— А газ, нефть? Из них такой факел получается, сам видел, горит не перегорит.
— Нет ничего: ни газа, ни нефти. Всё кончилось! Лавочка закрывается! И хватит юродивым прикидываться. Вон как смело философствовал, уважение вызвал. Прикуривай! Или я сейчас тебя запалю и дам прикурить другому!
Пикин только сейчас увидел, что в руках Боженьки не спичка, а горящий человек. Его голова горела, как головка спички.
— Ты что, людями даёшь прикуривать?!
— Это никчемные люди, от них хоть так будет польза.
— Так это ж твои твари, ты же их сам создал!
— Я их не создавал, вы их сами наплодили, к тому же этот сам в своё время умышленно спалил человека.
— Так это, значит, сейчас начался Божий суд! Каждому по заслугам! Око за око! Неужели я до этого дожил!
— Дожил, дожил. Давай прикуривай, а потом на укольчик не забудь зайти.
— Какой ещё укольчик, Боженька?
— Лечиться будем, грешный. Лечиться!!!
— Так я ж здоровый, Боженька.
— Ну, разве здоровый будет с Богом спорить?! А, Пикин?
— «Но где же та молния, что лизнет вас своим языком? Где то безумие, что надо бы привить вам? Смотрите, я учу вас о сверхчеловеке: он — эта молния, он — это безумие!».
— Я читал Ницше, Пикин. Его «Бог умер» меня изрядно повеселил. А сверхчеловеки — в прошлом. Забудь!
— А ты какой бог? Новый или старый?
— Поясни!
— Ну ты христианский или дохристианский.
— А какой у вас настоящий?
— Ну тот, который всё это сотворил, тот и настоящий.
— Ну а при чём тут христианский, если он был после «до»?
— Ну, а Христос твой сын?
— Какие сыновья могут быть у Творца? Я ВСЁ! Мне никто не нужен.
— Ну нам же нужен твой представитель на земле?!
— Это вы себе сами придумывайте. Тут я «умываю руки»…
Бог вдруг вспыхнул необъяснимо ярким светом и растворился в нём.
В мозгу Пикина наступил мрак бездны. Без дна…
ШЕСТОЙ ПАЛЕЦ
Глава вторая
Напротив Пикина сидел человек неземного вида. Он был с огромной брахицефальной лысой головой фантомаса, скошенным ртом и маленькими, широко расставленными глазками. Определить его возраст было очень сложно. По одним признакам ему можно было дать лет двадцать, по другим — лет пятьдесят. Неземной человек заметил изучающий взгляд Пикина, быстро встал и протянул свою руку.
— Аркадий Макушенко! — произнёс он голосом недавно родившей женщины. Его рука тоже была аномальной: сбоку кисти, возле мизинца, неуклюже торчал недоразвитый шестой палец.
— Андрей Романович! — Пикин с внутренним отвращением пожал его влажную и пухлую кисть. Неземной Семён тяжело сел, спрятав за стол своё грузное и короткое тело.
«Наверное, педераст», — мелькнуло в голове Пикина.
В конце длинного стола, за которым с обеих сторон разместилось человек тридцать, раздался мужской голос с сильными нотками волнения:
— Друзья! Мы открываем первое заседание Северо-Западного отделения партии «Демократический Союз». Центр нашей организации находится в Москве под руководством известной диссидентки Валерии Новодворской. Нам предоставлена полная свобода действий в рамках устава и программы партии. Для начала — познакомимся, поэтому каждый должен представиться и сказать несколько слов о себе. Что его привело в нашу организацию? Начнём по очереди слева от меня.
На знакомство ушло около двух часов. Публика была разная, в основном техническая и творческая интеллигенция, человек пять студентов и пара рабочих. Все волновались, чувствуя историческую ответственность первой полулегальной антикоммунистической организации. Пикин тоже нервничал и размышлял:
«Господи, что меня сюда занесло. С точки зрения логики, это абсурд. Я вступаю в антикоммунистическую организацию в стране, где уже семьдесят лет правит одна партия. Где невозможно сделать лишний шаг, высказать свободную мысль, чтобы не попасть под колпак КГБ. Ещё вчера можно было «сесть» за прочтение «не той» книги или «антисоветского» стихотворения. Горбачёв объявил «гласность» и «перестройку», но никто не знает границ этих понятий. Я, наверное, тоже с какой-то аномалией, как этот с
