буквально вылизан и вычищен, то чем дальше от него, тем грязнее и дряхлее были постройки. Мощеных тропинок и аккуратных каменных особнячков уже не наблюдалось, зато лотки ушлых торговцев стояли то тут, то там. Торговали всем – едой, дешевой выпивкой, животными… свиньи, к примеру, облюбовали дорогу с полувысохшей грязью под место лежек. И если поросята с визгом уносились, стоило только пнуть, то жирных хавроний и кабанчиков приходилось обходить.
Лий знал город не так хорошо, как говорил. Во всяком случае, других питейных заведений в пределах видимости больше не наблюдалось.
– Мне вот интересно… – задумчиво произнес Альфаран. – Твои ребра выдержат мои ноги, или бить придется только руками?
– Та-а-а-ак, ты чего? Ну, нету тут обжорок, я-то при чем?
Трирх уныло пробасил:
– Ведь я же говорил, что лучше с лотка купить…
– Ты вообще молчи! – огрызнулся писарь. – Пить ту верблюжью мочу, что продают с лотков, я не стану!
– Лий прав. Вон, помнится, еще когда мы только-только в гарнизон пришли, какой-то идиот купил с лотка беленькой, литра три, а потом пять человек ослепли. Тебе оно надо?
– Я вам обоим морды набью! Один врет, другой ему поддакивает!
– Нам еще прямо тут не хватало друг другу зубы ровнять. Пойдем. Рано или поздно что-нибудь да найдем. На крайняк на рынке выпьем, – некромаг, как всегда, снял все напряжение.
Личности они были не то чтобы агрессивные… вспыльчивые. И спокойный Альфаран, и веселый Лий, и слегка тугодумистый Трирх. Это и объясняло как горячую дружбу, так и не менее горячие ссоры. Как порох. Вспыхивает сразу – сгорает быстро.
До рынка оставалось немного. Несколько улочек и один поворот. Быстро прошли и, как в омут головой, попали в атмосферу всеобщей суеты.
Что такое рынок? Дешевые товары – множество людей… Все верно. Но прежде всего рынок, если, конечно, он большой и людный, – это гомон. Сотни людей, и каждый кричит и требует чего-то своего. Почти непереносимая жара – неизвестно, как умудряются проталкиваться сквозь толпу продавцы холодных напитков.
Альфаран лениво сидел на сломанном ящике, прикрыв глаза. За обширной палаткой, где продавали всевозможную еду, образовалась отличная тень. Правда, на некую часть шрама свет все равно попадал, и его изрядно пекло.
Трирх – ел. Точнее, жрал. Сидя на перевернутой бочке, он держал на коленях деревянный поднос с горячими лепешками, мясом и двумя небольшими бутылочками вина. Лепешки высились горячей, ароматно пахнущей горкой, мясо лежало сбоку. Аккуратно поддевая свернутой лепешкой истекающие соусом мясные кусочки, Трирх быстро отправлял и то и другое в рот, пачкая и обжигая руки.
– Свинья ты.
– Зато ты хлюпик и бумажная душа!
– Может, что другое выучишь?
– Если я что другое скажу, у тебя уши завянут!
Писарь зевнул и взял с подноса вино.
– Будешь? – спросил он Альфарана, сорвав зубами пробку и влив в себя где-то треть пол-литровой бутылки.
Некромаг мотнул головой. Ему не давал покоя какой-то странный шум, идущий из центра рынка. Пытаясь прислушаться, он выглянул из-за палатки.
– Ничего…
– Ты о чем?
– Шум. Будто драка.
– Фа-а-а-а, фофо фефе фафо?
Лий насмешливо посмотрел на Трирха с набитым ртом.
– Хряков не спрашивали.
– Я не хряк!
Теперь уже насмешливо смотрел Альфаран, причем на обоих своих товарищей.
– Вы что, не понимаете? Вот зацените, будет тут какой-нибудь головняк. Если что серьезное, то шум поднимется до самого верха. Копнут.
– А-а-а-а, понял-понял, – Лий перехватил инициативу, – и если что, то вздрючат нас. Почему мы не успокоили, и все такое.
– Я не доел!
Некромаг неторопливо взял вино и отдал одну бутыль писарю, положив вторую в голенище сапога. После чего так же неторопливо, можно даже сказать изящно, заехал ногой аккурат под поднос с едой.
И упал на землю, получив удар под подбородок.
– Да ты охренел!! – Лицо Трирха покраснело до цвета сваренного рака. По широкой груди медленно стекали остатки душистого соуса с чесноком.
– М-да… это тебе придется песком оттирать, – писарь неторопливо провел пальцем по соусу. – А вот это, – указал на набухающий синяк под челюстью некромага, – будет болеть. И нехило. Пошли, что ли?
Уже оправившийся и спокойный бугай Трирх подал руку все еще лежащему Альфарану. Получил подсечку. Упал. Подскочил – снова получил – и снова упал. После чего сам ухватился за протянутую руку уже вставшего некромага, еще раз отряхнул мундир, и троица выдвинулась по направлению к центру рынка.
Там действительно что-то было. Обыкновенный человеческий гомон сдабривался глухими ударами и тоскливым чавканьем.
В конце концов Альфаран не выдержал.
– Трирх, какого хрена? Гаркни на них, пусть дорогу уступят!
Тот послушно исполнил просьбу.
– Ну не так же…
Большинство стоящих к троице людей тихо и молча рассосались неведомо куда. Те самые шумы, правда, не прекратились, однако теперь стало хотя бы видно что и как.
В центре рынка стояли кругом несколько деревянных будочек – специальные места для торговли, можно сказать, элитные. Теперь же две из шести будок были снесены, и товар, хранившийся в них, был полурассыпан, полуразмазан по земле. И если для цветных тканей это было плачевно, но все же переносимо, то продукты с Иллидианиса этого стерпеть не могли. Причиной такого разгрома являлась лошадь, в данный момент валявшаяся на боку. Что странно, была она без сбруи и даже без клейма. А дерущиеся торговцы и издавали львиную долю того самого шума.
– Всем стоять на месте, городской патруль!
Естественно, зычному заявлению Трирха мало кто последовал. У большинства зевак сразу же нашлись важнейшие дела, к которым они предпочли вернуться, потихоньку уходя с рынка. На месте действия остались лишь торговцы (ныне стоящие подобно каменным статуям) и несколько очевидцев, которые все-таки решили последовать букве закона.
– Ты, ты и ты, – дерущихся было трое, и Трирх обвел жестом всех, – сюда. Что случилось?
Говорить начали сразу и все. Соответственно, все превращалось в кашу, слушать которую было нереально.
Альфаран всплеснул руками и взял за плечо высокого темноволосого человека, на котором, помимо всего прочего, был приметный кожаный фартук.
– Стоп. Ты первый.
– До шо, господин патрульный? Я говорю ему, – тот кивнул головой в сторону такого же высокого, только одетого более роскошно человека, – убери свою жратву с моих тканей! Запачкаешь, убери, говорю! А он меня по матушке, да в срамное место послал… тут я ему ка-а-а-а-ак…
– Понятно. А ты тут с какого бока? – обращение к третьему, который тут вроде ни ухом ни рылом. Одежда на нем была очень легкая. Безрукавка из теплой по виду ткани, такие же короткие штаны. На ногах у него были сапоги-обмотки, защищающие от горячего песка.
