Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Том 1

Тем жальче от сомненья гибну я.
Чем дальше, тем неистовей я верю
В Тебя, суровый Бог моих отцов,
Хоть, может быть, люблю одну химеру
И нет Тебя, как в декабре скворцов.
Как царь Давид, я пьяненький пляшу
Перед твоим потухшим алтарем
И, как Отца любимого, прошу:
Испепели мистическим огнем!

ПЕНЬ

Все возрождаются весной деревья,
Как ни были б они уже стары.
Так почему ж и мне в дни лихолетья
Не выпустить побегов из коры?

Меня срубили, только пень остался,
Покрытый трутом и атласным мхом,
Но под землей клубок корней не сдался,
И изумруды в дереве сухом.

Они откроются, взовьются ветки,
Как пастырей кривые посошки.
На дудочки их летом срежут детки,
Иль странницы на новые клюки.

И соловей слетит залиться трелью
При томном свете лучезарных звезд,
И приобщусь я вешнему веселью,
И снова весь перерасту погост.

ВЕЛИКАЯ РУКА

Бог в каждой колыбели возрождается
На страсти новые и новый крест.
Голгофа никогда не прекращается,
Распятия по всем холмам окрест.
Немного есть пророков и поэтов,
Но мучениками хоть пруд пруди:
У всех пустынников­анахоретов
Лонгиново копье торчит в груди.
И Богу нравится страдать в атоме
Одушевленном на больной земле:
В поэтов воплощается Он томе
И в певчей птицы радужном крыле.
Нет ни добра, ни зла, всё – привидения,
Всё – переменчивые облака,
Но Божье всюду видно отражение,
И Зодчего великая рука.

ЖАВОРОНОК

Душе пора освободиться
От жалкого гнезда давно:
Она, как полевая птица,
Летит в раскрытое окно.
Она, как жаворонок в небе,
Ликует, цепи оборвав,
Она в духовном только хлебе
Находит жизненный устав.
Внизу родная степь без меры,
Шуршащая на ветре рожь,
Идейные внизу химеры,
Кровавая равенства ложь.
Но здесь над облачною пряжей,
Меж ореолами лучей
И тысячью эремитажей,
Всё дух, что навсегда ничей.
И щебечу я от свободы