друга. Я направился к ближайшей группе студентов, чтобы выяснить, что происходит, но тут Ричард Годвин протолкался ко мне через толпу.
— Доктор Бруно, ректор вас спрашивал, — тихо сообщил он мне. — Идемте.
Он подхватил меня под локоть и повлек ко входу в библиотеку и часовню. Там, у лестницы, стоял уже знакомый мне мужик из кухни — тот самый, которого приставили сторожить вход в комнату Ковердейла. Годвин подвел меня к часовне, тихонько постучал в дверь. Дверь немедленно отворилась; Слайхерст, нахмурившись, уставился на меня, однако отступил в сторону и дал мне войти. Запах крови сразу же ударил в нос. Ректор Андерхилл поднялся с деревянной скамьи у двери и обеими руками вцепился в меня, с надеждой заглядывая мне в глаза. Щеки его ввалились, глаза покраснели.
— Господь наказывает нас, Бруно, — еле слышно прошептал он. — Он сыплет пылающие угли на мою голову, карая за неисполнение долга. Даже здесь, в освященной часовне… — Ректор отодвинулся в сторону, все так же крепко сжимая мое запястье, и я увидел, какое очередное несчастье постигло колледж: у подножия маленького алтаря лежало обмякшее тело.
Я придвинулся ближе и увидел рыжие волосы на голове лежащего человека и кровь, которая быстро впитывалась в устилавший пол тростник, в белый покров алтаря.
— Мы ничего не трогали, — почти заискивающе продолжал ректор. — Ждали, чтобы вы посмотрели. Я поднялся в церковь около пяти, приготовиться к вечере, и наткнулся… — Голос его сорвался, и он тяжело опустился на скамью.
Стиснув зубы, я опустился на колени. Лицо юноши было сильно изуродовано: обе щеки рассекали глубокие разрезы, рот был в крови, кровь запеклась и на слегка опушенном подбородке — мальчишке еще и бриться-то было рано.
— Алтарь! — шепнул мне Андерхилл.
Я взглянул — и отпрянул: темно-красный комок мяса валялся на алтаре, кровь расплывалась на белом покрове.
— Боже! — прошептал я, догадавшись, что это за кусок мяса.
Дрожащими, непослушными пальцами я оттянул нижнюю челюсть бедняги Неда и увидел во рту лишь обрубок языка. Достаточно было притронуться к нему, чтобы кровь вновь хлынула потоком — я едва успел отскочить. Я понимал, что с такими ранами парень выжить не мог, но кровь била как из живого тела.
— Это случилось совсем недавно, — сказал я, оборачиваясь к ректору.
Тот кивнул.
— Нед каждый день приходил сюда около четырех, готовил часовню к вечере, — слабым голосом пояснил он. — Это была его основная обязанность. Все знали, что в это время его можно застать здесь. Часовня не запирается. Злодеи спрятались и поджидали его. Бедный мальчик, бедный мальчик! — Он горестно покачал головой. — Вы видели, что с ним сделали, Бруно?
Андерхилл глядел на меня выжидательно.
— Опять по Фоксу?
Он коротко кивнул.
— Полагаю, на этот раз Роман. Его мученичество описано в первой книге, сразу после истории святого Альбана, которую я вспоминал вчера на службе. Мучители изувечили Романа за то, что он пел псалмы, а он, когда они резали ему лицо, благодарил их: мол, теперь у него будет множество уст, чтобы воздавать хвалу Господу.
— Святые всегда отличались остроумием, — проворчал я.
— И тогда ему отрезали язык. А потом удавили. — Андерхилл то ли всхлипнул, то ли икнул и зажал рот ладонью.
Я распустил воротник, прикрывавший шею Неда: действительно, на бледной коже остались темные отпечатки пальцев.
— Вырезали язык, чтобы заставить молчать, — в задумчивости пробормотал я.
А ведь всего несколько часов тому назад Нед рассказал мне о том, что видел в субботу вечером. За это его и убили? Я припомнил наш разговор после обеда по дороге из Холла. Кто мог тогда нас подслушать? Лоренс Уэстон? В проходе толпились и студенты, и преподаватели, укрывавшиеся от дождя, любой мог видеть, как я давал Неду шиллинг, который он и потратить-то не успел. Подумать только, что это я навлек страшную смерть на бедного мальчика!
Мои мысли были прерваны сухим, нетерпеливым покашливанием.
— Теперь, когда мы выслушали вердикт доктора Бруно, — с ледяным презрением заговорил Слайхерст, — наверное, пора послать за констеблем? Вы не против, ректор? Тот, кто это совершил, не мог далеко уйти, и если начать розыск немедленно…
— Скорее всего, убийца еще в колледже, — поддержал его я. — Едва ли он успел даже смыть кровь с рук. Соберите всех в зале прямо сейчас, возможно, кто-то что-то заметил.
Ректор кивнул и повернулся к Слайхерсту.
— Уолтер, спуститесь во двор, созовите всех студентов и преподавателей, как советует доктор Бруно, — распорядился он. — Проследите, чтобы пришли все и чтобы шли, не умываясь и не переодеваясь. Стучите во все двери, тащите их силой, если придется.
Слайхерст одарил меня очередным злобным взглядом — полагаю, у него их еще немало оставалось в запасе, — развернулся на каблуках и вышел.
— Что вы сделали после того, как обнаружили тело? — спросил я ректора.
— Я… позвал на помощь. Я плохо соображал в тот момент, — пробормотал он. — Ричард сидел в библиотеке, он тут же прибежал. Я оставался с телом, а он побежал за Уолтером.
— Вы все время оставались в библиотеке? — обернулся я к Годвину, который топтался у двери.
— Да, все время! — огрызнулся он, как будто я в чем-то его обвинял. — Я весь день работал!
В недоумении я уставился на него:
— И вы ничего не слышали? Ведь парня убивали в двух шагах от вас.
— Двери часовни, как и двери библиотеки, сколочены из твердого дуба, доктор Бруно, — протестующе повысил голос Годвин. — Я слышал шаги на лестнице, но не обратил на них внимания. Никаких голосов слышно не было, пока ректор Андерхилл не позвал на помощь.
Я снова посмотрел на мертвое тело.
— Если его захватили врасплох, то задушили прежде, чем он смог крикнуть или оказать сопротивление… — Мысль, что мальчик погиб быстро и не слишком страдал, отчасти утешала, впрочем, на Годвина я все еще смотрел с подозрением. Знал ли он, что Нед видел его с Дженксом у школы богословия?
— Значит, он умер прежде, чем… — Не договорив, ректор жестом указал на изуродованное лицо.
— Будем надеяться, что так, — прошептал я, поднимаясь.
— Нед, — произнес Годвин, глядя сверху вниз на тело несчастного и хмурясь, словно пытаясь что-то понять. — Почему Нед? — Он недоуменно покачал головой.
И тут я кое-что вспомнил из того разговора с Недом.
— Нед помогал не только в часовне, но и в библиотеке? — спросил я Годвина.
Тот обернулся, подозрительно глянул на меня.
— Иногда выполнял небольшие поручения, — взвешивая каждое слово, ответил он. — Прибирал, наводил порядок. Книги я ему не доверял. А в чем дело?
— Мастер Годвин, — решил я сыграть в открытую, — в субботу вечером кто-то наведался в библиотеку, пока остальные были на диспуте. В тот самый вечер Джеймс Ковердейл был убит. Нед слышал голоса, но посетителей не узнал.
Годвин с тревогой посмотрел на меня.
— Как я вам уже говорил, у всех членов колледжа есть свои ключи. Полагаю, кто-то мог вернуться раньше, но кто и зачем — понятия не имею. Или же… — Тут он бросил исподтишка взгляд на ректора и замолчал.
Я припомнил, что Годвин уже говорил мне, что София пользуется отцовским ключом от библиотеки. Нед сказал, что слышал сердитый мужской голос. Но кто был этот второй собеседник? Однако, судя по тому, как Годвин встревожился, напрашивался и другой вывод: Нед, прибирая в библиотеке, вполне мог наткнуться на запрещенные книги, припрятанные Годвином.
