свойственных всем Лишним, пожрал собственных родителей, после чего лопнул, пав жертвой собственной жадности и Родительских Грехов.
Анна давно уже не слушала таких баек, но помнила их все — до последнего слова. Где-то в глубине души она задавалась вопросом: вдруг через некоторое время девочки в спальнях будут пугать друг друга рассказом о ней — об Анне, которая позабыла Свое Место и попыталась бежать.
«Чем же закончится моя история?» — думала Анна, неуверенно шагая по коридору. Она направлялась на естествознание. Анна решила взбунтоваться именно на этом уроке, потому что мистер Саржент обожал сажать Лишних в карцер, искренне веря, что пребывание в темных, влажных холодных камерах, расположенных под Грейндж-Холлом сможет научить Лишних всему, что им полагается знать о Своем Месте в этом мире. «Что, если моя дерзость доведет до беды и ничего уже нельзя будет исправить? — думала она. — Вдруг меня ослепят? Или вообще убьют?» Право на смерть — единственное, чего были лишены Правоимущие, но имели Лишние. Страдания Лишних не могли длиться вечно.
Как только мистер Саржент вошел в класс, Анна почувствовала, как внутри шевельнулось отвращение. Она едва могла слушать лекцию о дозировке Препарата Долголетия. Как пояснил мистер Саржент, Лишним необходимо знать о дозировке, потому что в некоторых домах им доверяют хранение Препарата, а также его подготовку к использованию. Препарат Долголетия регулирует клеточный баланс, что жизненно важно для Правоимущих, и поэтому Лишние должны уметь распознавать признаки передозировки или недостаточной дозы.
Недостаточная дозировка распознается легко — люди быстро утомляются, у них пропадает желание работать, стричь траву в саду, ну и так далее. Мужчины могут терять в весе, у женщин — нарушается память. Выявление признаков недостаточной дозировки на ранней стадии крайне необходимо, поскольку это позволяет своевременно принять меры, прежде чем процесс станет необратимым. Как говорил мистер Саржент, Препарат Долголетия останавливает старение, но не может вернуть молодость.
По крайней мере пока.
Распознать передозировку сложнее, потому что внешних признаков меньше, однако есть методы, позволяющие это сделать. Препарат Долголетия включает в себя гормон под названием тироксин, и в случае передозировки глаза у людей становятся выпученными, словно от бессонницы. При этом повышается возбудимость и раздражительность.
Наставник извлек капсулы разных размеров, показав, как увеличивать и уменьшать дозировку по двадцать пять миллиграммов.
Анна подняла руку, и мистер Саржент, ожидая от одной из лучших учениц содержательного вопроса, одарил ее лучезарной улыбкой:
— Да, Анна?
Она нервно улыбнулась и неловко встала.
— Мистер Саржент, а что случится, если Препарат Долголетия примет Лишний? — спросила она тихим робким голосом.
Мистер Саржент неуверенно посмотрел на нее и нахмурился:
— Анна, Лишним Препарат не положен. И ты это прекрасно знаешь. Они не принимают Препарат. Лишним и так уже сделали щедрый подарок, позволив им находиться в этом мире. Их жизнь коротка, они умирают от болезней и старости, что вполне справедливо. Ты ведь сама понимаешь, что продлевать жизнь Лишнего свыше необходимого было бы мерзостью и кощунством.
Над глазом у мистера Саржента чуть заметно забилась жилка, и это придало Анне решимости.
Через некоторое время она снова подняла руку.
Мистер Саржент посмотрел на девушку с раздражением и кивнул.
— А почему Правоимущим положен Препарат только потому, что они появились на свет раньше нас? Вам, мистер Саржент, не кажется, что это немного несправедливо?
Мистер Саржент вытаращил глаза.
— Несправедливо? — проревел он. — Несправедливо?! Хочешь знать, что такое
Взгляды всех учеников, сидевших в классе, устремились на Анну. Она вдруг с удивлением поняла, что теперь, когда удалось преодолеть страх, она получает наслаждение от происходящего. Доводы Питера, которые он пускал в ход, когда спорил с ней, вертелись у девушки в голове, готовые сорваться с языка. Наливающееся краской лицо мистера Саржента нисколько ее не пугало. Неожиданно Анна поняла, почему так много ребят из подготовительной группы провалили выпускной экзамен. Она впервые осознала, что чувствует человек, бросающий вызов догматам. Ощущение оказалось просто божественным.
— Но ведь Матери-Природе нравится все новое, — уверенно произнесла она, жалея, что миссис Принсент сейчас не слышит, насколько Анна «хорошо обработана». — Я к чему? Деревья ведь сбрасывают старые листья, так? Почему же старики живут дальше, а молодым отказано в этом праве? Неужели Мать- Природа действительно этого хочет?
Мистер Саржент медленно встал, подошел к Анне, посмотрел на нее сверху вниз и дал подзатыльник. После этого схватил ее за ухо.
— Ах ты, гадина, — проговорил он, брызгая слюной. — Ты заплатишь за то, что имела наглость говорить такое. Тебя, девочка, выдерут и бросят гнить в карцер. Там у тебя будет время подумать над тем, что ты сказала. Сейчас тебе это нужнее всего.
Услышав желаемое, Анна почувствовала огромное облечение. Порку она вытерпит. Теперь, зная, что ее посадят в карцер, она выдержит все что угодно.
Мистер Саржент стащил ее со стула и поволок по классу, стараясь сделать так, чтобы Анна почаще стукалась о парты. Шейла впилась в нее глазами, и, не в силах выдержать ее взора, Анна опустила взгляд. Когда мистер Саржент волок ее мимо парты рыжеволосой девушки, Анна ощутила, как что-то легонько скользнуло по ноге — наверное, Шейла прикоснулась к ней, желая поддержать. «Шейла ничего не знает, — сказала себе Анна. — Шейла ничего не может знать. Все известно только Питеру».
— Спасибо, мистер Саржент. Позвольте мне взять дело в свои руки.
Мистер Саржент остановился, разжал пальцы, и Анна упала на пол. В дверях стояла миссис Принсент. Анна быстро опустила глаза, но причиной тому был не стыд, а ярость, переполнявшая ее.
— Марга… миссис Принсент, — со злобой в голосе произнес мистер Саржент, — эта девчонка говорила чудовищные, кощунственные вещи. Ее надо примерно наказать. Выдрать и бросить в карцер.
— На мой взгляд, карцер — не вариант, — коротко ответила миссис Принсент. — На верхнем этаже, в палатах младшей группы, требуется хорошенько прибраться. Быть может, Анна предпочтет провести там несколько дней и… и все хорошо обдумать.
У Анны вытянулось лицо.
— Я могу и в карцере посидеть, — быстро проговорила она, понимая, что в голосе звучат нотки отчаяния. — Правда-правда.
— Анна, решение о наказаниях принимаю я, — оборвала миссис Принсент. — Мне кажется, что через некоторое время, когда ты будешь по уши в кале и моче, у тебя несколько изменятся взгляды на роль, уготованную тебе Матерью-Природой. Сорок восемь часов ты будешь находиться под постоянным наблюдением, а питаться только раз в день. И еще — по возвращении тебе придется распрощаться с должностью Старосты. А теперь иди за мной.
Миссис Принсент говорила тихим суровым голосом, и Анна знала, что любое сопротивление бесполезно. Чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота при мысли о том, что мгновение, которое, как она надеялась, станет мигом ее триумфа, обернулось жесточайшим поражением, Анна, едва переставляя дрожащие ноги, направилась к двери. Решимость и восторг от того, что она наконец бросила вызов правилам Грейндж-Холла, исчезли без следа, и на их место вернулась былая покорность и смирение.
Не говоря ни слова, девушка вышла из класса и проследовала за миссис Принсент на верхний этаж, где миссис Принсент строго-настрого приказала обслуге не спускать с Анны глаз.
Заведующая вела себя так, словно знала о ее планах и догадывалась, что работы в палатах младшей группы окажутся для девушки страшнее заключения в карцере. Анна в отчаянии поняла, что вечером ей ни при каких обстоятельствах не удастся оказаться в карцере. Более того, у нее не получится даже передать
