заботились о нем. Вот откуда Питер узнал, что мои родители самые добрые и чудесные на всем белом свете — они «рискнули всем» ради него. А ведь он даже не был их сыном. «Только представь, на что они готовы ради тебя», — говорит Питер.
У меня не получается. Я даже представить не могу, каково это — иметь родителей.
Питер обещал, что, когда мы окажемся во Внешнем Мире, он сводит меня на поле, по которому можно спокойно бегать.
Я никогда в жизни не видела настоящего поля.
Но мне нравится думать о том, что когда-нибудь я там окажусь.
Питер говорит, что если я захочу, то он поедет в пустыню вместе со мной. Он говорит, что мы могли бы там жить.
Он говорит, что мы судьбой предназначены друг другу, поскольку он родился с цветком, а я с бабочкой. Цветам без бабочек не выжить. Как и бабочкам без цветов.
Анна вздрогнула, проснулась и резко встала. Она задремала на полу Ванной для девочек № 2, положив голову на собственный дневник в чудесной обложке из розовой замши. Девушка быстро посмотрела на запястье, и у нее екнуло сердце — было уже пять тридцать, всего через полчаса должен зазвенеть звонок к побудке. Как же ее угораздило уснуть? Если ее сейчас поймают — все погибло.
А может, и нет? Анна задумалась, наморщив от напряжения лоб. Чтобы попасть в карцер, ей надо совершить нечто ужасное. Если ее застанут здесь в полшестого утра, может быть, проблема решится сама собой? Анна тут же отбросила этот вариант. Одно дело, если ее просто поймают за пределами спальни, и совсем другое, если ее схватят вместе с дневником, в котором содержатся все их с Питером планы. Нет, дурацкая мысль.
Она ведь даже не собиралась ничего сегодня писать, но все-таки не смогла побороть искушение. Ей хотелось поскорей выплеснуть все то, что поведал Питер. Стоило обо всем написать, как она успокоилась. Сверх того, теперь рассказанное казалось девушке более реальным. Осталось только воплотить написанное в жизнь.
Анна быстро встала, положила журнал в тайник и, выбравшись из ванной, прокралась на цыпочках по коридору обратно в спальню. С облегчением Анна увидела, что все спят — все, даже Шейла: из угла комнаты ясно доносилось ее посапывание.
Настороженно оглянувшись, Анна скользнула в постель. Закрыв глаза, она представила Внешний Мир, пусть даже девушке удалось нарисовать перед собой только образ домика миссис Шарп. Но даже позволив себе помечтать, Анна понимала, что шансы воплотить эти мечты в реальность крайне невелики.
Даже если им удастся сбежать, их будут преследовать всю жизнь. Они будут Лишними, которые Не Знают Своего Места. И она больше никогда не сможет получить прощения Матери-Природы.
Анна лежала в постели, закутавшись в одеяло, и дрожала. Она не знала, чем вызвана эта дрожь, — страхом, холодом или ожиданием нового. Погружаясь в сон, она с уверенностью могла утверждать только одно — с этого дня ее жизнь необратимо изменится.
Шейла открыла глаза и молча уставилась на спящую Анну. Она ждала ее в коридоре, ждала больше часа. Потом увидела на лестнице силуэт Анны, но Староста в спальню так и не вернулась. И тогда Шейла скользнула вслед за ней, ступая столь тихо, что Анна не услышала ни звука. Рыжая девушка увидела, как Анна тихонько открыла дверь Ванной для девочек № 2 и вошла внутрь.
И вот теперь, через несколько часов, она, наконец, вернулась. Шейла поняла, что Анна скрывает какую-то тайну, и ей страшно захотелось узнать, что же это такое.
Окинув взглядом комнату и убедившись, что все спят, Шейла откинула одеяло и бесшумно выскользнула из кровати. Прокравшись к двери, шмыгнула в коридор.
Через несколько мгновений она зашла в Ванную для девочек № 2, плотно притворив за собой дверь.
Поджав губы, Шейла нахмурилась и обвела взглядом пустую комнату. Она толком не знала, что именно ищет, но не сомневалась, что находится на верном пути. Анна не первый раз надолго пропадала в ванной. Здесь что-то должно быть. Непременно.
Шейла встала на четвереньки, чтобы осмотреть пол. Ничего не обнаружив, присела на край одной из ванн, растирая руки и ноги, чтобы согреться.
И вдруг кое-что заметила. В стене за ванной была небольшая выемка. Человек, не знающий цену секретам, ни за что бы не обратил на нее внимания, но Шейла мгновенно поняла, что перед ней тайник. Быстро вытерев грязные ноги, чтобы не оставить ни малейшего следа, Шейла прыгнула в ванну и просунула тоненькую бледную руку в выемку. Мгновение спустя она держала в руках дневник Анны в розовой мягкой обложке — самую прекрасную вещицу из тех, что когда-либо видела в жизни.
Открыв книжицу, Шейла принялась читать. Глаза девушки расширились от изумления, после того как она преодолела первые несколько страниц. Сейчас у нее не имелось времени читать до конца. С минуты на минуту должны были дать звонок к побудке. Шейла осторожно спрятала дневник обратно и, убедившись, что не оставила следов, бросилась в коридор, а оттуда обратно в спальню, прыгнув в постель за несколько секунд до того, как оглушительно прогремел звонок, возвещавший о начале нового дня.
Глава 13
Вот уже второй раз за неделю у Анны за завтраком совершенно не было аппетита. Однако, чувствуя на себе взгляд Шейлы, она заставила себя ложку за ложкой проглотить всю кашу, которая, несмотря на отсутствие вкуса, придала сытости. «Никто ничего не должен заподозрить, — твердила про себя Анна. — Никто. Особенно Шейла».
После того как утренние занятия прошли безукоризненно, Анна сходила в Ванную для девочек № 2, чтобы забрать дневник, который теперь лежал в левом кармане формы, казалось прожигая там дыру. Более того, во время практических занятий по кулинарному делу ей удалось испечь лишний корнуэльский пирожок. Анна завернула его и спрятала для Питера в правом кармане, подивившись, как быстро и как легко она привыкла нарушать правила. Когда-то миссис Принсент сказала ей, что зловредность присуща Лишним от природы, и в этом Анна усматривала стоящую перед ней задачу — доказать миссис Принсент, что она, Анна, вовсе не такая зловредная, как думает Заведующая. Однако теперь девушка убедилась, что миссис Принсент была права. Впрочем, Анне стало уже все равно.
Еще до того, как ее назначили Старостой, еще в средней группе, она, как и другие девочки, любила рассказывать перед сигналом отбоя страшные истории про Лишних, которые пытались пойти против правил Грейндж-Холла. Источниками служили обрывки подслушанных разговоров, мрачные предостережения со стороны обслуги и, разумеется, бурное воображение. Каждая новая байка была страшнее предыдущей.
Рассказывали про Саймона, Лишнего, считавшего себя Правоимущим, который сбежал и сгорел охваченный пламенем, как только его коснулись солнечные лучи. Другая — Филиппа, была Ценной Помощницей и работала служанкой в одном доме. Она забыла о том, что она Лишняя. Сперва она стала питаться едой, полагавшейся ее хозяйке, потом принялась садиться в ее кресло, а закончила тем, что взяла в привычку отказываться выполнять приказания. И однажды без спросу оставила дом и вышла во Внешний Мир одна, что было под строжайшим запретом. Первым же делом она сорвала в саду хозяйки алую розу, которой так часто любовалась и восхищалась из окна. Но едва она поднесла розу к лицу, чтобы вдохнуть сладкий аромат и почувствовать кожей нежное прикосновение лепестков, как ощутила резкую боль. Шипы на стебле выросли, вырвали Филиппе глаза и распороли щеку. Служанка закричала, но было уже поздно. Позабывшая Свое Место Лишняя осталась беспомощно лежать на тропинке, где ее отыскали Ловчие и вернули в Воспитательное учреждение. До конца своих дней она, слепая, жила в карцере, выпрашивая у Матери-Природы прощения и служа напоминанием другим Лишним о судьбе тех, кто забывает Свое Место. Еще рассказывали о Мэри и Джозефе, которые сбежали из Воспитательного учреждения. Они стали жить вместе, и у них родился сын с двумя головами. Маленькому чудовищу постоянно хотелось есть, с каждым разом он требовал все больше и больше, и вот однажды, не в силах сдержать гнусных влечений,
