Рустам хотел сказать, что и в мирное время может случиться самое непредвиденное, но сказал о другом:
— Надо потерпеть, где-нибудь должна объявиться.
Мухаббат начала пеленать засыпающего Адхамджона,
Потом уложила сынишку в кровать и повернулась к Рустаму:
— Почитаем?
— Умница ты моя! Я только сам тебя об атом собрался попросить.
Мухаббат взяла с полки книгу, раскрыла на вчерашней накладке и начала читать.
ГДЕ ТЫ, КАТЯ?
С фронта Рустам, Фазыл и Катя вернулись вместе. И все в кишлаке ждали, что после весёлого и шумного тоя у Рустама с Мухаббат загремят карнаи и сурнаи на свадьбе Фадыла и Кати.
Но… случилось непредвиденное.
Оказывается, Катя приехала не насовсем. Просто госпитальное начальство исхлопотало ей отпуск для того, чтобы она могла проводить домой Рустама и Фазыла. Сами бы они добирались долго и трудно. Конечно, ни Фазылу, ни Рустаму Катя об этом ничего не сказала.
Но вот истекло время отпуска, и однажды Катя предстала перед Фазылом в военной форме: в ладно пригнанной гимнастёрке, сапогах, пилотке.
— Вах-вах! — рассмеялся Фазыл. — Ты будто снова на фронт собралась.
— Да, Федя, — тихо, чуть ли не шёпотом проговорила Катя.
И такая печаль, такая боль стояли в её глазах, что Фазыл сразу понял — это правда!
— Как же так?! — растерянно спросил он, чувствуя, как холодеет сердце и оглушительным звоном наполняется голова.
— Меня только на время отпустили. Вас…
Катя хотела сказать: «Проводить», но сразу поняла, что может ранить этим любимого человека, напомнив ему о его увечьи.
— С вами погостить…
— Это неправда! — крикнул Фазыл. — Ты сама… сама хочешь уехать от меня… от калеки!..
— Федя, опомнись! — но сдержавшись, тоже крикнула Катя, и в крике этом послышались рыдания.
И только теперь до Фазыла окончательно дошло: это правда! Страшная, неотвратимая.
— Ты же солдат, Федя, — продолжала между тем Катя, — и знаешь, что такое долг, приказ наконец…
— Да, да… — как-то отчуждённо повторял Фазыл, борясь с нахлынувшими тоской и отчаянием. — Да, да… Ну, что ж, давай собираться…
— Мне ничего не надо, Федя. Я уже собралась.
Рустам принял неожиданную весть внешне спокойно.
Только лицо его окаменело, и он долго, тяжело молчал. Потом попросил охрипшим, чужим голосом:
— Позовите маму и Мухаббат.
— Мухаббат в поле, — ответила вошедшая тётушка Хаджия.
— Всё равно позовите! — голос Рустама стал резким, почти злым.
— Что случилось, сынок? — встревожилась тётушка Хаджия.
— Катя уезжает… На фронт!
— Вай, умереть мне! — всплеснула руками старушка и опрометью бросилась из комнаты.
Вскоре все собрались за прощальным дастарханом. Говорили мало. Тётушка Хаджия изредка всхлипывала, вытирая глаза кончиком рукава. Катя сидела, тесно прижавшись к Фазылу, тихая и печальная, а он нежно гладил её белокурые волосы, и такая тоска стояла в его глазах, что Мухаббат не выдержала. Она встала и со словами: «Пойду, свеженького чайку заварю», — чуть ли не выбежала из комнаты.
— Ну всё! — глухо, по решительно, будто скомандовав, сказал Рустам. — Мама, там у нас где-то есть бутылка водки. Надо по русскому обычаю — посошок…
… Фазыл проводил Катю до Ташкента и вернулся только поздно вечером. Внешне он старался казаться бодрым, но справиться с душевной болью было, видно, нелегко. Всего за один только день Фазыл почернел и осунулся лицом. Он странно озирался вокруг, никого и ничего не видя.
С дороги Катя прислала короткую записку:
«Еду хорошо. Обязательно вернусь. Жди меня и люби. С боевым приветом. Крепко целую, Катя».
И после этого надолго замолчала.
Как-то тётушка Хаджия встретила па улице Фазыла и подозвала его к себе.
— Фазылджан, — ласково начала старушка, и Рустам и Мухаббат, да и я, мы просим тебя: живи у нас. Детям моим будешь братом, а мне — вторым сыном.
Фазыла покорила эта поистине материнская забота. Да и сам он чувствовал себя сиротливо, ютясь по случайным, чужим углам. Поэтому отказать этой доброй, сердечной женщине он не решился. К тому же кто-то обязательно должен находиться рядом с другом. «Мы, я и Мухаббат, должны стать ему надёжной опорой в жизни, не дать упасть духом», — подумал Фазыл, принимая окончательное решение.
Правда, тревожила одна мысль. В этом же доме жила Света. На чужие рты сита не накинешь. Это уже доказали однажды сплетни, которые распространились с недоброй руки Мирабида вскоре после приезда Светы в кишлак. А вдруг и сейчас пойдут разговоры, что из-за неё Фазыл переехал жить к Рустаму! Девушка совсем уже взрослая и хорошенькая, как куколка… Худо бы не получилось. Стоит только одному слову вылететь из чьего-нибудь дурного или злобного рта, расплодятся эти слова в несметное число! И вдруг эти разговоры дойдут до Кати!..
Но и это благополучно уладилось. Тётушка Санобар затосковала одна в доме без Мухаббат и пригласила жить к себе Евдокию Васильевну со Светой. Те охотно согласились. Да и в доме у Рустама становилось тесновато.
Мухаббат свела Фазыла с механиком тракторной бригады МТС. И с тех пор Фазыл — тракторист.
…Иногда у Рустама собираются парни — Сабирджан, Эрбута, несколько школьных учителей. Играют на дутаре, поют, рассказывают забавные истории о лукавом мудреце Афанди. Одним словом, все стараются хоть как-то отвлечь Рустама от мрачных мыслей. Просветлеет он немного лицом, тронет сурово сомкнутые губы чуть приметная улыбка, — друзьям больше ничего не надо. Ведь все они фронтовики и знают истинную цену страданиям. Среди них нет никого, кто не носил бы на теле следов ран, этих жестоких отметин давно отгремевших боёв. Больше всех, кроме Рустама, пострадал Фазыл.
Левой ноги у него нет по щиколотку. Правда, он так свыкся с протезом, что даже сам иногда забывает о своём увечье.
В кишлаке Фазыл прижился сразу. Хотя специально делать этого не старался. Просто некогда было — весь отдался любимому трактору. Только отремонтирует, подтянет, смажет машину, заведёт её, — и сразу в поле. Работал упорно, с каким-то остервенением, до изнеможения. Хоть так старался он заглушить неутихающую свою тоску о Кате, подавить тревожные мысли о её судьбе.
Этим трудолюбием и упорством своим прославился он вскоре не только в кишлаке. Председатель колхоза теперь только о том и думал, как бы такого золотого парня не упустить ненароком из рук. «Без роду же он, без племени, решит уйти — ничего его здесь не удержит! — обеспокоенно размышлял раис. — Сегодня здесь, завтра там, а послезавтра и самому богу неведомо будет, куда его занесёт, этого Фазыла…»
Ничего утешительного и обнадёживающего так и не придумав, председатель вызвал Фазыла к себе.
— Трудолюбивый ты, оказывается, сынок. Очень ты мне понравился. Дам-ка я тебе один из
