водится. Вот где, значит, затаились. Может, неподалёку есть старые источники? Не могли же они только воспоминаниями питаться.
- К чёрту, - огрызнулся Владомир, - жрать-то их можно?
- Чего ты на меня уставился? - непочтительно ответил командиру бородач. - Он притащил, у него и спрашивай.
- Ты же у нас специалист по всякой ереси, - засмеялся юноша, вызывающе и недобро, словно уже давно лелеял в душе комок ненависти к подчинённому и только ждал момента, чтоб на него обрушить, - скажи своё веское слово эксперта. Хотя к чему? Дичи здесь и без того не густо. Сварим что придётся. Только пусть коротышка первым отведает, его же никакой чёрт не возьмёт. Или возьмёт, цветочек? Как там у нас с погодкой? Кости не ломит к новолунью? Старый ведь уже, здоровье не то...
- Заткнись, а? - устало оборвал его незнакомый, низкий бархатистый голос.
- Иш ты какой разговорчивый? - процедил командир. - А если наш славный лесной дед вдруг к своим подастся, источники учуяв. Что делать будешь, кого затыкать? Там нужно убираться отсюда как можно скорее, пока вся эта котовасия хвосты не пообрывала, а потом под трибунал ровной шеренгой!
- Как ты её тащить планируешь? - подал голос Лоран, тяжело было понять, впечатлился ли он речью Владомира.
- Очухается и сама пойдёт, - отмахнулся оратор.
- Не пойдёт, - хмуро ответил подгорный человек. - Ты видел, как её пожевали. Хорошо, если вообще очухается.... И то если весь яд отжать успели. Ещё чудо, что сразу не окочурилась. Лоран же её в хранилище нашёл для зимних запасов.
- Да, - усмехнулся юноша, - малышка у нас с характером. Не сам же урод себе туфлю под рёбра загнал. Ещё неизвестно кто на кого напал.
Карине от услышанного стало немного обидно. Она думала раньше, что вела себя геройски, вступив в неравную схватку за жизнь, а они осмеяли её. Да, она выглядит глупо и некрасиво. Да она не ловкая и слабая. Но ведь её никто не учил толком сражаться и противостоять врагам так, чтобы потом не быть посмешищем с туфлей вместо оружия. Девочке стало очень горько, что все её старания были бессмысленными, а может и вредными. Ведь не разозли она морду, тот бы не полез кусаться.
- О! - крикнул вездесущий Владомир. - Ревёт. Это нормально?
- Странно, - процедил сквозь зубы бородач, низко наклонился так, что девочка могла ощутить касание его бороды к своей руке. - Эй, барышня, ты как? Слышишь меня?
Девочке было стыдно признаться, что она подслушивала. Каринка даже хотела притвориться спящей, но неожиданно судорога свела ногу и пришлось сморщиться. Вообще-то, Карина привыкла болеть и без лишних проблем переносить боль, просто как-то неожиданно получилось.
- Умница, - непонятно чему обрадовался подгорный. - Давай, попробуй пошевелить пальцами. Постарайся...
'Он меня за кого принимает?' - удивилась в мыслях девочка: так, по её глубокому убеждению, говорили только лекари и то детям, старушкам и неизлечимо больным. Пересилив себя, Каринка приоткрыла один глаз:
- Мне холодно...
- Вот барышня, - бородач набросил ещё одну куртку поверх её ног. - Ваше платье срезать пришлось.
- ??? - девочка едва не задохнулась от возмущения не в силах хоть что-нибудь из себя выжать членораздельное.
- А как, ты думала, тебя перевязывать будут, - и здесь съехидничал Владомир, - поверх платья и бинтами из наших портянок?
Действительно, девочка заметила, что на ней оставили лишь нижнее платье, и почувствовала тугие повязки на ноге и груди. Тут же встрепенувшееся смущение пришлось подавить на корню, хотя это и стоило немалых усилий.
- Как выглядел нападавший? - никак не унимался подгорный, тормоша уже засыпающую девочку за плечи.
- ... страшный, зелёный весь... с бородой и хрюкал...
- Я-то думал, что сумрачники должны девицам непристойности нашёптывать, - едва слышно прокомментировал командир, явно намекая, что для такой девицы даже монстр стараться не стал. Каринка понимала, что выглядит плохо, но всё равно обиделась.
- Если бы тебе так морду рассадили, - хохотнул Лоран, пиная что-то сапогом, - ты бы тоже только хрюкал.
- Я... немного устала...
Договорить то, что она ответит позже на все вопросы, Каринка не успела. Девочка просто уснула, несмотря на боли и холод.
...Вы умрёте, вы все умрёте, - Каринка потеряла счёт времени под мерное журчание противного голоса из груди, не дававшего ей потерять сознание окончательно. - Никто не сможет противостоять мне. Примите неизбежное. Никто из вас не имеет той силы, что возродит в земле душу. Земле нужна новая душа, которая сможет противостоять двуногим ничтожествам, распинающим её. Я могу показать тебе эту силу. Хочешь?
- Не-е-ет! - не выдержала девочка, с воплями затыкая себе уши.
Послышался звон падающей миски, тихая брань и сдерживаемое шипение. Сквозь полуприкрытые веки Каринка заметила опасно нависшую над лицом плошку, балансирующую на трёх тонких белых пальцах, показавшихся спросонья ей теми ужасными червями, которыми грозился голос, когда девочка решила, что умирает.
- Почему? - удивился невурлок с глубоким голосом, убрал плошку и украдкой попробовал содержимое. - Вроде не горячее.... Ну, давай не упрямься, ешь. Сегодня моя очередь с тобой сидеть, так что давай без лишних проблем. Хорошо? Если ты сейчас спокойно поешь, то я больше не буду к тебе приближаться до смены повязок. Договорились, барышня?
Девочка плохо понимала, о чём говорит гроллин с проникновенным голосом, но поспешила согласиться, почувствовав себя ужасно голодной. Мужчина осторожно, как фарфоровую куклу, приподнял Карину за плечи и подложил под спину опекаемой какую-то сумку.
Если Лоран с задорной улыбкой и почтительной небрежностью постепенно отвоёвывал в сердце юной Корсач свою долю признания, то его суровый и резкий собрат одним взглядом пронзительных красных глаз мог пригвоздить девочку к земле. Только смотрел на неё в основном украдкой, стараясь не встречаться глазами и никак не выдавать своего внимания. Мужчина вообще нарушал молчание, если других гроллинов не было поблизости. Казалось, он боится своей подопечной едва ли не больше, чем она его. Отношения не складывались совершенно.
За неделю вынужденной задержки лагерь разительно переменился. Из еловых веток, покрывал и шкурок был сооружён навес для больной, надёжно защищающий от дождя и ветров. Рядом мостились лежаки гроллинов, на камнях сохли выделенные кожи. Флагами на ветру трепетали мужские рубахи и сменные повязки, переброшенные через натянутые меж стволов верёвки. В выдолбленной коряге поплёскивали стратегические запасы пресной воды из родничка. На разложенной холщёвой тряпке в теньке вальяжно сохли редкие травы подгорного человека с смешным и гордым именем Люпин. Имя четвёртого гроллина Каринка спросить так и не решилась, а он и не рвался знакомиться с девочкой. Сумеречники оказались не только съедобными, но и вкусными при длительной обработке. Поэтому всё время у мужчин теперь занимала охота, грозящая полным истреблением и без того реликтовому народцу. Даже Владомир наловчился в этом деле, специализируясь на маленьких мохнатых шушах, что служило подспорьем для многочисленных подколок со стороны остальных.
Сама Карина с трудом помнила время, проведённое в лесу. Жар сменялся ознобом, тошнота головокружение, бред потерей сознания. Девочка не могла нормально ходить, едва добредая шагов десять до заветных кустиков, почти ползла обратно, но чаще её с полдороги просто притаскивали уже без чувств. Укусы напрочь отказывались затягиваться и требовали постоянной перевязки. Так что вскорости по бледности Корсач почти не уступала невурлокам. Люпин, хмуро качая головой, всё чаще высказывал сомнения в её выздоровлении и сохранении здравости ума. Поэтому на голоса и видения, услужливо
