почувствовала это.
Когда Амос вышел на сцену в окружении трех балерин, олицетворявших грустные воспоминания отца о детях, безжалостно уничтоженных рукой тирана, он вдруг подумал о своем собственном ребенке, который готовился к появлению на свет, и глубоко растрогался. В его голосе звучала вся печаль человека, который страдал и жестоко сражался, и в конце арии, еще до того, как затих его голос, трепещущий от эмоций, зал разразился оглушительной овацией, увенчавшей громкий успех постановки.
А ведь еще несколько месяцев назад Амос играл в музыкальных барах, услаждая слух рассеянных посетителей! Когда он думал об этом, его охватывала огромная благодарность.
Вскоре маэстро Паваротти пригласил его участвовать в качестве гостя в одной из телепрограмм, где они должны были выступить дуэтом. Приглашение поступило среди ночи. Амос уже крепко спал, когда громкий телефонный звонок внезапно заставил его подскочить в постели; голос на том конце провода произнес: «Добрый вечер, это Лучано Паваротти…» Поначалу, еще не проснувшись окончательно, Амос подумал, что его разыгрывают, но потом он все-таки узнал тембр голоса самого великого тенора в мире, который невозможно было спутать ни с каким другим, и ему оставалось лишь поверить в чудо, что происходило с ним в данный момент… Всего каких-то пару лет назад он пытался приблизиться к маэстро после концерта, чтобы пожать ему руку и сказать несколько добрых слов, но у него ничего не получилось – охрана просто не подпустила его.
И вот теперь все стало возможным – но почему, по какой причине?! Он постоянно задавался этим вопросом, а тем временем продолжал двигаться вперед, не обращая внимания ни на усталость, ни на внезапную смену образа жизни, ни на грубый отрыв от того, к чему он привык за целую жизнь.
В начале октября дискографическая компания предоставила ему студию в Болонье, чтобы он смог записать свой новый альбом. Амос искренне беспокоился за выбор песен. Он понимал, что совершенно необходимо найти хотя бы одну композицию, которая бы сразу поразила сердца слушателей, ведь если этот альбом не будет иметь успеха, то все, чего он добился, окажется бессмысленным, и его достижения рассыплются в прах. Но у дискографического бизнеса свои сроки, и их следует соблюдать, так что ему оставалось лишь записывать альбом и терпеливо ждать, надеясь на лучшее.
Как оказалось, сюрпризы на этом не закончились. В середине декабря Амоса пригласили участвовать в рождественском концерте в Ватикане, в зале Нерви. Для него это было огромной честью и самым настоящим признанием – выступать в таком месте, бок о бок с самыми знаменитыми артистами из разных стран мира. Амос постарался выложиться до предела, и публика в переполненном зале приняла его в высшей степени тепло.
Спустя несколько дней Амос и Элена уехали в Стокгольм, где ему предстояло принять участие в новогоднем концерте. Это был поистине незабываемый опыт. Проблемы начались сразу же на выходе из аэропорта, по причине трудностей с общением: Амос тогда еще неважно владел английским, а те, кто его пригласил, не знали ни слова по-итальянски. Даже самые простые вещи оказались сложными, несмотря на то что все были чрезвычайно любезны и добры. Кроме того, на улице стоял полярный мороз, и Амос переживал за здоровье жены, которая к тому времени была на седьмом месяце беременности. Он думал об Италии, о своих друзьях, вместе праздновавших Новый год, и ему было грустно и одиноко, как никогда раньше, – настолько, что в день концерта он заперся в гримерной и чуть не расплакался; но потом ему стало стыдно за свою слабость, он взял себя в руки и вышел на сцену – правда, в этот момент он больше напоминал приговоренного к смертной казни, нежели многообещающего артиста.
В Италию он вернулся счастливый, словно школяр, и сразу принялся за работу. Приближался фестиваль, и Амосу снова предстояло пройти через этот риск, даже вопреки собственному желанию. Песня, которую он уже записал, была, вне всякого сомнения, интересной, выходящей за рамки традиционных канонов и моды, но при этом, по его мнению, уж чересчур рафинированной, чересчур элегантной; ей явно не хватало взрывной силы, столь необходимой в таких обстоятельствах, где все решается за пять минут. «Эта песня, – говорил он Микеле и Катерине, – была бы хороша для долгоиграющего конкурса, а не для такого короткого…»
«Ничего лучшего у нас нет, – отвечали те. – Композиция действительно прекрасная, ты должен верить в это и защищать ее изо всех сил. И потом, у нас нет возможности сидеть и ждать – мы не можем упускать такую возможность…»
Амосу пришлось смириться. Он решил, что все, вероятно, происходит так, как нужно, и бессмысленно стремиться против течения. Лучше двигаться с попутным ветром и стараться избегать аварий и инцидентов. Так он и сделал.
В Сан-Ремо он отправился дождливым и холодным февральским утром, на специально присланной за ним в Поджончино машине. Все так же, как и в прошлом году, – с той разницей, что на этот раз он поехал без жены. Элена решила остаться дома, потому что боялась случайно родить в больнице, где она никого не знает. Амосу, конечно, хотелось взять ее с собой: по его расчетам, они успевали съездить и вернуться обратно до радостного события, но он не стал настаивать. Он только попросил жену не рисковать и ни в коем случае не оставаться ни на минуту одной. Потом он уехал.
Пребывание в Сан-Ремо с самого начала оказалось приятным и менее утомительным, чем ожидалось. Рядом были Адриано, Пьерпаоло, молодой музыкант, с которым они очень сдружились, и его родители. Амос выступал вечером 21 февраля. Он очень старался, но явно был не таким сосредоточенным, как раньше; кроме того, песня – и он это прекрасно знал – была не из тех, что мгновенно завоевывают публику. Поэтому в результате голосования она не попала даже в первую десятку. Произошло то, чего Амос так боялся.
Первое место по результатам предварительного голосования заняла одна молодая певица, которую тоже продюсировал Микеле. Амосу были хорошо известны последствия такой ситуации: теперь Микеле бросит все свои силы на новый проект, а его отодвинет в сторону. Это было ужасно. Все могло рухнуть в любой момент, превратиться в ничто, и тогда ему придется начинать все сначала, к вящей радости сплетников, которым временно пришлось прикусить языки после его победы на фестивале в прошлом году. Сколько ужасных вещей будут про него говорить! С улыбкой на губах злопыхатели станут подавать голос: «А я ведь говорил, что у него никогда ничего не выйдет, в прошлый раз ему просто подфартило…» Все эти мысли роились в голове Амоса и лишали его покоя, а Микеле тем временем действительно почти не показывался. Ситуация в самом деле становилась критической; Амос был расстроен, но не опустил руки – бойцовский дух не оставил его. С другой стороны, что он мог поделать, разве только попытаться исправить ситуацию?
Он ушел к себе в номер и попросил, чтобы его не беспокоили ни под каким видом. Ему необходимо было отдохнуть, ни о чем не думая, чтобы заново обрести покой. Что бы ему посоветовал Этторе? Неужели все вернется на круги своя? Почему так невыносимо тяжело проигрывать? Он так и уснул, погруженный в мрачные мысли.
Внезапно его разбудил какой-то шум; он подскочил и услышал голос матери. «Зачем они меня разбудили?» Он был раздражен и даже хотел сказать что-нибудь резкое, но вдруг вновь услышал, как мама говорит ему: «Он родился, родился! Все хорошо!»
Амос вскочил с кровати. «Успокойся, говорю тебе, все в порядке! Элена чувствует себя хорошо. А ты отдыхай и ни о чем не думай. Прости, я просто должна была сказать тебе сразу». Она поцеловала сына и вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.
Амосу не удавалось снова уснуть. Непрерывный поток мыслей захлестывал его мозг: на свет появился новый человечек, который станет теперь жить у него дома, – каким же будет этот ребенок? Впервые это пробудило в нем любопытство. Он чувствовал, что не в силах ждать окончания фестиваля, чтобы познакомиться со своим сыном; кроме того, он испытывал угрызения совести от того, что его не было рядом с женой в такой важный для супружеской пары момент. Кто знает, как Элене пришлось страдать и как ей не хватало его, а ведь она привыкла, что он все время рядом…
Вдруг он вспомнил про фестиваль, и у него сжалось сердце: его положение в классификации исполнителей было поистине трагическим. Хорошо же он выглядит – теперь, когда ему следовало бы почтить рождение своего первого сына самым лучшим результатом! Его охватила глубокая печаль, и горе тому, кто попробовал бы сказать ему, что он должен быть доволен и что это радостное событие стоит любой победы на фестивале… Ах, как фальшивы подобные разговоры! Отец должен служить примером для своего ребенка, должен бороться и побеждать: в каждом деле следует выкладываться на все сто, быть для своих близких образцом справедливости и морали, – только в этом случае победа одного человека становится
