Всесущного! – насупился Рин, и сам начиная злиться.
Хайес тут же замолчал и лишь беззвучно открывал и закрывал рот.
- Ну и дела! – наконец, тихо произнёс он. – Видно, и в правду, конец света наступает! – Внезапно какая-то догадка осенила его, и он радостно хлопнул себя по лбу. – Послушайка! А ты, не ровён час, не сыном ли его и той благородной дамы будешь?
Столь нелепое предположение так рассмешило Рина, что он не удержался а расхохотался во всё горло.
- Да что вы такое говорите, ади Даггемо! – укоризненно сказал Рин, утирая выступившие от смеха слёзы. – Давно уже я так не смеялся!
- Да… Действительно! Что это я? – сконфуженно пожал плечами Хайес. – Хотя, признай, что определённый резон в этом моём предположении был!
- Ну-у… - неопределённо пожал плечами Рин.
- Что ж… Отдыхай пока! Скоро мы опять двинемся в путь, – и Хайес, уже примирительно, похлопал по плечу Рина и отошёл в сторону, к айвонцу.
- Ну что, арвер, не жалеешь о своём решении? – тихо спросил его Оссу Та, слегка кивнув в сторону юноши.
- Нет. Не жалею, нкапи, – Хайес расправил плечи и оглянулся на Рина, который разыскал среди тел убытых врагов своего самого упорного противника и теперь, с любопытством, разглядывал его меч.
- Если бы мы всё это время тащили его силой (раз уж ты не мог заставить его идти с нами с помощью своего волшебства), то, как я теперь прекрасно это понимаю, у нас непременно бы возникли определённые трудности, – продолжил свою мысль рыцарь и добавил, ещё тише. – Как только мы достигнем Аймпарского монастыря, ты, уж будь добр, не тяни больше со своим колдовством! Видит Бог, парнишка этот весьма шустрый.
- А-а-а-ааа! – вдруг закричал Рин, роняя на землю шлем убитого и в ужасе отскакивая от поверженного врага.
- Эй! Что там такое, оруженосец? – поспешно направился в его сторону Хайес. – Чем тебя так напугал этот убитый, что ты шарахаешся от него, словно орхат от слёзария?
Рыцарь поспешно подошёл к Рину и, едва взлянув на труп, тоже обомлел.
- Это женщина! – юноша потрясённо смотрел на Хайеса и шептал заметно побледневшими губами. – Понимаете?!..Я сражался… и убил женщину!
Под бледным взором трёх лун, лицо поверженной противницы Рина едва заметно светилось, окутанное зеленовато-серебристым, призрачным сиянием. Несмотря на безобразный шрам, рассекавший всю её левую щёку и терявшийся где-то на горле, под воротником доспеха, лицо убитой было неописуемо прекрасным: тонкие, плотно сжатые губы, прямой, решительный нос, резко очерченные, токие брови, лишь чуть-чуть изогнутые, словно лук без тетивы, и над высокими скулами, огромные, серебристыеглаза, чью красоту можно было бы сравнить, разве что со слезой Игуна! Её волосы, столь же серебристые, как и её зрачки, пышной копной разметались по земле, на которой, напротив уголка рта, собралась маленькая лужица голубовато-серебрящейся крови.
Хайес ничего на это не сказал, а бросился к двум другим павшим врагам, в точно таких же доспехах. Решительно сняв шлем с первого их них, он нашёл затем, лежащую тут же, но уже отдельно, голову второго, и проделал с ней тожесамое. На этот раз это были мужчины, но без сомнения, того же племени, что и девушка, и столь же прекрасные лицом, как и она.
- Спаси меня и сохрани Всеведущий и Всесущный! – осенил себя кругом Хайес, вдрагивая и роняя голову на землю.
– Никогда ещё, во всём этом проклятом мире, не случалось, чтобы кивили арту путались с Тенью! – произнёс он, растерянно смотря на распростёртые перед ним тела.
Вокруг него, в том же потрясении стояли и, тот час сбежавшиеся со всех сторон, шоэны, понуро и даже испуганно опустившие головы. И все подавленно молчали.
- Грядёт последний шторм, и, повидимому, гребни волн завивать будет не только Кфал… Молитесь и не надейтесь на спасение, ибо отныне живой позавидует мёртвому! – несовсем понятно, но определённо усташающе высказался Оссу Та.
- Ладно! Хватит глазеть! – вдруг рявкнул Хайес, да столь неожиданно, что все невольно вздрогнули. – Са камрэ! А соту ну тамэ!*
(* - Хороните мёртвых! Пора в путь! (шоэн.))
И шоэны, словно бы пробудившись от страшного сна, тут же вновь поспешно вернулись к своим делам: кто – обтирать коней и поправлять подпругу, а кто – хоронить своих павших товарищей, а теперь ещё и кивили арту, ибо оставить их непогребёнными представлялось им делом совершенно немыслимым, пусть даже те, по неизвестной им причине и примкнули вдруг к их врагам. Рин тоже не смог стоять в стороне и, размазывая по лицу катящиеся из глаз слёзы, старательно помогал копать для кивили арту могилы.
Через четверть часа всё было закончено.
- Всё! Едем! – буркнул Хайес Рину, вскакивая на коня.
- Аггла вэ! – прокрикал он через мгновение, вздымая вверх руку.
Они давно уже выехали из леса, двигаясь навстречу окрасившемуся зарёй горизонту, а Рин всё оглядывался назад. Туда, где лежали, закопаные в обычную, сырую землю кивили арту – его, вдруг ожившая из самого детства, сказка. Сказка, которую он сам же и сразил своею собственной рукой!
Глава 10.
Спина его пылала, а рук и ног он вообще не чувствовал. И вместо головы у него был самый большой колокол из Храма Мартера Хромого.
- Бом! Бом! Бом! – грозным набатом стучало в его голове.
- Бом! Бом! Бом! – только этот звук окружал его в вязкой темноте, лишившей его и рук, и ног.
- Бом! Бом! Бом! – сколько уже раз он это слышал? Сто? Тысячу?.. Или же сто тысяч?
- Бом! Бом! Бом! – видимо это сзывают на прощальную молитву, на которой будут его отпевать.
Его?.. А кто он?.. Кто он такой?..
- Бом! Бом! Бом! – кажется он догадался! Резкая боль пронзила вдруг голову, и он понял, что эти несмолкающие удары – ни что иное, как биение его же собственного сердца, гулко отдающиеся в висках.
Открыть глаза! Сейчас же открыть глаза! Ведь должны же у него быть глаза?!
Как же это делается? Что нужно сделать, для того, чтобы открыть глаза? Он не помнил. Он всегда просто смотрел, когда ему хотелось, и всё. А теперь он вдруг взял и забыл!
Нет, кое-что он всё-таки помнил! Кажется, сперва надо открыть веки. Где они у него, эти веки? Как он их ощущал? И как понимал, что вот, он их открывает?
Где же?.. Да где же они?!
Нестерпимо яркая полоса света, словно удар клинка, пронзила его, да так, что он даже застонал. Глаза! Он нашёл их! Он почувствовал их!
Теперь надо суметь заставить себя вновь сделать это. Ну-ка… Как же это?
И в ту же секунду мир снова обрушился на него.
Он лежал и смотрел на какого-то грозного бородача, зачем-то склонившегося над ним. Кажется тот что-то сказал.
Рин…
Рин?.. Он знает это слово! Нет, не слово… Рин… Рин – это имя! Имя человека, который, отныне, очень важен для него. Имя того юноши… Оруженосца… Имя, которое повелел запомнить ему Дэдэн.
Дэдэн!.. Дэдэн погиб!.. Дэдэн погиб, а он остался жить… Да кто же он?!
- Рин! – хотел он позвать, но губы лишь беззвучно шевельнулись, и в тот же миг тьма вновь поглотила его.
