двигался. «Хочу есть, – сказал вдруг какой-то мужчина в оранжевой тенниске, – прямо умираю от голода». И тут появилась Настя с блокнотиком. «Что желаете?» – спросила она у мужчины. «Мне бы эскалоп», – говорит он. А Настя посмотрела на меня, только не узнала, как на совсем постороннего, посмотрела, и говорит: «Эскалопов больше нет. Последний съеден. Остался сборный гарнир». – «Кто же съел мой эскалоп?» – рассердился мужчина и тоже посмотрел на меня. «Эдик!.. Эдик! – раздалось вдруг из телефона. – Эдик!» Я понял, что нужно спасаться. Но как? Глаза мои пробежали по кнопкам и остановились на одной.
Она была красного цвета. Никто на нее еще но нажимал. Я закрыл глаза и надавил на эту кнопку. Меня затрясло током и опять послышалось: «Эдик!.. Эдик!..»
Я дернул головой и открыл глаза. Надо мной стояла какая-то женщина. Она трясла меня и приговаривала:
– Эдик!.. Эдик!..
«Тетя Гекта», – догадался я и вскочил с дивана.
– Какой большой! – изумилась тетя Гекта. – Ну, здравствуй! – И она чмокнула меня в обе щеки. – Голодный? Сейчас я разогрею котлеты.
– Спасибо, тетя Гекта, я недавно обедал.
– Где же?
– В кафе.
– Ишь ты, сказала тетя Гекта. – Что ел?
– Эскалоп.
– Ишь ты, – повторила она и принялась расспрашивать про маму и папу и про то, как я учусь.
Я терпеливо отвечал на все вопросы и думал: скорей бы приходил Дим Димыч да включал свой телевизор. Хуже нет рассказывать про отметки, уроки и учителей.
Потом появился Дим Димыч. Он опять принес какие-то покупки – в двух руках у него были кульки, пакеты, банки.
– Обедал? – спросил он и, не дожидаясь ответа, объявил: – Сейчас котлеты будем есть. Знатные котлеты Гекта делает, с ложкой съешь.
С ложкой? Он ест их ложкой?
– Я обедал, – сказал я.
– В кафе, – многозначительно добавила тетя Гекта.
– Ну? – буркнул Дим Димыч. – С таких лет…
– Эскалоп кушал, – продолжала тетя Гекта. Тогда Дим Димыч подошел ко мне и сказал:
– Дыхни.
– Что? – не разобрал я.
– Дыхни, говорю.
– Зачем? – Я не мог понять, в чем дело, но все же дыхнул.
Дим Димыч старательно потянул носом и изрек:
– Не пил. Хвалю.
Только теперь до меня дошло, зачем нужно было «дыхнуть».
– Ну, чего надулся, как мышь на крупу? – Дим Димыч слегка хлопнул меня по плечу. – Проверка, она всюду нужна, в любом случае. Идем есть котлеты.
– Не хочу.
– Дело хозяйское.
Он сел и принялся уписывать «знатные» котлеты.
Ложкой.
И опять мне стало тоскливо, словно я был один. Только почему же один? Рядом тетя Гекта – гремит кастрюлями, рядом Дим Димыч – наворачивает за обе щеки. Слышно, как скулы трещат.
А все равно один.
ДЕВЯТАЯ КОЛОННА И АЛЕШКА-ПОНАРОШКУ
Утром позвонила Таня.
Звонок ее не был для меня неожиданностью. Еще в поезде мы договорились, что она позвонит мне. И сегодня, едва проснувшись, я уже думал об этом.
Я представлял наш телефонный разговор во всех подробностях. «Здравствуй, Эдик», – скажет она. «Кто это?» – спрошу я чужим голосом. «Это я, Таня». – «А-а-а… – скажу я. – Что тебе нужно?» – «Как – что нужно! – удивится она. – Мы же хотели встретиться. Ты забыл?» – «Встретиться? За чем?» – и повешу трубку. Тогда она перезвонит. «Нас разъединили», – скажет Таня. «Да, разъединили, – отвечу я, – вчера… на площади», – и снопа повешу трубку. Тут уж, конечно, она все поймет и больше звонить не будет. А может, и еще раз попробует.
Тетя Гекта и Дим Димыч ушли на работу. Я остался один. «И мне, что ли, уйти? – подумал я. – Пусть звонит сколько хочет». Но не ушел, а бродил по комнате, не зная, чем заняться, и все прислушивался.
Телефон зазвонил, когда я рассматривал книгу «О вкусной и здоровой пище». Меня словно ударило током. Книга в руках задрожала, буквы запрыгали, лишь одно крупно написанное слово я мог прочитать: «Майонез».
А звонок прозвенел раз, второй, третий. Я стоял на месте и читал танцующее слово «майонез».
На четвертом звонке я не выдержал. Метнувшись, я сорвал трубку.
– Алло, – сказал я хрипло.
– Спишь, что ли? – оглушил меня мужской голос.
От растерянности я ничего не мог сказать, только прижимал к себе трубку, а перед глазами еще вертелся «майонез».
– Это я, Дим Димыч! Слышишь меня? – закричала трубка.
– Слышу, – выдавил я.
– Будешь уходить, не забудь выключить электроприборы. Понял?
От злости мне стало жарко.
– Понял?… – не унимался Дим Димыч.
– Майонез, – сказал я и почувствовал себя легче.
– Ну и жаргончик! – Дим Димыч бросил трубку.
Я вернулся к столу, машинально взял в руки книгу и прочитал жирное слово «майонез».
От хохота я плюхнулся на диван и выбулькивал лишь одно:
– Майонез… майонез…
Насмеяться досыта я не успел, потому что опять раздался звонок.
«Сейчас скажет насчет газа и водопроводных кранов», – подумал я.
– Алло!
– Здравствуй, Эдька!
– Таня!
– Эдька, встречаемся через час у большого театра. У первой левой колонны, если стоять лицом к театру. Как проехать, тебе каждый расскажет. Значит, в одиннадцать часов. Не опаздывай. – Таня тараторила без умолку, а потом сказала: – Ну ладно. Я из автомата, здесь очередь. Приходи вовремя. Понял, у какой колонны?
– У левой.
– У первой левой, если стоять лицом к театру. Ну пока.
В трубке послышались частые гудки.
Я отошел от телефона, а они еще стояли в ушах: ук-ук-ук-ук… Я был огорошен и подавлен. Так, наверное, чувствует себя борец, которого неожиданно бросили на обе лопатки.
Вот это, называется, поговорили. «В одиннадцать!.. У Большого…»
– Майонез! – промолвил я и с силой захлопнул «вкусную» книгу.
Получалось, что мне нужно идти на эту встречу. Ведь я не успел сказать, что не приду. А Танька и Виталька будут в одиннадцать у левой колонны. Будут ждать.
Дел у нас в Москве предполагалось немало. Мы хотели и по музеям походить, и в цирке побывать, и в Лужниках, и в Третьяковской галерее. Дядя Вася перед отъездом так и сказал: «В Третьяковку загляните. – И, взглянув на меня, добавил: – Левитану мой поклон передай».
