любимый чай Уинстона Черчилля. Вот, попробуй, – и он протянул Северьяну крохотную пиалу.
Тот подозрительно принюхался и с сомнением произнес:
– Пахнет скипидаром или какой-то лыжной мазью.
– Так говорят все новички, – расхохотался Роман, – а я чувствую запах и вкус чернослива. Когда-нибудь ты оценишь его, а сейчас просто попробуй. Можешь не пить до конца.
Немного погодя, отставив чашку, Роман пристально посмотрел Северу в глаза и произнес:
– Я позвал тебя, потому что надо решить кое-какие вопросы. Вижу, ты ходишь последнее время нахмуренный. В чем дело?
– Ни в чем, – ответил тот.
– Не лги мне, мальчик! Не выйдет!
– Я не хочу обсуждать это, – нахмурился Север.
– Тогда я скажу тебе сам, в чем дело. Тебя волнует Тоня? Я думаю, что с ней все будет в порядке. Врачи вполне успешно лечат ее от всевозможных воспалений. Психолог старается помочь ей обрести душевный покой. Специалист по пластике составил программу коррекции ее лица. Единственная неприятность – девочка вряд ли сможет иметь детей, но это не самое страшное в жизни, не так ли?
– Я хочу найти этих подонков, которые изуродовали Тоню, – сквозь зубы произнес Север. – Я не хочу, чтобы она боялась когда-либо наткнуться на них, и не хочу, чтобы что-то подобное случилось еще с кем- то.
– Ну, милый мой, я так и знал! Погоди, всему свое время. Во-первых, девочка должна прийти в себя, чтобы рассказать об этом, если вообще вспомнит, что произошло. Во-вторых, чего ты хочешь – засадить их за решетку, избить, убить? Первое тебе может не удастся, если не будет достаточного количества улик, а остальное – ты можешь загреметь за решетку сам, причем достаточно надолго. Предоставь эти вещи мне, я решу их сам со временем.
– А мне что делать? – горько вопросил Северьян. – Я ничем не могу ей помочь, ничего не могу сделать! Она даже не хочет меня видеть!
– У, малыш, да у тебя депрессия! – посмотрел на него внимательно балетмейстер. – Значит, так. Слушай меня. Начнем с того, что ты ей уже помог, потому что подключил к этому делу меня. Потом, ты работаешь и репетируешь, значит, стремишься сделать карьеру, заработать денег и что-то собой представлять. И, наконец, запомни раз и навсегда, что выше головы не прыгнешь, а только сломаешь себе шею, так что делай только то, что можешь сделать, остальное выкинь из головы хотя бы на время. Подвернется случай, сможешь – сделаешь. Я понимаю, что в твоем возрасте сложно понять эти вещи, хочется действовать не рассудком, а эмоциями, но ты занимался карате, поэтому поймешь, что я прав. Восточная философия, думаю, тебе знакома. Да и тебе надо отвлечься. В пятницу вечером я иду на вечеринку на яхту одного моего знакомого, так что предупреди маму, что тебя не будет пару дней. Хорошо?
– Хорошо, – понуро ответил Север и подумал: «Началось. Вот она, расплата, не за горами. А я надеялся, что все будет по-другому».
– Ладно, малыш, иди, – сказал Роман и отвернулся. – Мне надо сделать несколько звонков.
Он прекрасно понимал, что сейчас творится на душе у мальчика, и тихонько посмеивался про себя – он готовил ему сюрприз. Впрочем, удивлять людей он любил и часто развлекался таким образом. Более того, готовил сюрприз он и для Тони.
В пятницу вечером Роман заехал за мальчиком на машине, и они отправились на яхту. По дороге балетмейстер рассказывал Северьяну о том, что его друг – известный продюсер на телевидении и очень интересный человек, который знаком со многими талантливыми людьми: актерами, дизайнерами, политиками и т. д.
– Таких людей надо держаться, – поучал его Роман, – твое образование начнется среди них. Ты узнаешь потихоньку, где и как себя вести, как и о чем с кем разговаривать, почему и отчего происходит то или это. Ты научишься разбираться в людях, в искусстве, в политике, в психологии. Жизнь – это очень интересная игра, – заключил он.
– А если я не хочу играть? – спросил его Север.
– Жизнь все равно тебя заставит, – пожал плечами балетмейстер. – Вот увидишь.
На пристани, сверкая разноцветными огнями, стояла величественно-прекрасная яхта «Катрин». Как объяснил Роман, название свое она получила благодаря дочери хозяина судна. Когда та родилась на свет, он тут же купил эту яхту и назвал ее в честь дочери или дочь назвал в честь яхты – на самом деле этого никто и не помнил, так как в ту ночь все жутко надрались от радости.
– Р-р-ро-м-ма-а! – вдруг заорал кто-то сверху. – Р-р-ро-о-м-ма!
И тут на плечо Роману опустился большой пестрый попугай и стал приговаривать ему на ухо:
– Совсем, подлец, птичку забыл, Р-ро-ма?
– Ну что ты, Карлуша, – ответил тот, – как я мог тебя забыть? Я тебе даже гостинцы принес.
– Да-а? – заинтересовался попугай. – Давай!
Роман покопался в кармане и достал небольшой пакетик.
– Вот, – сказал он, – я помню, тут твой любимый физалис.
– Я люблю тебя, Рома! – крикнул Карлуша, схватил пакетик и улетел.
– Ну что? – крикнул кто-то с борта яхты. – Поборы закончились, инспекция проведена, поднимайтесь.
Наверху их встретил небольшого роста подвижный и полноватый лысенький человек с очень умными и живыми глазами. Лицо его было смутно знакомо Северьяну.
– Привет, привет, – вскричал он, пожимая руку мальчику, – будь как дома. У нас не принято стесняться, и гости ведут себя как хотят и делают что хотят. Правда, всегда есть риск быть выброшенным за борт, но думаю, что тебе это не грозит.
Привет, Рома! – обратился он к балетмейстеру, – это твой протеже? Талантливый, говоришь? Ну, приглашай тогда на премьеру, посмотрим. У вас там, кажется, «Щелкунчик»? И кого он там танцует? А-а, Фрица, брата Мари. Ну, это для начала неплохо, надо глянуть, что из него выйдет. А ты сам подошел бы для роли крестного, Дроссельмеера, – пошутил он. – Проходите, покажи парню, что здесь и как.
Надо сказать, что посмотреть здесь было на что. Наверху были столы, ломившиеся от всевозможных яств, диковинных для мальчика. Череда бутылок с непонятными надписями и самых причудливых форм, цветов и размеров тоже впечатляла. Народ уже начал собираться около столов, так как поесть на халяву любили даже гурманы. Расторопные официанты в красных смокингах и бабочках быстро разносили еду, меняя грязные столовые приборы и посуду на чистые. Роман заботливо наложил Северьяну еды в большую тарелку и налил фужер минералки.
– Веселье начнется позже. Не перегружай мозги и желудок, – объяснил он мальчику.
Северьян смотрел на людей, оказавшихся в гостях у хозяина яхты Самуила Поплавского, и думал, что помогло им стать теми, кем они стали: богатыми, известными, успешными… Он тихо спросил об этом у Романа.
– Кому что, – ответил балетмейстер. – Кому талант, кому пройдошистость и подхалимство или воровство, кому приятная внешность и удачный момент. Ты знаешь, люди по большей части готовы на все, чтобы пробиться наверх и быть среди элиты, иметь возможность есть лобстеров и пить «Дом Периньон», ездить на дорогих машинах, носить сумасшедшие наряды и бриллианты. Многие не остановились бы ни перед чем. Они могут подсидеть кого угодно, предать друга, облить грязью – и все это за тридцать сребреников, то есть за то, что не жизненно важно. Ты резко отличаешься от них, малыш. Ты хочешь пробиться ради другой цели – чтобы достойно жить самому, и твоей маме, и Тоне.
– Ба, Ромка! – вихрем подлетел тут к ним какой-то плюгавенький мужичок с бегающим взглядом и стал хлопать Романа по плечу. – Давно тебя не видел. Ну, ты как?
– Привет, Алексей, нормально, – холодно ответил тот.
– Ну познакомь меня со своим новым другом, – жеманно произнес Алексей и томно облизал губы, глядя на Северьяна.
– Северьян, это Алексей Акулов, мой давний знакомый. Алексей, это Северьян, мой протеже, очень талантливый. Извини, Алексей, нас ждет мой коллега, надо с ним поговорить. Увидимся чуть позже. Не пропадай. Жду тебя на премьере.
