— Ах, да. Да. Ветер… Это только коснулось меня. Я… Я была просто напугана.
Конан положил руку ей на плечо, думая, что она не откажется от дружеского соучастия в ее скорби. Женщина не отстранилась, и северянин смог почувствовать дрожь ее тела.
Уважение киммерийца к атаманше значительно возросло. Лисинка сохранила уверенность, несмотря на страх, который превратил бы в ледяные статуи большинство остальных, и она не стеснялась открыто демонстрировать свое горе. Это говорило о высоком доверии ее людей, и о том, что она не должна постоянно представать перед ними прекрасной или бесстрашной воительницей.
— Он был проводником, потратившим целый день на поиски груза, — продолжала Лисинка, как будто разговаривая сама с собой. — Нам даже в голову не приходило, что в нем содержится Душа Танзы. Если бы мы тогда вовремя добрались до дороги, то, возможно, забрали бы ее.
— Ну, или это забрало бы вас, — возразил Конан. — Связываться с подобной магией, значит в лучшем случае подвергать себя риску.
— Наверное, — кивнула Лисинка. — Таким образом, ты спас нас дважды, друг мой друг, — теперь она обращалась к мертвецу. — Однажды в тот день — случайно. Второй раз — когда нынешним вечером ты отдал свою жизнь. И все, что я могу предложить тебе, является пирамидой из камней, чтобы уберечь от падальщиков.
Казалось, женщина готова вновь разрыдаться. Это не выглядело бы ее позором, но стало бы напрасной тратой времени. Варвар полагал, что они остаются уязвимыми, находясь здесь.
— Мы можем спеть песнь для него, — Конан мягко обнял Лисинку, — или, по крайней мере, сложить ее, чтобы услышать как другие поют ее более приятными голосами. Но давай отложим эти дела до лучших времен, пока не доберемся до цитадели и не почувствуем себя в безопасности.
— Там безопасно? Он был рад снова услышать ее дрожащий голос.
— Хорошо, моя госпожа. Если в замке нас подстерегает нечто худшее, чем Ветер Паука, мы умрем, но мы также будем мертвы, если останемся тут на месте. Неужели, победив смертоносный ветер, мы не способны справиться с любым менее опасным противником? — Я уже говорила, что ты, Конан, обладаешь проницательностью, касательно сущности войны.
— Так или иначе, но ты такой же бродяга, как и я, — киммериец повернулся и повысил голос: — Пусть гонец отправится обратно в лагерь с рассказом о схватке и проследит, чтобы наши воины начали искать способ поднять вверх мулов. Не знаю как вы все, но я лично испытываю желание спать сегодня ночью на чем-ток более мягком, нежели голые камни!
Небо приобрело серый оттенок прежде, чем вернулись последние из разбежавшихся воинов Гролина. Хозяин Танзы (нынче этот титул выглядел грубой шуткой) сосчитал их.
Восемнадцать мужчин с запасами пищи, оружия. С навыками для схваток и выживания. Если бы он стремился всего лишь возобновить карьеру главаря банды в другом месте, то этого это было бы вполне достаточно.
«Но ведь ты рожден для большего или надеешься на большее, не так ли?» — прозвучал в голове Гролина знакомый голос.
— Я в этом уверен. Веди меня к Душе Танзы, и тогда у нас не будет повода для ссоры.
«Посмотрим…».
Призрачный лик колдуна смутно белел, выделяясь на огромной глыбе. Интересно, маг был всегда в своем уме или только изредка при разговорах с ним? Скорее всего, сказалась пережитая бессонная ночь, но Гролин почему-то решил, что неестественная бледность лица явилась следствием поражения Ветра Паука в схватке минувшей ночи. Значит, этот чародей вовсе не столь всемогущий и неукротимый? Но в таком случае, барон мог бы один претендовать на силу и власть, к чему всегда стремился. Нельзя позволять себе быть зависимым от людских слабостей, волшебников или даже богов.
Теперь все, что было меньше неограниченной власти, уже представлялось ему равнозначным собственной кончине.
Снизу раздавался рев мулов, который, наверное, предупредил всех в лесу о том, что цитадель занята. Но Конан сомневался, что это кого-то озаботило. Бандиты Гролина ушли, исчез Ветер Паука, а лучники контролировали оба маршрутам на подступах к замку.
В настоящий момент киммерийцу требовалось перевязать раны, которые все настойчивее напоминали о себе. Еще ему хотелось сделать большой глоток чего-нибудь холодного и, наконец, выспаться.
Воины барона в значительной степени очистили цитадель, прихватив с собой все более- менее полезное. Смотрители были вынуждены до самого утра поднимать снизу провизию. К счастью, воду можно было брать в любом из трех родников, которые наполняли выдолбленные в камне бассейны.
Шагая по течению родника, варвар нашел Лисинку, сидящей у одного такого искусственного водоема и рассеянно болтавшей в воде длинными пальцами. Нагнувшись к источнику, Конан заметил, что кожа на ее пальцах содрана вследствие жесткого захвата за скалу, а два из них не двигаются.
— Я собирался просить тебя сменить мои повязки, — сказал он, отплевавшись и прочистив горло от набившейся пыли. — Однако сейчас я склонен полагать, что и твоим рукам потребуется перевязка.
— Возможно, мы поможем друг другу, — ответила Лисинка, копаясь в своем поясном мешочке. — О, проклятье! У меня есть травы, но нет больше материала.
Посетовав немного, женщина затем усмехнулась.
— Вот, надеюсь, подойдет, — она распахнула на груди зеленую кожаную тунику.
Под туникой обнаружилась рубашку мягкого светло-серого серого полотна. Лисинка распахнула также и ее до самой талии, выставив напоказ шрамы и «гусиную кожу» от холодного утреннего воздуха.
Конан почувствовал, что у него начинает закипать кровь. Раньше он считал Лисинку чем-то вроде изящной безделушки. Теперь же у северянина появились серьезные основания думать иначе.
— Ты так замерзнешь.
— Совсем чуть-чуть. На время, чтобы разорвать ткань на бинты, — ответила она, отрывая один рукав своей рубашки. — В моем мешочке есть колба. Заполни ее водой и принеси мне.
Варвар, не отводя взгляда от подруги, послушно поднялся. Кипение его крови достигало предела и он боялся, что Лисинка ощутит это. Конан, как и все Смотрители, поклялся соблюдать правила ее отряда. Тем не менее, киммериец не видел причин наивно полагать, что женщина, даже будучи вожаком шайки разбойников, печально потратила впустую свое целомудрие.
Лисинка накрошила в шарообразную колбу травы, потом смочила рукав рубашки в целебной воде. Напоследок, она вылила остаток воды на старые повязки Конана, смягчив таким образом, чтобы оторвать их, причиняя минимальную боль.
— У тебя плоть быстро заживает, — объявила врачевательница. — Это неплохо для солдата.
Ее пальцы исследовали рану. Конан стиснул зубы, помня, что они должно быть болят не меньше, чем его собственные повреждения.
Скоро пальцы уже не столько исследовали, сколько ласкали. Варвар был полностью уверен, что точно так женщины гладят новые украшения. В его ноздри попадал терпкий аромат трав вместе с запахом дыма от стряпни.
— Спасибо, — произнес, наконец, Конан, поднося истерзанные пальцы Лисинки к своим губам. — Что там относительно твоих рук? — Ах! Нам нужна еще одна порция травяной воды, — сказала Лисинка. — И, Конан…, мне до сих пор холодно.
Она облизнула языком нижнюю губу. Киммериец погладил ее обнаженные плечи и грудь, избегая касаться шеи.
— Ну, может быть, мне удастся согреть Лисинку Мертрус.
Женщина закончила раздеваться к тому времени, когда Конан разложил одеяла и меха.
Она отдавалась ему с голодной, грубой страстью, и вскоре эхо отразило от скал ее удовлетворенный
