмотреть.
– О женщины... Ладно, но тогда мы можем попасть в самую середину банкетного зала и не сумеем свалить по-тихому.
– Мы что, даже не поедим?!
– Господи, ты еще и обжора! Ладно, идем.
Отстояв всю церемонию, ноги свои Эбби перестала чувствовать окончательно, поэтому на руку Рокко оперлась из чистого инстинкта самосохранения. Чувствовать эту сильную руку было необыкновенно приятно, но она строго приказала себе не отвлекаться на эмоции. Главное – дойти до стула.
В банкетном зале всюду были свечи и розочки, розочки и свечи. Крайне романтическая обстановка – если не принимать во внимание присутствие двух десятков настоящих мафиози и еще сотни жуликов помельче, скептически подумал Рокко Сальваторе. Впрочем, все это лишний раз доказывает, что все мы люди и что ничто человеческое иногда не чуждо даже самым недостойным членам общества. Кроме того, сами они таковыми себя и не считают...
Тигровые креветки угрожающе пучили глазки из-под зеленых листьев салата, невинно убиенный младенец-поросенок печалился, стиснув в пасти свой последний в жизни пучок зелени. Жареные осетры и павлины смахивали на театральный реквизит, приготовленное на гриле мясо источало нежнейший аромат, и Эбби Лаури приободрилась. Сорок минут она вообще не разговаривала с разбойником Рокко, налегая на угощение, а потому и не замечала, как он с легкой улыбкой наблюдает за ней.
Нет, это прелесть, а не девчонка! В наше время тотального фитнеса и повсеместного женского голодания такой аппетит ничего, кроме умиления, вызывать не может. Дамы вокруг печально пощипывали травку в виде укропа и запивали ее минеральной водой без газа, а Джеральдина Томасина наворачивала от души, не стесняясь и не чинясь. Рокко это качество в женщинах ценил. Сытая женщина стервой не бывает.
Когда грянула музыка, все почему-то повскакали с мест и ринулись танцевать. Рокко склонился к слегка осоловевшей Эбби и негромко посвистел ей в ухо.
– Ты же лопнешь, деточка...
– Жалко, да? Так и знала, что ты жадина. Не волнуйся, не лопну. Я по утрам бегаю три мили, значит, завтра пробегу четыре.
– Господи, сплошные достоинства. Где ж ты здоровье поправляешь? В центре города Толидо?
– В центре даже голуби в обморок падают. У нас в Лодж-Виллидж отличные места!
Язык она себе прикусывать не стала, но нехорошие слова мысленно употребила. Ведь нельзя же, нельзя выдавать свое место жительства, даже приблизительное!
Рокко мысленно сделал заметочку на память. Эбби, работающая в районе Нуэва Эспаньола, живет где-то в районе Лодж-Виллидж. Поиск сужается. Если бы еще понять, чем она занимается по жизни...
– Как тебе здесь?
– Нормально.
– Ого! По мне, так шикарно. Ты привыкла к праздной роскоши?
