— Чтобы чего-нибудь достичь, нужно в начале кого-нибудь предать.
— А в других странах?
— Не знаю.
— Зато, мы всегда считались страной равных возможностей.
— От слова «возможно». Возможно — да, возможно — нет.
— Как ты думаешь, Ленин верил, в построение равноправного общества в стране недавних рабов? Неужели, сто лет назад было не понятно, что равноправия не бывает: ни умственного, ни физического, ни психического, ни интеллектуального. Нет одинакового воспитания, нет одинакового мировоззрения. Что делать: добрым и злым, завистливым, неумехам, лентяям, пьяницам, калекам? О равноправии «чего» была мечта? О материальных благах, о возможностях? Ведь, все разные? Что такое «равенство»? Равенство тюрьмы, армии, или сумасшедшего дома?
— Да, Кирилл, ты прав. Предложенные возможности выдвигают вперед совсем не самых талантливых. Они выдвигают самых настойчивых, самых наглых, самых беспардонных.
Добавить было нечего. Оба молчали.
Кирилл посмотрел на часы — половина первого ночи.
— Мне так хотелось поспрашивать о Египте, но это уже в другой раз. Поздно.
— Да, поздно.
— Куда вы завтра?
— Не поеду, буду здесь. Сегодня много сделала. Завтра в турфирме поработаю на компьютере и телефоне.
— Ваша командировка ограничена днями?
— Нет. У меня же нет командировочных. Фирма оплачивает проезд и гостиницу. Остальное — за свой счет.
— Почему?
— Не хотим увеличивать накладные расходы.
— Чтоб не увеличивать стоимость путевок?
— Конечно.
— А налоги на зарплату?
— Ты же знаешь, сейчас зарплата разная. Большая часть — без налогов.
— У вас нет желания поехать со мной на слет?
— А что там делать?
— Слушать песни, стихи, общаться.
— На один день?
— Можно на два.
— Я подумаю.
— Вообще-то, я хотел уехать автобусом на шесть пятьдесят утра.
— Давай договоримся: если надумаю, в шесть буду ждать тебя в холле.
— Не проспите?
— Нет. Поставлю будильник на мобильном.
— Спокойной ночи.
— Спокойной.
9
У Кирилла в голове с непонятным постоянством звучало четверостишье:
Ты любишь меня случайно,
Ты любишь меня с обидою,
Ты любишь с таким отчаянием,
Как любят давно забытое.
Он смотрел на спящую рядом Наташу, и эти стихи звучали в душе, как заклинание.
Весь день прошел, как одно мгновение. В шесть утра в холле сидела спортивная Наташа. Костюм, кроссовки, сумка. Человек готов. Кирилл — растерян. Он был уверен, что ночные обещания не более, чем обещания приличия. В ее улыбке — удовольствие от произведенного впечатления. Наташа понимала, что не ожидал. Хотя странно. Ведь, много-много лет назад их знакомство произошло в туристическом походе. Конечно, тогда она, мама, приучала к этому виду отдыха подрастающего сына. А сейчас? А сейчас — на 15 лет старше, но предпочтения остались. А может, все-таки общество этого мальчика было более чем приятно? Может, не хотелось самой себе признаться? Или, просто, нашла в нем благодарного слушателя? Профессию все-таки выбирают из каких-то соображений или подспудных, необъяснимых даже самим себе, желаний. А может, предпочтения молодости остались самыми приятными и нужными в жизни?
Все студенческие годы, вся молодость в походах: с рюкзаками в лодках, палатках с гитарами, рассказами, анекдотами, восторгами и разочарованиями.
Тем более, что первый муж, отец Вити, был всегда центром этих компаний. Гитара — его визитная карточка.
Но сегодня не до воспоминаний: ни хороших, ни плохих. Сегодня день обещал частичку давно ушедшего. И отказаться никак не хотелось. Потому, что молодость — это столько надежд, это, почти, отсутствие разочарований, это отсутствие отягощающей памяти, а главное, отсутствие сравнений. Это чистый, белый лист, на котором ложатся события, впечатления, желания. Еще ничего не перечеркивается, еще ничего не хочется повторить еще раз, сначала, совсем по-другому. Это время, когда делаешь все правильно, думаешь так, как надо, оцениваешь без ошибок. Наверно, естественно желание вернуться туда мыслями, воспоминаниями, встречами. Пусть на короткое время: на час, на день, на миг.
И этот мальчик предлагал ей возврат в молодость на один день. Разве от такого отказываются?
Автобус был наполовину пуст. Все досыпали. Кирилл предложил свое мужское плечо. И они оказались в общей компании досыпающих.
Опять Судак. Опять ожидание автобуса до Нового Света. Стоя в очереди, Кирилл встрепенулся — увидел знакомых. Остановили какой-то «Рафик» и большой компанией на сидениях, на рюкзаках, на коленях помчались вперед. Они знали друг друга не первый год. Радость встреч, воспоминаний. Рассказы о себе, друг о друге. Общая радость, общий задор.
Наташа попала туда, откуда давным-давно ушла. От искренней радости, от шуток без злости, от искренней заинтересованности. Впереди был счастливый день и ничто не могло его омрачить.
Доехали очень быстро. И хотя она боялась горных дорог, общая атмосфера отвлекла от страха.
На месте их встречали. Опять же, свои, знакомые, родные и близкие лица. Возраст встречающих впечатлял: от 3 до 63. Не только родители с детьми, но и дедушки с внуками.
Здесь было все другое. Здесь было понимание и взаимопонимание, искреннее желание помочь, сделать эти два дня двумя днями счастья.
Нужно сказать, это здорово получалось. Потому, что от души.
Уже стояли столы с чаем и бутербродами, недалеко что-то варилось. Местные жители, улучшив момент, предлагали свои услуги: жилье, питание, транспорт.
Палатки поднимались одна за дугой. Особо утонченные уже брынькали на гитарах и пели. Те пару часов, которые они проехали в полудреме, дали основания Кириллу для твердого «ты», без разрешения.
Он познакомил Наташу с друзьями. При этом произносилось: познакомитесь — Наташа. Ей оставалось только молчать. Сопротивляться бесполезно. Кирилл уже взял правление в свои руки.
Пристроившись на какой-то деревяшке, она с новыми знакомыми пила совсем неплохой кофе с
