— Почему ты все это говоришь? — спокойно спросил он.
— Я просто думаю, что все бабы шваль. Согласен со мной?
— Совершенно не понимаю тебя, — ответил Георг. — Ты никогда не вел себя так раньше.
Он положил недоеденный торт на стол и беспокойно заходил по палате. Остановился перед сидевшим за столом Бауэром.
— Я ничего не имею против женщин. Все те, кого я знаю, добры ко мне. Мать тоже была добра. Помню, в детстве, когда я ложился спать, она всегда приходила пожелать мне спокойной ночи — как это было замечательно! Она уже умерла. Ее сожгли. Всю усыпали фосфором, но теперь она в раю.
— Один только Бог знает, где она, — грубо сказал переставший усмехаться Бауэр. Украдкой взглянул на Легионера; тот сидел на койке, забавляясь тремя зелеными игральными костями, словно не замечал всего этого, — Никогда не бывал в публичном доме, не развлекался с девками? — спросил он с лукавым видом, чуть подавшись вперед.
Штайн начал насвистывать. Он нервничал. Понимал, как и мы, что Бауэр заходит слишком далеко.
— Нет! — выкрикнул Георг. — Я это ненавижу! Ненавижу, понимаешь? Вы животные, отвратительные животные, когда думаете о женщинах; а когда женщины хотят того же, что и вы, они — дьявольская западня!
Бауэр отшатнулся в ужасе, увидев, как дико глядят на него глаза Георга. В них был безумный блеск.
Георг ухватил себя за волосы и потянул их так, будто хотел вырвать с корнями. Потом шлепнулся на койку и уткнулся лицом в ладони. Все его щуплое тело содрогалось от неистовых всхлипываний.
В палате наступила тишина. Все удивленно смотрели на маленького солдата. Только мы пятеро знали, в чем тут дело.
Малыш встал, поддернул брюки и вразвалку пошел к Георгу.
Легионер подскочил, как пантера, схватил Малыша за плечо и строго сказал:
— Пошли, Малыш, выпьем пива.
Малыш весело улыбнулся и удивленно спросил:
— Пива, за твой счет?
Легионер кивнул и потащил Малыша из палаты.
— Разве не стоит мне прикончить его? — наивно спросил Малыш. Указал через плечо на плачущего Георга, который, к счастью, ничего не понял.
Штайн и я пошли с ними.
Когда мы вернулись через несколько часов, волнение в палате утихло. Георг сидел с медсестрами, помогая студентке раскручивать бинты. Им было весело, их смех был слышен издали.
Бауэр лежал на койке, бессмысленно глядя в потолок. Поглядел на нас искоса и негромко сказал:
— Я сделаю это ночью. Это необходимо.
Легионер кивнул.
— Чем раньше, тем лучше.
Мы сели и стали пить. У всех на виду, не смущаясь тем, что это запрещено. Малыш отправился к Линкору.
Было уже очень поздно, и мы были совершенно пьяны, когда неожиданно вошла Линкор. Без униформы медсестры, в ярко-зеленом халате. Раньше она никогда не появлялась в таком виде.
Ступая бесшумно, как кошка, она подошла к Бауэру, протянула руку и хрипло прошептала:
— Дай его сюда!
Бауэр испуганно посмотрел на нее.
— Ты о чем?
Она наклонилась к нему поближе и прошептала, чтобы не будить тех, кто спал:
— Прекрасно знаешь! Дай сюда!
Бауэр встал и тупо уставился на Линкора.
— Клянусь, я не знаю, о чем ты!
— Не знаешь? Радуйся, что пришла я, а не охотники за головами.
Она сунула руку под подушку, достала боевой нож и спрятала под халат. Потом тихо вышла из палаты, не глядя ни на кого.
— Этот тупой осел проболтался! — вспыхнул Легионер.
— Черт возьми, что же делать? — спросил, безумно озираясь, Бауэр.
— Что случилось? — спросил кто-то из темноты.
— Тебе-то что? — раздраженно ответил Легионер.
Малыш вернулся поздно утром. Был в приподнятом настроении и создавал много шума.
Они пошептались с Легионером. Потом вышли в туалет и продолжили разговор там. А когда вернулись, Малыш был почти трезвым. Молчаливым и слегка обеспокоенным
Легионер плюхнулся на койку и закурил. Ничего не сказал и сделал вид, что не слышит наших вопрошающих шепотков. Мы прямо-таки чувствовали, как работает его мозг.
Осмотр во главе с доктором Малером прошел, как обычно. Линкор выглядела официально строгой, ни единым взглядом не выдавая того, что произошло ночью в палате.
Новый пациент, артиллерист с ампутированной рукой, дурашливо усмехнулся, когда Малер спросил, как он себя чувствует.
— Превосходно, герр фельд-мясник, просто замечательно! Побывал в борделе, выпил коньяка. Докладываю, что чувствую себя превосходно! Можешь идти, фельд-мясник!
Мы все оживились, ожидая взрыва. Но доктор Малер лишь поглядел на артиллериста и потрепал его по плечу.
— Рад, Фишер, что у тебя все замечательно. Всем бы нам так.
Легионер посмотрел на меня и указал пальцем на лоб.
Выходившая последней Линкор в дверях повернулась и посмотрела на Легионера. Они пристально глядели друг другу в глаза. Эти двое понимали друг друга. Закаленный солдат и столь же закаленная армейская медсестра. Один невысокий, жилистый, другая рослая и полная.
Георг стал рыться в рюкзаке. Подняв взгляд, он пытливо осмотрел палату. Снова заглянул в рюкзак. Потом, казалось, принял решение. Быстро завязал его и затолкнул глубоко под койку. Сделал несколько быстрых поворотов между окном и дверью. Внезапно остановился, издал громкий крик и, спотыкаясь, выбежал из палаты.
— Что это с ним? — спросил Легионер Бауэра, который ел соленый огурец, лежа на койке.
— Понятия не имею. Спятил, видимо.
— Они повернут и раздавят вас, — прокричал Лео Фишер, артиллерист. Безумно расхохотался и продолжал кричать: — Они будут давить вас медленно. Раздробят вам кости. Ура, товарищи, вперед! В бою мы не одиноки! Мы истребители танков, самые тупые на свете скоты!
И снова безумный смех.
— Заткнись! — зарычал кенигсбержец, живот которому изрешетила очередь из русского автомата.
Артиллерист лукаво посмотрел на него, стукнул пятками и заскулил дискантом:
— Слушаюсь, герр генерал, мы заткнемся! Я верю в Святую Троицу и в победу! Во имя Адольфа, аминь!
Кенигсбержец приподнялся на локте и удивленно уставился на Лео, который теперь начал хныкать.
— Должно быть, совсем помешался.
Легионер встал и кивнул Малышу, тот последовал за ним, как тень, на всякий случай. Они остановились перед Лео, плачущим, стоя по стойке «смирно».
— Вольно, артиллерист, — скомандовал Легионер. Лео, словно на плацу, выдвинул ногу вперед и расслабился. Он таращился на Легионера, но, казалось, ничего не видел.
— Ложись спать, — приказал Легионер, и Лео запрыгал в своей койке, как ворона, вытянулся перед ней и выкрикнул: