Базунов был чёрен. На столе стояла литровая бутылка водки наполовину пустая.
— Николай Евгеньевич, что случилось? — спросил испуганный Пикин, которого срочно привезли с объекта «по требованию шефа».
— Садись, Андрюша. Сегодня можно на «ты», — глаза Базунова были красными и выплаканными. — Налей, налей стакан и выпей, не чокаясь, я уже не могу. Мы слишком русские, чтобы не пить с такого горя. Вот ещё бы отучиться пить с радости.
— Вы не терзайте, я не мальчик! — наливая стакан, сказал Пикин внезапно севшим голосом, уже почувствовав причину беды.
— Тани больше нет, — почти шёпотом сказал Базунов.
Пикин замер. Так они в полной тишине просидели долго. Никому не хотелось говорить. Пикин сбивал кулаком накатывающие слёзы и с трудом сдерживал рыдание.
— Как это произошло?
— Она съехала с моста и упала в реку Волхов.
— Зачем? Почему?
— Это самоликвидация.
— Что?!
— Таня была снайпером, запрограммированным на самоликвидацию.
— Её нельзя было спасти? — зло и пьяно спросил Пикин.
— Она выполнила задание в Новгороде, но произошло непредвиденное на отходе. К подъезду, откуда она выходила, подъехала милицейская машина на сработавшую квартирную сигнализацию. Всех выходящих задержали, пока не проверили квартиру. Оказалось, там работал телефонист и что-то напутал в распределительной коробке. Её отпустили, но время было потеряно. Точку, откуда стреляли, быстро вычислила охрана убитого. Они подъехали, когда Таня уже садилась в машину. Стали опрашивать на предмет подозрительных людей с сумками, футлярами. Таня работала с винтовкой, выполненной по спецзаказу, и носила она её в футляре из-под саксофона. Довольно быстро узнали, на какой машине она уехала. Она отзвонилась нам и сообщила, что за ней хвост. Дело в том, что человек, которого она ликвидировала, очень крупная фигура, с его руки ели и бандиты, и менты, и политики. Если бы она попалась им живой, они бы её запытали. Мы не успевали помочь.
— Но откуда вы всё так подробно знаете?
— На такие операции мы отправляем людей с обязательным прикрытием.
— Так что ж это прикрытие не сработало?
— Они могут помочь, но их возможности не безграничны. За ней гнались не тупые качки, а профессионалы из бывших спецподразделений, со всем мыслимым арсеналом оружия. Только охрана ликвидированного составляла четыре джипа по четыре опытных спецназовца. Её ждали уже на ближайшем посту автоинспекции «официальные органы». Она всё понимала. Мы, Андрей, на войне, и потери неизбежны.
— Когда похороны?
— Похорон, пока не будет, тело не нашли.
— Может, она выплыла и скрывается?!
— К сожалению, это исключено. Дело в том, что человек, запрограммированный на самоликвидацию, не сопротивляется смерти. Тонущий тонет без желания спастись, полностью блокируется инстинкт самосохранения.
— Интересно, какую смерть подберут мне?
— Не надо, Андрей. Вы, как никто, не имеете право на упрёк. Вы знаете о программировании, а Таня не знала.
— Боже! Как тошно на душе! — Пикин пил и не чувствовал ни вкуса водки, ни опьянения.
— Я любил её, как дочь, и мне вдвойне больнее, потому что это я её втянул в Систему, этот грех мне нести.
— Расскажите мне о ней, о её родителях, ведь хоть мы и были близки, но она ничего не рассказывала.
— Отец у неё был увлекающийся человек, спортсмен-альпинист. Погиб на Урале, отправившись на поиски могилы Заратустры, когда Тане было четырнадцать. Мама у ней преподаватель в театральном училище.
— Но я её видел тогда, на задании. Она сменила меня.
— Да она в нашей Системе. Её актерские способности нам очень помогают. Родных у неё больше нет, отец был детдомовцем, его родители погибли на войне. По линии матери жив только дед, вы его знаете.
— Мать уже знает о смерти Тани?
— Да, знает. Ради её безопасности мы вывезли её за пределы города.
— Вы думаете, они будут мстить родным.
— Эти будут. Там было животное, соответственно и вся его команда — животные.
— Но они выйдут и на деда.
— Мы подумали об этом. Дело в том, что танин дедушка перенёс травму головного мозга,
