они займут позиции на возможных путях отхода банды, а следом за ними ещё четыре группы начнут поиск в квадратах возможного нахождения учебного лагеря. – Генерал снова хлебнул и усмехнулся: – Лагерь, блин, «Солнышко», блин.
– Да, в ваших словах есть доля истины, – с неохотой согласился Сергей Игоревич, близоруко прищурившись, поднёс к лицу правую руку с дорогими часами известной марки: – Уж вечер близок.
– Близок, близок… – «Чай» в стакане генерала кончился; он наклонился, полез рукой под стол, достал бутылку и набулькал новую порцию. – Скоро появятся первые результаты.
– Скорей бы! – буркнул Смоленцев и, неприязненно покосившись на пьющего, но никак не желающего хмелеть генерала, начал «нарезать» новый круг по генеральскому кабинету.
Засаду Морин в кои-то веки организовал по всем правилам военной науки: справа-слева выставил наблюдателей, в центре огневая подгруппа, она же минирования, там же подгруппа захвата или досмотра, вернее, управления; а в тыл, как и положено, ушла подгруппа обеспечения – тыловая тройка. Сразу же, как всё было готово, хотел разрешить быстрый перекус, но передумал и запретил. «Потерпят», – решил он, хотя и был уверен, что отдельные, наиболее ушлые индивидуумы всё равно сидят сейчас и втихую «точат» взятые с собой на БЗ запасы. Самому же Морину есть не хотелось. Все его мысли и чувства были заняты ожиданием. Он понимал, что, если сегодня удача окажется на его стороне, вполне можно будет заработать орден себе и пару медалюшек ребятам из группы – командование бы не поскупилось, иностранный инструктор того стоил. Вот только осталось его дождаться и уничтожить.
– Командир, – лежавший рядом Димарик ткнул пальцем в направлении, ведущем в сторону населённого пункта, – «чехи».
– Не вижу, – обеспокоенно отозвался Морин.
– Левее, командир, левее, – опустил руку Маркитанов и затаился. – Трое.
– Вот теперь вижу, – тихо, одними губами, прошептал Морин и сказал в микрофон радиостанции: – Внимание всем, «чехи»! Сидеть тихо, без моей команды не дёргаться!
В ответ тишина, но Морин был уверен, все всё слышали, все всё поняли.
А шедшие от села бандиты приближались. Они то скрывались среди деревьев редколесья, то появлялись вновь. Морин хотел было вытащить бинокль, но передумал – и без того было ясно, что один из «чехов» несёт нечто похожее на фанеру, а у идущего в центре, мелкого, но коренастого, в руках ствол.
– Они, – уверенно определил группник, перекладывая подрывную машинку так, чтобы до неё было поудобнее дотянуться.
– Похоже… – В голосе Димарика не было уверенности. – Пусть подойдут.
– Пусть, – согласился старший лейтенант, наблюдая, как «чехи», один за другим, начали спускаться в приспособленный ими для тира овражек. Вот они соскользнули по его склону и, озираясь по сторонам, пошли по каменистому дну прямо на две тщательно замаскированные, направленные на них и замкнутые в одну цепь «МОНки».
Рука командира пошла на отлёт, он чуть приподнял «пээмку», готовясь произвести подрыв.
– Стой, командир, стой! – яростно зашипел Маркитанов, едва не вцепившись в готовую ударить по толкателю руку.
– Ты что, сдурел? – вращая глазами, зашипел Морин.
– Командир, командир! – У Димарика нервно дергалась щека; палец, указывающий вниз, дрожал: – Дети…
Морин вздрогнул, опешив и не понимая, что Димарик имеет в виду, но всё же опустил приготовленную для удара руку. А пришедшие в овраг боевики подходили всё ближе. На первый взгляд, всё было верно: у вырвавшегося вперёд коренастого в руках видавший виды ствол «АК-47» – правда, сперва почему-то принятый старшим лейтенантом за винтовку. Почему? Морин присмотрелся внимательнее, и холодный пот побежал по его спине – с оружием в руках по оврагу в их сторону шли мальчишки. Обыкновенные мальчишки четырнадцати-пятнадцати лет. С их-то мелким ростом немудрено, если особо не приглядываться, принять автомат за длинноствольную «СВД».
– Чёрт! – вслух выругался группник.
Между тем пришедшие начали устанавливать мишень.
«Мальчишки, чёрт бы их побрал! – мучительно размышлял старший лейтенант. – Мальчишки… Но у них ствол. Его необходимо изъять. Если «накрыть» их «МОНкой»… при наличии ствола… Пожурят, но не накажут. Но мальчишки… Блин, что ты тянешь, они будущие ваххабиты, у них ствол! Они учатся стрелять. Для чего? Для чего учатся стрелять из автомата? Чтобы убивать живых людей! Но они же мальчишки, для них оружие – игра. Сам когда-то тоже любил баловаться с отцовским ружьём».
«Бах!» – проехался по ушам первый одиночный выстрел. Стрелявший начал передёргивать затвор и вставлять в автомат новый патрон.
«Что-то у них там нелады с автоматикой, – машинально отметил Морин и тут же вновь возвратился к прежним мыслям: – Ствол, у них ствол, его надо изъять, иначе завтра он может выпустить пулю уже по живой цели. А может, уже выпускал, и именно из этих мальчишеских рук вылетала чья-то смерть… Может же быть такое, что они кого-то убили? Мерзавцы, мелкие сволочи! А «МОНка» – это так просто, даже не надо нащупывать взглядом чью-то грудь… Это сделает практически не он: удар – взрыв, и три мертвых тела. Но они ещё мальчишки, и не факт, что из них вырастут такие же уроды, как те, что бегают сейчас по окрестным лесам. Может, и их родители никогда не были на вражеской стороне. Но у пацанов ствол…»
– Командир, я с троечкой, мы по-тихому, на тропу, сзади, и сразу всех троих, живыми… – приблизив губы к лицу командира, зашептал Димарик.
– Тише ты! – шикнул Морин, всерьёз задумываясь над сказанным. Согласиться с предложением Маркитанова было заманчиво, но в руках мальчишек настоящее оружие, а реакция у пацана пятнадцати лет лучше, чем у тридцатипятилетнего мужика. «МОНкой» куда проще, и никакого риска…
– Командир! – Мольба в голосе Димарика заставила Морина принять решение.
– Только без риска! Если что не так – или отпусти, или вали, понял?
– Да, командир, без риска, – согласился Маркитанов, и тут же, возможно, опасаясь, что старший лейтенант передумает, пополз в сторону бойцов своей тройки, расположившихся на левом фланге и ведших наблюдение, но сразу же вернулся. Оголять левый фланг не хотелось, к тому же в этом случае пришлось бы преодолевать разросшийся в том месте овраг. – Командир, – виновато пожал он плечами, – я Иванова и Васнецова с собой возьму? Добро?
– Бери, кого хочешь, – прошипел Морин, боясь, что их разговор будет донесён ветром до стреляющих, и тогда у него просто не останется выбора.
– Понял. – Димарик снова пополз вдоль линии засады, выискивая и забирая с собой вытребованных у группника разведчиков.
Пока чеченские мальчишки забавлялись стрельбой, Маркитанов спешил по маршруту, ведущему к населённику. Ошибиться в направлении движения было невозможно из-за отчётливо видневшихся просветов – чем ближе к селу, тем деревья росли реже.
– Так, я ложусь в центре. – Глядя под ноги и выискивая следы, а точнее, надеясь в душе найти натоптанную стреляющими тропу, Димарик разъяснял предстоящую диспозицию: – Валёк, ты за моей спиной, в смысле, когда будем лежать, то слева. Иванов, ты впереди, то есть справа. Нападаем, как только они с нами поравняются. Первым кидается тот, чей пацан будет с оружием, остальные ориентируются на звук движения, ясно?
– А какой «чех» чей? – на всякий случай уточнил Васнецов. В принципе, он понимал, что всё должно быть, как при стрельбе в засаде, но всё же хотел знать точно. – Ну, там первый, второй идущий…
– Ты тупой? – шикнул на него Димарик. – Всё, как всегда. Лежим лицом к ним. Кто с левого края – тот скручивает того что левее, кто лежит справа – для того тот, что правее, центр – мой.
– Значит, мой – впереди идущий, – удовлетворённо заключил Иванов. А Димарик, наконец-то углядев
