как можно больше теплоты и ласковости, он попросил примиряюще:
— Да ну их к лешему, этих гадальщиков. Думаешь, я сам верю в их бредни? Ты лучше почитай, сынок, свою книгу. Интересно, что в ней написано?
Рустам немного отошёл. Всякий интерес к занятию, которое так сейчас увлекало его и радовало, отзывался в душе признательностью и благодарностью.
— Ладно, почитаю. Хотя, признаться, я ещё не очень силён в этом деле. Только учусь.
— Ничего, читай как умеешь.
— Вот здесь, кажется, стихотворение было… Да, вот оно!
— Ну-ка, ну-ка, — поторапливал Максум-бобо, даже наклонился к книге, будто хотел разглядеть, что там написано. — Может быть, что-нибудь из Навои?..
Рустам начал читать:
— Йе-йе! И в таких книгах, оказывается, пишут про хлопок?
— Да, пишут. Всё, что можно писать в книгах для зрячих людей, пишут и в этих книгах.
— А для чего пишут? Зачем всё это нужно потерявшим зрение людям? Что они, хлопок будут собирать?
Рустам побледнел и зло захлопнул книгу. Старик своим наивным, а может быть, и со злым умыслом заданным вопросом всколыхнул с самого дна души то, что и самого Рустама мучило давно и беспрестанно. Ну, научился он писать и читать. Ну, познает по книгам мир, который не может увидеть собственными глазами. Но ведь он не имеет возможности жить в этом мире, среди населяющих его людей полноценной человеческой жизнью. Он не может трудиться так, например, как Сабир и Эрбута, другие колхозники, да и не только колхозники. Он сейчас только потребитель, иждивенец, нахлебник. Всё то полезное и важное, что он получает из книг, он же нигде и никогда но сумеет применить в жизни!
И Максум-бобо, конечно, сразу догадался, что ненароком причинил человеку боль, разбередил старую, незаживающую рану. Такие вещи старик понимать умел. Понимал он и то, что следовало извиниться перед Рустамом, объяснить что всё получилось нечаянно… А нечаянно ли?.. Нет, Максум-бобо не забыл собрания в чайхане. Никогда не забудет! Но что-то сказать всё-таки надо. Что?.. Нет, не успел.
Открылась дверь, и вошла Мухаббат с шумно кипящим самоваром в руках. Поставив его на пол, она расстелила дастархан, проворно заварила чай. Потом снова вышла и вернулась с большим блюдом дымящегося плова. За ней показалась тётушка Хаджия, неся в фарфоровой тарелке мелко нарезанную редьку. Сдержанным, но гостеприимным жестом она пригласила гостя к дастархану. Максум-бобо вынул из ножен свой нож и припялся нарезать мясо. Положив в рот кусочек редьки, Рустам сказал озабоченно:
— Мама, что-то Фазыл задерживается…
Тётушка Хаджия сразу поняла, чем озабочен сын, и успокоила его:
— Отложила, отложила, не беспокойся. Придёт, я ему свеженького подам.
Вскоре плов был съеден. Медленно, наслаждаясь, пили чай. Потом Максум-бобо прочёл над дастарханом благодарственную молитву. Мухаббат начала убирать со стола.
Тётушка Хаджия налила в пиалу чаю и, протягивая её Максуму-бобо, сказала:
— Вот о чём я думаю, сват. Чем это мы бога так обрадовали, что он удостоил нас вашим милостивым посещением?
Максум-бобо смешался было, но сумел быстро взять себя в руки.
— Не совсем я тебя, Хаджия, понимаю. Разве я к посторонним людям пришёл? Да и для посторонних гость — радость в дом. Или для меня уже и двери этого дома закрыты?.. Тогда прямо так и скажите. Ноги моей больше здесь не будет!..
— Для тех, кто идёт к нам с добрыми намерениями и открытым сердцем, двери нашего дома всегда открыты, — ответил за тётушку Хаджию Рустам.
— Дай тебе аллах здоровья и счастья, сын мой, — молитвенно провёл ладонями по лицу Максум- бобо. — Но знал и, что ты такой добросердечный и рассудительный. А теперь я за всё спокоен. Знаю, поймёшь народную мудрость: «Кто старое помянет, тому…»
И осёкся испуганно. «Тьфу! Будь оно неладно! — выругался он про себя. — С таким зятьком и поговорить по-человечески нельзя. Над каждым словом но десять раз думай!..»
Рустам сделал вид, что не расслышал последних слов старика.
Максум бобо облегчённо вздохнул и сказал, поднимаясь:
— Я буду от всей души молиться за вас аллаху. Живите в мире и согласии и дай вам бог дожить вместо до старости, дети мои.
Старик стал прощаться с Рустамом, Мухаббат и тётушка Хаджией. Та было стала подниматься, но Максум — бобо проворчал недовольно:
— Провожать меня не надо!..
И шагнул через порог.
Когда за ним закрылась дверь, все почувствовали, будто гора с плеч свалилась.
… В том, что к Мирабиду в магазин нагрянула ревизия, а Хайдарали сняли с чайханщиков, оба они, не колеблясь, обвинили только Максума-бобо и решили во что бы то ни стало отомстить ему. По-своему. В крайнем случае сделать так, чтобы и старику вместе с ними досталось как следует. Но Максума-бобо несколько дней нигде не было видно. Как сквозь землю провалился.
И вот однажды под вечер Хайдарали с Мирабидом наконец увидели, как он пошёл к дому племянницы. Теперь-то они своей цели добьются. Надо только дождаться, когда он будет возвращаться обратно.
Максум-бобо совсем было уже подошёл к своему дому, когда дорогу ему преградили Мирабид с Хайдарали.
— Нам нужно кое-что со склада перенести к вам! — возбуждённо зашептал на ухо старику Мирабид.
От него сильно разило спиртным.
— Нет, нет, аллах с вами!.. — испуганно запротестовал Максум-бобо.
— Что значит «нет»?!. Мы же в добрые дни были настоящими друзьями. Надеюсь, и в несчастье ими останемся.
Мирабид старался говорить мягко, доверительно, но в тоне его не-нет да и проскальзывала угроза.
Максум-бобо невольно поплёлся за ними.
Магазин был закрыт. Они обошли его и приблизились к складу.
Мирабид зажёг свечу. У порога Максум-бобо увидел открытую бутылку водки.
— Заходите, Максум-бобо, вот сюда проходите, — загудел ему на ухо Хайдарали.
Максум-бобо собрался было уже перешагнуть порог склада, но рухнул на пол. Это, по знаку Мирабида, дал ему крепкого пинка Хайдарали.
Максум-бобо закричал, позвал на помощь:
— Убивают!..
Живший неподалёку от склада шофёр Сабирджан, услышав этот пронзительный и молящий крик, бросился в ту сторону. Но пока он добежал до склада, Мирабид и Хайдарали успели измолотить старика до потери сознания. Увидев окровавленного, лежавшего неподвижно Максума-бобо, Сабир, не раздумывая, бросился назад, собрал ещё несколько человек и вместе с ними снова прибежал к магазину. Максум-бобо по-прежнему, не подавая никаких признаков жизни, лежал в луже крови.
