Но здесь, в Шанхае, куда Чарльза, казалось бы, настойчиво вела вся его прежняя жизнь, он впервые оказался один и без друзей. А вскоре, без единого слова объяснений, духовное начальство Чарльза отослало его из Иностранного сеттльмента в маленькую захудалую деревню, расположенную в двухстах милях к северу от Шанхая.
Оказавшись в дебрях деревенского Китая, Чарльз растерялся еще больше. Местные жители с трудом понимали его классический китайский, а условия жизни там были настолько суровыми, что по сравнению с ними даже самые тяжелые годы жизни Чарльза Соона казались сладкой сказкой. Во всей деревне не было проточной воды, не говоря уж хотя бы об одном мало-мальски приличном туалете. Он написал епископу в Шанхае множество писем, умоляя повысить его содержание, чтобы он мог хоть немного улучшить свой быт, но все просьбы неизменно натыкались на резкую отповедь — точно в таком же духе, в каком высокомерный фань куэй способен поставить на место «косоглазого» слугу.
Чарльз всячески противился искушению пустить в ход две единственные ценные вещи, которыми владел: часы, подаренные ему капитаном Малахи, и маленький мешочек с золотыми монетами, полученный в день отъезда в дар от благодетеля-промышленника. Конечно же, ему хотелось улучшить свою жизнь, но в то же время он понимал, что два эти подарка лучше приберечь для чего-то более важного. Приземистая, пропахшая плесенью хибара без окон, в которой помещалась церковь, кишела скорпионами. На первых двух богослужениях, проведенных Чарльзом, присутствовала одна-единственная пожилая женщина, которая спала, пока не пришло время причастия. Тогда она вскочила на ноги, проглотила облатку, запила ее глотком церковного вина и громко рыгнула.
Никогда еще Чарльз не чувствовал себя настолько униженным.
Когда пошел второй месяц его пребывания в деревне, в четыре грубо сколоченные доски, заменявшие в хижине дверь, кто-то постучал. Это оказался уличный торговец, продававший, помимо всего прочего, единственную страницу из какой-то книги.
— Что мне делать с одной страницей? — удивился Чарльз.
— Прочитай ее, — ответил торговец. — Если, конечно, умеешь.
— Что-что, а читать я умею.
— Вот и хорошо. Тогда заплати мне, прочитай страницу, а потом прочитай ее другим в деревне и возьми деньги с каждого из них. Через неделю я вернусь с другой страницей. Ты купишь ее у меня и снова прочитаешь своим односельчанам. За деньги, разумеется.
— Чтобы прочитать подобным образом всю книгу, понадобятся годы.
— Верно, но с такой книгой это не станет проблемой. Они будут дожидаться каждой новой страницы с величайшим нетерпением, можешь мне поверить.
Чарльз взял страничку, прочитал первые две строки и с ужасом понял, что описываемые события разворачиваются в будуаре куртизанки. Он уже был готов швырнуть страницу в лицо коробейнику, но в последний момент что-то остановило его. Молодой миссионер посмотрел на торговца, потом на его тележку. Та была нагружена качественной кухонной утварью, в том числе ручной работы котелками с выпуклым днищем, рулонами чжэньцзянского шелка и персидских тканей, а также обычным набором булавок, иголок, ниток, лент и тому подобной чепухой, которую продают бродячие торговцы по всему миру. Еще больше Чарльза удивило то, что тележка торговца была запряжена сильной и справной лошадью. Этот человек, по всей видимости, зарабатывал неплохие деньги!
— Книги пользуются популярностью?
— Книги?
— Такие, как эта. Они популярны?
— Чрезвычайно, — с усмешкой ответил торговец.
— Сколько стоит страница?
В ответ прозвучала весьма умеренная сумма, но, прикинув, что в книге может быть триста страниц, и перемножив две эти цифры, Чарльз был удивлен — нет, потрясен! — тем, какую прибыль можно получить с помощью этой, казалось бы, столь скромной сделки.
Двумя месяцами позже ему впервые предоставили отпуск, и он сразу же отправился во Французскую концессию в Шанхае. Но не в бордели и курильни опиума, понатыканные там на каждом углу, а в книжный магазин. Там он увидел десятки полок, уставленных книгами, многие из которых были переводные, а в углу обнаружил изрядно потрепанный журнал. Не долго думая, Чарльз купил именно журнал, прочитал его от корки до корки, потом посмотрел на первую страницу, желая обнаружить выходные данные издательства. Оно находилось неподалеку, на улице Хуайхай Лу, и Чарльз зашагал в том направлении.
Когда он переходил улицу Кипящего ключа, его едва не сбила быстро двигавшаяся карета. Затем, к его ужасу, из-за угла вылетела вторая, запряженная красивой белой лошадью, и оба экипажа понеслись друг на друга. Через несколько секунд послышался глухой удар, пронзительное ржание лошадей, затем — злые женские крики.
Вместе с остальными прохожими Чарльз Соон побежал к месту происшествия и был несказанно удивлен, увидев двух молодых красивых китаянок в дорогих платьях, которые стояли каждая в своем экипаже и выкрикивали оскорбления самого непристойного характера. По мере того как женщины продолжали вопить, осыпая друг друга площадной руганью, толпа зевак увеличивалась прямо на глазах. Наконец до Чарльза дошло: две эти роскошно одетые женщины — куртизанки, а орава глазеющих на них бездельников восхищается всем, что они говорят и делают.
Чарльз подобрался поближе и услышал, как одна проститутка кричит другой, что та — «жопомордая сука».
Этот цветистый эпитет вызвал у зрителей — особенно у женщин постарше — восторженные крики. Другая куртизанка ответила запальчивой эскападой, суть которой состояла в том, что она хотя бы «носила собственные туфли». Это замечание также привело толпу ротозеев в возбуждение, хотя Чарльз в силу недостатка опыта не понял, каким образом бинтование ног может быть связано с половым актом.
Наконец прибыла полиция. В следующий миг один из зевак проворно нырнул в толпу. Родимое пятно малинового цвета на его лице от злости потемнело еще больше. Выслушав визгливые жалобы и взаимные упреки двух куртизанок, полицейские велели им ехать своей дорогой.
Чарльз смотрел, как медленно расходится толпа. Люди оживленно обсуждали произошедшее, жарко спорили о том, которая из куртизанок одержала верх в словесной баталии. Было очевидно, что для них этот случай стал приятным развлечением.
Чарльз опустил глаза вниз. Его влажные от пота пальцы прилипли к страницам журнала и теперь были испачканы дешевой краской. Взглянув в ту сторону, куда уехали куртизанки, он снова посмотрел на смятый журнал и решительно направился в сторону издательства.
Дом издателя, указанный на обложке журнала, он обнаружил в конце длинной аллеи, упиравшейся в стену Старого города. Войдя в каменные ворота и спустившись по лестнице в подвал, он оказался в просторном помещении. Здесь десятки мужчин, сгорбившись над столами, набирали текст с помощью свинцовых литер, вытаскивая их из наборных касс, где лежали сотни таких же. Литеры выстраивались в ровные строчки, которые затем, намазанные краской, окажутся под печатным прессом, и оттуда на свет появятся свежеотпечатанные страницы журналов, призванных рассказывать жителям Шанхая о последних новостях или развлекать праздных и богатых обитателей Города-у-Излучины-Реки.
Скорость, с которой работали эти люди, была воистину поразительной. К Чарльзу подошел толстый японец в очках.
— У вас для меня имеется какой-нибудь заказ? — спросил он.
Его китайский был безупречен, но по произношению было сразу понятно, что он, как и сам Чарльз, не является уроженцем Шанхая.
— Ну, так что привело вас ко мне? — требовательно повторил он.
Помявшись и покряхтев, Чарльз наконец выдавил из себя:
— Возможно, у меня для вас будет солидный заказ, но прежде я хотел бы выяснить кое-какие детали.
— Хорошо, — сказал толстяк, — спрашивайте.
Он вытер руки о синий фартук, достал сигареты «Заклинатель змей» и закурил.
— Я хотел бы заключить очень крупный контракт, — заявил Чарльз.
— Отлично, — ответил толстый японец и выпустил длинную струю сигаретного дыма. — Чем больше
