суде?
Шарп удивлённо взглянула:
— Но прослушать эту запись — значит понять, почему Мария Карелли убила Марка Ренсома. Любому ясно, что эта запись имеет отношение к мотиву.
— О, конечно, имеет, вы правы. И если какой-нибудь суд признает это уликой, ваши шансы добиться осуждения мисс Карелли возрастут на тысячу процентов. — Помолчав, Кэролайн Мастерс отчеканила, подчеркивая каждое слово: — Но только это не мой метод. Это вообще не метод.
Шарп выпрямилась:
— Без этой записи процесс станет лишь пародией на суд. Установление истины — наша конечная цель, по крайней мере, так должно быть. Если суды будут слишком разборчивы в использовании всяческих средств, никто не поверит, что какой-то суд может служить целям правосудия.
Судья подалась вперед:
— Оставьте ваши фразы о «правосудии». В этом государстве есть закон о врачебной тайне, и эта кассета как нельзя более точно подпадает под данный закон. — Она возвысила голос: — Вы усадили меня выслушивать женские секреты, даже не утруждая себя тем, чтобы как-то оправдать появление здесь этой кассеты. Ваша явная и единственная цель — восстановить суд против мисс Карелли и, что совершенно очевидно, против ее адвоката. Это говорит о несправедливом отношении к ним обоим и о презрении ко мне. Теперь вам понятно, как данный суд относится к такому «правосудию», или вам растолковать?
Шарп побледнела.
— Нет, — тихо промолвила она. — Но я хотела бы поставить вас в известность, что в суде присяжных я буду просить судью относиться без предубеждения к тому кто представил суду данный факт.
— Понимаю, — ответила Кэролайн Мастерс более спокойным голосом. — Но, по моему мнению, тот судья, который свяжется с этим, получит в итоге обвинительный приговор у присяжных и его отмену в апелляционном суде. Советую выбрать иной вариант. А для себя считаю самым лучшим забыть о том, что услышала здесь.
Какое-то время длилось молчание — юристы оторопели от гнева судьи. Стенографистка перестала стучать на машинке, сидела, глядя в пустоту.
— Ваша Честь, — отважился наконец Пэйджит, — полагаю дело законченным.
Судья взглянула на Шарп:
— Вы тоже так считаете?
Та ответила не сразу:
— Если будут опровергнуты показания свидетелей.
— Я намерен, — заявил Пэйджит, — ходатайствовать о снятии всякого обвинения с мисс Карелли.
Выражение лица судьи Мастерс говорило, что пробному шару, запущенному в расчете на ее благосклонность, уготована печальная участь.
— На каком основании?
— На том основании, что факты обвинения, взятые сами по себе, не дают оснований для возбуждения дела.
— Вы, должно быть, спите, адвокат. Считается, что если «больше фактов за, чем против», то дело можно возбуждать. И еще есть правило: «Не делай лишних движений!»
Пэйджита занимало одно: насколько резкий ответ судьи Мастерс вызван тем, что она услышала с магнитофонной ленты.
— Я, конечно, воздержусь от лишних движений, — смиренно ответил он, — я просто был возбужден призраком близкой победы.
Кажется, впервые Кэролайн Мастерс решила улыбнуться:
— Не обольщайтесь. У кого-нибудь что-нибудь еще?
— Да, — включилась в разговор Марни Шарп. — Я хотела спросить мистера Пэйджита, будет ли мисс Карелли давать показания.
Пэйджит задумался. Каждый день слушаний неумолимо и страшно приближал неизбежность перекрестного допроса Марии; накануне ночью они с Терри битый час обсуждали плюсы и минусы молчания своей подопечной. И вот теперь обвинение требовало показаний Марии. Надежда на защиту без самой Марии, на защиту, построенную только на оправдательных фактах, оказалась, по-видимому, несбыточной.
— В наши ближайшие планы, — ответил он, — входит заслушивание мисс Карелли.
— В таком случае, — тотчас подхватила Шарп, — остались нерешенными некоторые вопросы, связанные с кассетой.
Судья посмотрела на нее удивленно:
— Например?
— Например: можем мы спросить мисс Карелли, была ли она на приеме у доктора Стайнгардта, существует ли кассета, была ли эта кассета у Ренсома, почему мисс Карелли ничего не сказала полиции обо всем этом. Ни один из этих вопросов, как нам кажется, не имеет никакого отношения к врачебной тайне.
— Возможно, не имеет, — заявил Пэйджит. — Но, судя по всему, мисс Шарп намерена просто обойти закон о врачебной тайне, обманом вынудив мисс Карелли рассказывать о кассете либо создавая впечатление, что ненайденная кассета несет страшный разоблачительный заряд.
— Как судом уже было заявлено, — кротко сказала Шарп, — трудно представить себе что-либо более разоблачительное, чем сама кассета мисс Карелли, исключая, конечно, ненайденную кассету. А закон ясен: не подлежит огласке только сама информация, а не факт ее наличия.
И снова Пэйджит не мог не восхититься подготовленностью Шарп: проиграв при первом подходе к какому-нибудь пункту, она использовала и второй, и третий варианты подхода, а теперь для смягчения судейского гнева добавила еще и смиренный тон. Если судья Мастерс примет нужное ей решение, то перекрестный допрос Марии станет еще более неприятным и опасным: риск раскрытия содержания кассеты будет увеличиваться при каждом ответе.
— Вы можете задавать свои вопросы, — ответила Кэролайн Мастерс. — Но только не такие: «А не лжесвидетельствовали ли вы перед сенатом Соединенных Штатов?» либо какие-нибудь другие, способные раскрыть содержание кассеты.
Она помолчала, перевела взгляд с Шарп на Пэйджита:
— Эта кассета будет использована в качестве улики в том случае, если мисс Карелли сама лишит себя привилегии, проистекающей из закона о врачебной тайне, наделав грубых ошибок во время дачи показаний. Понятно?
— Иными словами, — продолжила Шарп, — если при даче показаний мисс Карелли как-то исказит содержание кассеты, присяжные заслушают ее, эту кассету, на открытом заседании. — Она бросила на Пэйджита быстрый взгляд: — Ее или другую кассету — если мы ее найдем.
Пэйджит заговорил сдавленным голосом:
— Я уже сыт инсинуациями мисс Шарп. Что касается ее предложения, считаю невозможным установить заранее какие-то правила. Поскольку в этом случае лишение Марии Карелли привилегии, связанной с врачебной тайной, будет целиком и полностью зависеть от того, что она скажет.
— Это верно, — согласилась судья. — И все же, если я обнаружу, что какое-то заявление мисс Карелли подпадает под формулировку мисс Шарп, я лишу ее этой привилегии. Поскольку — я должна это особо подчеркнуть до того, как мисс Карелли начала давать показания, — закон о врачебной тайне распространяется на соответствующую информацию, но не на факт лжесвидетельствования.
— Извините меня, Ваша Честь, — перебил Пэйджит. — Но, кажется, мисс Шарп достигла своей цели: то, что записано на пленке, прочно внедрилось в сознание судьи, и мисс Карелли подвержена теперь максимальному риску.
Кэролайн Мастерс пожала плечами:
— Я уже сделала замечание обвинителю. Но вы же сами хотели этого слушания, мистер Пэйджит. — Она обернулась к Шарп: — Что я теперь сделаю, так это возьму кассету в суд на хранение. Так будет лучше для всех.
