независимо от Лонга. Вскоре после того, как новости о новом обезболивающем веществе пересекли Атлантику, эфир попытался применить шотландский акушер, сэр Джеймс Симпсон (1811-1870). Но он подумал, что запах мог раздражать его пациенток, и решил попробовать хлороформ, который был синтезирован в 1831 году. В 1847 году Симпсон, находясь у себя в столовой, вдохнул немного хлороформа и провалился в наркотический сон. Проснувшись, он понял, что получил еще один анестезирующий газ и немедленно ввел его в свою медицинскую практику. В 1848 году натуралист Чарльз Дарвин (1809-1882) восхищался: «Какое прекрасное вещество хлороформ, открытый в чисто научных исследованиях, а затем почти случайно нашедший практическое применение». Через два года он сам использовал хлороформ, когда его жена рожала седьмого ребенка. «Я так осмелел во время родов жены, – счастливо писал он, – что дал ей хлороформ до прихода врача и продержал ее без сознания полтора часа. Она ничего не чувствовала, начиная с первых схваток до того, как услышала первый крик ребенка. Это вещество – величайшее и самое благословенное открытие». По теологическим причинам к применению хлороформа при родах сложилось отрицательное отношение («В болезни будешь рожать детей», Бытие, 3:16). Это продолжалось до тех пор, пока Симпсон не использовал его в 1853 году, когда королева Виктория рожала своего младшего сына. После этого хлороформ был принят в Британии как эффективное обезболивающее средство, хотя его использование при родах иногда ассоциировалось с недостаточной материнской заботой. Чтобы передать свое неодобрение, Доде, описывая одну из героинь, говорит, что она рожала детей, о которых никогда не заботилась, которых никогда не видела и из-за которых даже не страдала, так как рожала под хлороформом».
Выбор хирургов лежал между хлороформом и эфиром. После первых вдохов хлороформа часто возникали галлюцинации, некоторые пациенты становились возбудимыми, при передозировке им грозило удушение или сердечный приступ. Как вспоминал один немецкий специалист, ни одно вещество не сочетало в таких узких границах лечебные и одновременно смертельно опасные свойства. Однако, как заметил в 1873 году шотландский хирург Артур Фергюссон Макгилл (1846-1890), эфир также вызывал возбуждение, и пациента приходилось удерживать трем-четырем ассистентам. Когда тот приходил в себя, то иногда напоминал «шумного пьяницу». Эфир под медицинским наблюдением применялся для помощи в супружеской жизни. Шрёдер в 1875 году сообщил, что в США для лечения вагинизма используется «сожительство под действием эфира». «Жену обезболивают, и пока она находится под наркозом, муж совершает коитус с целью зачатия ребенка. Врачи надеются, что после родов болезнь пройдет». Некоторые пациенты в результате лечения приобретали зависимость от эфира. Например, сообщали о некой светской даме, которая из-за своего неконтролируемого стремления опустилась до бродяжничества и попрошайничества.
Люди злоупотребляли как эфиром, так и хлороформом. В конце XIX века «эфиромания» становится обычным явлением. Эффект этого вещества зависел от чувствительности наркомана. Левин сообщал о визуальных и слуховых галлюцинациях, грезах о райском счастье, приятной музыке, призраках красивых женщин и сладострастных видениях. Он писал, что «можно испытать множество других иллюзий, продолжающихся некоторое время и оставляющих после себя воспоминания чудесной мечты». Большая часть наркоманов пила эфир, некоторые вдыхали его пары, как при употреблении хлороформа. Хотя наркоманы, привыкшие к этому препарату, постоянно увеличивали дозировку, в случае продолжительного вдыхания паров эфира человек мог скончаться. Левин сообщал о наркомане, который, чтобы скрыть свою зависимость, употреблял наркотик в наемном экипаже. Продляя удовольствие, он медленно вдыхал эфир, при этом нередко спорил или дрался с кучером, и тогда в скандал вмешивалась полицию.
В Ирландии эфир использовали в качестве опьяняющего средства во второй половине XIX столетия. Эта традиция зародилась в 40-х годах, в 50-х захватила некоторые северные торговые города, достигла пика популярности примерно в 1869 году, пошла на спад после 1876 года и возродилась в 80-х годах. Врач из города Баллимани, графство Антрим, в 1890 году предположил, что сельское население вынудили перейти с самодельного ирландского виски на эфир после принятия закона о внутренних налогах, который запрещал самогоноварение. Священник прихода города Ноклорин впервые столкнулся с людьми, пившими эфир, в 1865 году. Местные врачи назначали его для лечения, некоторые рекомендовали препарат как общетонизирующее средство, затем он стал продаваться в пабах. Хотя пристрастившиеся к эфиру люди становились раздражительными, неопрятными и бездеятельными, часто страдали желудочными расстройствами и эмоциональной подавленностью, ирландские католические священники склоняли прихожан к отказу от алкоголя и приему якобы менее вредного эфира. Активную антиалкогольную кампанию начал отец Теобальд Мэтью (1790-1856), который увлек десятки тысяч людей, полностью отказавшихся от алкоголя. Это движение, продолжавшееся вплоть до 50-х годов XX столетия, породило больше эфирозависимых наркоманов, чем все назначения и рецепты ирландских врачей. «Центр и источник питья эфира», как выразился преподобный Эдвард Галлен, находился в нескольких милях от его прихода, в Дрейперстауне, графство Лондондерри. Этим Дрейперстаун был обязан одному бесчестному аптекарю. По словам местного врача, терапевт по имени Келли имел в этом городе практику и держал аптеку. Он был известен неумеренным употреблением спиртного, но его убедили бросить виски. Тогда Келли начал пить эфир и научил этому других. Галлен соглашался с тем, что Келли продавал эфир здоровым людям в качестве стимулятора по цене более дешевой, чем виски. Этот порок скоро распространился по всей округе.
Из Дрейперстауна привычка нюхать эфир проникла в другие южные города в Лондондерри, особенно ею славился Кукстаун, торговый город в графстве Тайрон, и нищие фермерские районы, такие как Помрой. В этой небольшой области Ирландии потребляли больше эфира, чем во всей Англии (безрадостный Линкольншир был единственным графством в Англии, где пили эфир). В рыночные дни Дрейперстаун и Кукстаун были пропитаны парами этого препарата, как и вагоны местной железной дороги. В 1890 году издатель «Британского медицинского журнала, Эрнст Харт (1836-1898) объявил кампанию против ирландского «эфирного порока», беспокоясь, что он дойдет до Англии. «Эфиромания» в Ирландии прекратилась, как только наркотик был включен в список ядовитых препаратов (как и советовал Харт). После этого он стал выдаваться только по рецептам врачей.
Употребление эфира не стало проблемой для средиземноморских стран, где население привыкло к вину. В Германии оно ненадолго вошло в моду – в худшие времена Веймарской республики. В начале ХХ века эфир пили отдыхающие норвежцы. Этот препарат, смешивая его со спиртным напитками, в больших количествах употребляли беднейшие крестьяне Галиции – области Австрийской империи, лежащей на северных склонах Карпат. Левин писал, что в этом случае развивается патологическое слабоумие, а у тяжелых больных затормаживаются мыслительные процессы. Он также сообщал, что к 90-м годам «эпидемия эфиромании» возникла у литовцев, живущих в районе Мемеля – самого северного порта Пруссии и центра прибалтийской торговли лесом.
«В рыночные дни выдыхаемый запах эфира ощущается на каждом углу. Когда на дороге между Хейдекрюг и соседними деревнями телега, запряженная бешено скачущей лошадью, которую безжалостно хлещет хозяин, проезжает мимо путника, его обдает сильный запах эфира от восторженно кричащих седоков. Когда рынок закрывается, можно видеть множество праздных, пьяно качающихся мужчин и женщин. К эфиру приучаются даже дети раннего возраста. В результате, к тому времени, как дети идут в школу, они уже страдают умственной отсталостью. Из-за постоянного потребления эфира погибают целые семьи».
Стоит отметить, что жизнь в Дрейперстауне, Галиции и Мемеле была такой тяжелой и бесполезной, что вряд ли заслуживала трезвого сознания.
Немецкие врачи, фармакологи, служащие больниц и аптекари часто злоупотребляли вдыханием хлороформа. Несколько случаев злоупотребления хлороформом были связаны с зависимостью от морфина. Левин лечил армейского полковника, который пытался освободиться от зависимости от морфина, постоянно нюхая носовой платок, смоченный в хлороформе. Отказ от хлороформа оказался таким же мучительным, как и отказ от морфина. Немецкий специалист Бём в 1878 году описывал наркомана в крайней степени моральной деградации, который использовал морфин для борьбы с бессонницей. Когда наркотик перестал помогать, пациент перешел на хлороформ. Он лежал в постели почти весь день и нюхал хлороформ, как только просыпался. В конце концов, он случайно сломал себе оба бедра, которые пришлось
