душевного состояния Тиффани. Неизвестно, что еще столь же бесцеремонно сумел подглядеть Кристофер Уолленджер. — С козой надо проявлять характер.
— Ну, этого-то у меня хватило! — сухо заметил Крис.
— И как же вы справились? — внезапно занервничала собеседница. — Неужели били ее?
— По-вашему, я способен только на это?
Глубоко вздохнув, Тиффани перевела взгляд.
— Я бы ничуть не удивилась, — прошептала она. — В конце концов, насилие — вещь для вас привычная. Ведь когда-то оно составляло неотъемлемую часть вашей жизни, как вы сами признались, помните?
— Возможно! — прозвучал резкий ответ. — Хотя это вовсе не значит, что я только и делаю, что причиняю вред всем беззащитным животным, встречающимся мне на пути! Ваше право думать обо мне все, что заблагорассудится! Но по отношению к вашей своенравной козе был применен другой метод: просто дал ей еды, под тяжестью которой мог бы затонуть большой корабль, а она в ответ подарила мне минутку- другую покоя. Иначе мне бы не удалось ее подоить.
— Ну вот! — Тиффани в сердцах бросила на стол вилку. — Скормили зазря все мои запасы. Господи, только прибавили мне хлопот!
— Да ешьте спокойно и перестаньте так глупо себя вести! Я очень надеялся на то, что наша с вами совместная трапеза будет вполне цивилизованной.
— Хотелось бы! Но сейчас я просто на это не способна! Может, у меня в вашем присутствии кусок в горло не идет!
Это уже просто откровенное оскорбление. Когда Тиффани потянулась за стаканом воды, рука у нее слегка дрожала.
— О Господи! Что это вдруг с вами случилось?
— Ненавижу, когда суют нос во все уголки моего дома и моей жизни. Вы не имели на это никакого права!
— Я искал корзину для яиц и кувшин для молока! — процедил вконец рассерженный мужчина сквозь стиснутые зубы.
И все-таки надо отдать ему должное — он явно приложил немало усилий, чтобы выглядеть почти спокойным. А вот она вела себя просто безобразно, сама прекрасно это сознавая. Найти бы в себе силы немедленно извиниться.
Нависла тягостная тишина. Девушка взглянула в холодные глаза собеседника.
— Простите… — тяжкий вздох. — Я… я не хотела вас обидеть. Я… я ничего плохого не думаю.
— Ладно! — Суровое лицо чуть смягчилось. — Попробуйте расслабиться, Тиффани. Вы слишком напряжены.
— Я знаю, — слова прозвучали почти спокойно.
— Ну что, начнем сначала?
Она глубоко вздохнула, чуть улыбнувшись в ответ на примирительную улыбку.
— Пожалуйста, я готова.
— Тогда расскажите-ка мне, — попросил Крис после непродолжительной паузы, — как вы живете? И не надо так дергаться, я не собираюсь на вас нападать. Мне просто интересно. Когда я возился там с вашим хозяйством, я стал понемногу понимать, что привлекает в таком образе жизни. Там у вас очень мирно, очень уединенно, не правда ли? Словно живешь в девятнадцатом веке! Ну разве что грузовиков тогда не было! — добавил он, улыбаясь. — Вы совсем-совсем от внешнего мира независимы?
— Нет, не совсем. Но я стараюсь! — осторожно ответила девушка. — Овощей у меня хватает, есть яйца и молоко, так что можно делать сыр и свое масло. Иногда приходится покупать уголь для печки и корм для цыплят. А еще все для грузовичка, в основном — бензин…
— Ну, это когда пикап в порядке, — вставил Крис.
— Разумеется! — Тиффани взяла стакан с водой и немного отпила, чтобы смягчить саднящее горло.
— Хорошо жить такой жизнью?
— Хорошо? Ну… ну… конечно, хорошо! — Ей нелегко было сразу найти ответ. — Она приносит большое удовлетворение, вознаграждая ощущением, что ты способна добросовестно справляться со всеми своими незатейливыми делами. Так мне проще. И сама жизнь уже не кажется такой сложной.
— А до этого она была сложной?
Тиффани увидела, что устремленные на нее глаза чуть потемнели. Она облизала вдруг пересохшие губы и довольно долго молчала, потом согласно кивнула.
— Да, сложной.
Ну что, будет спрашивать дальше? Ей так не хотелось, чтобы это напряжение продолжалось. Крис тихо проговорил:
— Должно быть, очень нелегко жить все время в работе, добывая себе хлеб насущный. Жизнь перестала быть сложной, а живется трудно, да?
— Вначале мне, наверное, и правда было трудно, — задумчиво произнесла девушка. — Даже толком не знала, как к чему подступиться. Просто мне пришло в голову, что именно так и следует жить. Я прочла пару книг и пришла к выводу, что этих сведений мне на первое время хватит. Конечно, я завысила свои способности и возможности, — мягко улыбнулась она. — Но постепенно научилась жить, довольствуясь малым.
— И ниоткуда никакой помощи?
Тиффани нахмурила лоб.
— Какой помощи?
Крис повел плечами.
— Вы ведь не работаете, жить практически не на что. По моему мнению, если бы вы обратились в отдел соцобеспечения, это бы вреда не принесло.
— О, нет… не стоит… я так не думаю.
— Но вы хоть пробовали туда обратиться? Возможно, больших денег оттуда не будет, но что-то наверняка дадут. Даже если этого хватит на обустройство более или менее нормальной ванной комнаты вместо этого вашего допотопного сооружения, уже хорошо. Скажите честно, вы пробовали к ним обращаться или нет?
— Нет… не пробовала.
— Не пробовали! — разозлился он.
— Послушайте! Ну, вы-то что кипятитесь? Давайте не будем больше обсуждать эту тему, — нахмурившись, попросила девушка.
— Если вы нервничаете и не решаетесь идти туда одна, я бы охотно пошел с вами…
— Дело вовсе не в том! Пожалуйста, очень прошу, не будем больше об этом говорить, хорошо? — Она отодвинула тарелку и встала из-за стола. — Не будем. Спасибо за вкусную еду. А теперь, я считаю, мне и впрямь пора возвращаться домой. — Только бы не смотреть в его сторону, не замечать горящих глаз, которые видели ее насквозь. — Скоро надо будет снова кормить животных.
— Я их уже устроил на ночь, так что спешить вам незачем. А кроме того, — заметил он, ухмыльнувшись, — вы еще не кончили трапезу.
— Мне не хочется есть! — Тиффани в очередной раз вознамерилась восстать против этого самоуверенного человека, который все время выводит ее из равновесия то словами, то… взглядами, то… прикосновениями. И вдруг, к своему огромному удивлению, она осознала, что никакой ненависти к нему не испытывает. Наверное, это какое-то другое чувство, но уж не ненависть и даже не злость…
— Тиффани! — Крис встал из-за стола. — Честное слово, у вас нет никаких причин так себя вести. — Он положил ей на щеку свою большую загорелую ладонь и поглубже заглянул в голубовато-зеленые глаза. — Если вы не хотите на эту тему говорить, мне все равно.
— Правда?
— Разумеется.
— А если мне не все равно? — еле слышно произнесла она, с трудом сдерживая слезы.
— Мы сейчас говорим о том, что вам следует обратиться в отдел соцобеспечения? Или о чем-то
