печальным и серьезным голосом. — Я расскажу тебе о них. Анна, твои родители очень хорошие люди. Они взяли меня к себе и… — Он помолчал. — Они очень хотят тебя увидеть, — ласково промолвил юноша. — Они тебя любят, понимаешь? Любят больше всего на свете.
— Никто меня не любит, — слабым голосом произнесла Анна. — Никто. Я всего-навсего Лишняя.
— Нет, — с яростью возразил Питер. — Нет, это неправда. И когда мы сбежим, ты сама это поймешь. Когда ты увидишь, сколько в мире удивительных вещей, Грейндж-Холл покажется тебе дурным сном. Здесь все неправильно, Анна. Здесь все поставлено с ног на голову.
Анна ничего не ответила.
— У тебя есть комната, Анна. В этой комнате полно игрушек, — неожиданно промолвил Питер, — а еще там куча самых разных книг. И ты все их сможешь прочесть…
Анна почувствовала, как по щеке покатилась слеза, и быстро ее смахнула.
— А еще твои родители считают, что ты их самое драгоценное сокровище. Они поставили все на карту ради того, чтобы ты появилась на свет, ради того, чтобы дать тебе все, что ты хочешь…
Он снова замолчал, а потом начал рассказывать Анне об ее родителях, о папе и маме, которые хотели вернуть ее больше всего на свете. Он говорил о жизни, которой она могла жить. «Должна была жить», — сказал Питер. По мере того как Анна его слушала, ей все больше и больше казалось, что тяжкий груз боли и предательства истаивает, исчезает, растворяясь в небытии. Закутавшись в одеяло, Анна закрыла глаза и попыталась представить себе то, о чем говорил юноша. Казалось, она поднимается с ним на прекрасную гору, с каждым словом воздух становится все свежее, и перед ней открываются новые, изумительные виды, и, чем выше, тем чудесней. Сперва она осторожничала, но потом позволила Питеру увлечь себя. Однако с каждым шагом, кроме восторга, ее охватывал и страх, все больше и больше — страх высоты, страх перед неизведанным, страх, что, добравшись, наконец, до вершины и увидев на какой высоте оказалась, она поскользнется и рухнет вниз.
«Неужели это так плохо?», — подумала она. Может быть, лучше пусть на одно короткое мгновение, но все-таки оказаться на вершине, чем всю жизнь просидеть внизу, не смея даже и думать о том, чтобы подняться наверх? Или же миссис Принсент была права, когда говорила, что, чем выше забираешься, тем больнее падать?
Глава 12
6 марта 2140 года
Я собираюсь сбежать из Грейндж-Холла.
Мы с Питером уйдем отсюда по туннелю из карцера.
У Питера есть план.
Из Грейндж-Холла невозможно сбежать. За нами будут охотиться Ловчие и миссис Принсент. Но мы больше не можем здесь оставаться. Миссис Принсент говорила, что хочет избавиться от Питера. А еще она сказала, что я дура. Что я слишком хорошо обработана.
Я ненавижу миссис Принсент. Сначала я думала, что люблю ее. Я думала, что миссис Принсент знает как лучше. Она делала ужасные вещи, но я думала, что это ради нашей же пользы. Но на самом деле все не так. Она подлая, жестокая и не считает, что я могу приносить пользу, хотя говорила мне совсем другое, а я всегда делала так, как она велела.
И все равно мне страшно оставлять Грейндж-Холл. Я ничего не знаю о Внешнем Мире. Там, снаружи, я уже не буду Старостой. И не стану Ценной Помощницей. Я не знаю, кем там буду. Думаю, обычным Нелегалом.
Мне хочется скрыться отсюда с Питером и оказаться на поле, по которому, как Питер рассказывал, он бегал и кричал. А еще я была бы рада поехать в пустыню — там нас никто никогда не будет искать, а еще там тепло.
Питер, однако, говорит, что нам надо в Лондон. Питер говорит, нам надо вернуться к моим родителям. Они живут в Блумсбери, в трехэтажном доме. У дома миссис Шарп было всего два этажа. Питер говорит, что мне дадут новую одежду. Подполье нас защитит и спрячет так, что никакие Ловчие не отыщут.
Питер говорит, что в Блумсбери не надо ни стирать, ни гладить ничего чужого, и не надо вести себя послушно; что мои родители научат меня музыке и литературе, и я смогу присоединиться к Подполью.
Мне не нравится подполье. В подполье находится карцер. Там темно, сыро и страшно. Там тебя оставляют на много часов, и ты начинаешь воображать себе разные штуки — шум всякий, будто кто-то плачет или кричит, а еще шаги — и это посреди ночи, когда понимаешь, что все спят и никто на самом деле рядом не ходит. А потом начинаешь думать — вдруг это не воображение, вдруг все по-настоящему.
Выход наружу находится в карцере. Питер об этом знал, потому что в Грейндж-Холле когда-то находилось правительственное учреждение, и мои родители достали план здания. Этот план дал им человек, который «сочувствует делу». Питер сказал, что специально сдался Ловчим, чтобы меня отсюда забрать. Сначала я ему не верила — с какой стати кто-то вдруг станет так из-за меня хлопотать? Я ведь даже и не помню родителей. Но Питер говорит, что зато они меня хорошо помнят.
Туннель был построен на случай нападения террористов. Питер говорит, что через него можно попасть в деревню так, что следящие камеры Грейндж-Холла ничего не заметят.
Я не хочу в карцер. А что, если я из него не выйду? Что, если я останусь там навсегда?
Нет, не останусь. Я верю Питеру. Питер — мой друг.
Мы сбежим завтра ночью. То есть сегодня ночью. Наверное, уже утро, хотя на самом деле еще темно. Мне надо лежать в постели, но я никак не могу заснуть. Чтобы попасть в карцер, мне надо сделать что-нибудь плохое, а потом посреди ночи мы отсюда убежим. Питер говорит, что вход в туннель спрятан за решеткой в стене. Он сказал, что разболтал решетку и теперь все готово. Питер говорит, что миссис Принсент рехнется от ярости, когда узнает, что посадила его именно туда, куда он и сам хотел попасть. Он говорит так, словно ему нравится сидеть в карцере, но на самом деле, думаю, это неправда. Может, в камере и есть туннель наружу, но там все равно плохо.
Питер удивительный. Он все обо всем знает.
Я рассказала Питеру, что мне в Грейндж-Холле было холодно и одиноко. Он сказал, что иногда чувствовал себя точно так же. Даже несмотря на то, что жил во Внешнем Мире. Пока его не поймали, он жил с моими родителями. Но не всегда, а только с десяти лет. До этого он был у других людей, которые заменяли ему родителей. И таких родителей было много.
Питера усыновили. Он никогда не жил со своими настоящими родителями. Он не знает, кто они такие. Питер говорит, что родители часто оставляют детей-Лишних где-нибудь умирать, чтобы не попасть в тюрьму.
Он сказал, что был не нужен родителям, что его рождение было ошибкой, и они оставили его на улице, а потом его нашли люди из Подполья. У него ничего с собой не было — только золотое кольцо с печаткой, которое висело у него на шее на цепочке, а на внутренней стороне кольца были выгравированы буквы «А. Ф.». Питер думает, что это инициалы его матери или отца, а сверху там был еще цветок. Когда его поймали, кольцо забрали. Он прятал кольцо во рту, но Ловчие его все равно нашли и сказали, что Центральным Властям это будет очень интересно. Они отдали кольцо человеку в форме, который находился в том месте, куда привезли Питера перед Грейндж-Холлом. Этот человек без конца задавал ему всякие вопросы и требовал рассказать побольше о кольце. Питер ничего не отвечал и только просил вернуть кольцо, но человек его так и не отдал. Питер говорит, что, когда мы сбежим, он найдет способ заполучить кольцо назад. Если он его вернет, то больше никогда никому не отдаст.
Питер говорит, что люди, подобравшие его младенцем, и те, другие, которые его растили, могли попасть за это в тюрьму. Их вообще могли повесить, но они все равно его не бросили, потому что считали, что «дети очень важны» и «каждая жизнь бесценна». Они старались сделать так, что Питер, пока жил с ними, чувствовал себя особенным и любимым.
Когда ему исполнилось десять, людей, у которых он жил, арестовали, но Подпольщикам удалось тайком вывести Питера из дома, до того как его успели отыскать Ловчие. Мои родители спрятали его и
