Ноб-Хилла, где погиб Ренсом; слева — Маркет-стрит заканчивалась просторной площадью, на другом краю которой высился Фери Билдинг; его знаменитые башенные часы показывали начало второго. За их спинами сгрудившиеся тридцатиэтажные высотки Эмбаркадеро-центра с офисами на каждом этаже выпускали из своих недр служащих. Вкупе с туристами они составляли основную толпу вокруг высоток, с вкраплениями случайных прохожих и трех-четырех бродяг, с независимым видом шнырявших в поисках пищи. На соседней скамейке сравнительно тихий сумасшедший в своей неизменной, ставшей за долгие годы чем-то вроде второй кожи одежде — джинсах и матросской куртке — бормотал свой обычный бред о заговорах… Мур, не успевший пообедать, дожевывал бутерброд с салями.
Пэйджит посмотрел на него:
— Ничего?
— Ничего. Причем надо отметить не только похвальное отсутствие попыток изнасилования. Но и полное отсутствие любовных связей. — Мур подчеркнул фразу коротким рубящим жестом. — Прочерк в графах. Никаких промахов по части женщин. Ни единой персоны женского рода, которая дала бы Ренсому в этом десятилетии. Одно из двух: либо акты с ним были настолько отвратительны, что о них предпочитают умалчивать — и вспомнить-то не о чем, думают себе, дорогуша Марк, удовольствия от тебя не больше чем от чиханья, либо в девяностых секс даже не стоял у него на повестке дня.
— Такого просто не может быть. Иначе он не позвонил бы Линдси Колдуэлл.
— Знаю, знаю. — Глаза детектива сузились. — Бедная женщина. Я всегда ее любил.
— А я все еще люблю.
Мур кивнул. Спустя некоторое время сказал:
— Наша малышка действовала неплохо.
— Терри, ты имеешь в виду. У меня только один вопрос: а знает ли она сама, какая она хорошая?
— Что-то ее печалит, тебе не кажется?
— Думаю, да. Но, честно говоря, не знаю что и почему. Просто какое-то ощущение, неуловимое, как ртуть, — не подцепить, не удержать. Терри очень скрытная, все в душе?.
— Не то что ты, — усмехнулся Мур. — Веселый Роджерс конторской юриспруденции — такой же добродушный и открытый! И без всяких слов понятно, почему ты не женат до сих пор.
— Угу. — Пэйджит прищурился от солнечного света. — А почему ты спрашиваешь о ней?
— Просто мысль одна появилась. Кое-что она уронила мимоходом.
Пэйджит внимательно и ехидно посмотрел на приятеля:
— Эй, Джонни, уж не влюбился ли ты? В мою двадцатидевятилетнюю замужнюю помощницу?
— Слишком стар, — вздохнул тот. — Просто в мире очень много печального, в этом все дело. Ну а для любви мы с тобой оба устарели.
— Что касается меня, я связываю свое будущее только с Карло. Это избавляет от лишних расстройств, когда начинаешь заниматься математическими выкладками, типа удвоения своего возраста или подсчета того, насколько ты старше Моцарта. После сорока пяти все эти расчеты только нагоняют тоску.
— Однако миссис Перальте надо по возвращении выразить благодарность. Дело Линдси Колдуэлл…
— Дело Линдси Колдуэлл, — перебил Пэйджит, — попахивает шантажом с целью принудить к половой связи. Своеобразный вариант того, что рассказала Мария: в обмен на кассету — половой акт, с одной разницей — у Ренсома было мощное средство давления на Колдуэлл, чего не скажешь про случай с Марией. Это объясняет, почему он вынужден был прибегнуть к насилию. В результате Мария — правда, непреднамеренно — избавила нашу знаменитую актрису от встречи наедине с этим типом, который, вне всякого сомнения, намеревался обесчестить ее.
— Однако есть кое-что не в пользу этой версии, — возразил Мур, — то, что второй кассеты не было и что Марк Ренсом вел жизнь святого Августина.
— Кассета, где речь шла о Колдуэлл, конечно же, была — иначе бы Ренсом не позвонил. Вопрос в том, где она теперь.
— Крис, если дело дойдет до суда, случай с Колдуэлл можно будет использовать?
— Вообще-то да. Но у него меньше шансов стать косвенной уликой, чем у истории с Мелиссой Раппапорт. Ничего ведь не случилось: Ренсом договаривался о встрече, но умер раньше. Единственным последствием для Линдси Колдуэлл стало то, что она теперь знает: где-то, скорее всего в одной из квартир Ренсома, есть очень неприятная кассета, которую, тем не менее, Марни Шарп с огромным удовольствием послушала бы.
Мур, поразмыслив, сказал:
— Жанна-Марк Стайнгардт воздала должное своей горячо любимой старой мумии. И мертвому воздала, и живому поспособствовала.
Пэйджит мгновение молчал.
— Нет такой цены, — тихо произнес он, — которая была бы слишком велика, если приходится платить за правду.
Мур посмотрел на него:
— Если Ренсом запачкан в каком-то дерьме, я непременно узнаю об этом.
В семь пятьдесят Пэйджит застал Терри в офисе, в люминесцентном свете ее лицо казалось осунувшимся.
— Почему вы не дома?
Терри провела ладонью по волосам.
— Когда я вернулась из Лос-Анджелеса, Ричи с Еленой дома не оказалось — он повел ее обедать. — Она слабо улыбнулась. — Называет это вечером отца и дочки. Вот я и решила еще немного поработать.
Но в ее голосе звучала неуверенность; Пэйджиту показалось: что-то в глубине ее души противится возвращению домой.
— За последние шесть дней, — сказал он, — вы беседовали с Мелиссой Раппапорт, Жанной Стайнгардт и Линдси Колдуэлл. Чтобы все это осмыслить, наверное, потребуется время.
Терри посмотрела на него:
— Мне, я думаю, потребуется.
— Вам? — Пэйджит улыбнулся. — А остальным, в частности нам с Джонни, выходит, все равно? Неужели вы не понимаете, что уже сделали большое дело — эти три женщины рассказали вам, постороннему человеку, то, что они никогда никому не рассказывали и не расскажут?
— От такого знания становится не по себе. — Терри пожала плечами. — Чувствуешь свою ответственность перед ними.
— Вы обещали им, Терри, а я обещаю вам, что буду соблюдать их интересы. — Он посмотрел ей в глаза. — С какого-то момента своей жизни я стал стараться предупреждать вред, который могу нанести другим. Я хотел бы задать вам парочку вопросов.
Тень напряжения сошла с лица Терри.
— Пожалуйста.
— Вы не голодны? А я вот голоден. Вы когда-нибудь бывали в «Пианоу Зинк»?
В ее глазах появилось удивление:
— А как же Карло?
— У него была игра. Когда он возвращался, я покормил его по дороге, чтобы не возиться дома, посмотрел, как он, волоча ноги, поднимается наверх к своему заданию по английскому, — очень похож был на заключенного, идущего в камеру смертников. Кстати, я хорошо понимаю это состояние, находясь здесь сейчас.
Терри улыбнулась:
— Тогда мои ответы будут: «да», «нет» и «мне хотелось бы».
«Ле Пианоу Зинк» оказалось переполненным кафе в стиле арт деко — кругом зеркала и парижские афиши на светло-розовых стенах. Стройный усатый метрдотель и Пэйджит недолго дружелюбно поговорили
