И тут глаза у Нортона, Билли и Роба от изумления выкатились на лоб. Молча, оторопело они глядели, как в автобус влезает… девчонка. Со светлыми, соломенного цвета волосами, в розовом кружевном платье.
Глава 3
Никто не ходит в школу в поросячьих платьях с кружавчиками. Это знают все. Даже Роб. Он почти не дышал, пока девчонка шла по проходу. Нездешняя. И странная, жутко странная! Её задразнят. Почище, чем его самого.
— Эй, — нарушил тишину Нортон. — Это ваще-то школьный автобус.
— Я это прекрасно знаю, — ответила девочка низким голосом, отрывисто, все слова по отдельности, точно горох по одной горошинке высыпала.
— А ты чё вырядилась? На бал? — подхватил Билли. — Тогда тебе нужен другой автобус.
Он вяло пихнул Роба локтем в бок.
— Точняк! — добавил Нортон и почти дружески ударил Роба по голове.
Девчонка, покачиваясь в такт с поворотами автобуса, стояла посреди прохода. И смотрела на ребят.
— Я же не виновата, что у вас нет красивой одежды, — ответила она наконец, села и отвернулась.
— Эй ты, задавака! — сказал Нортон. — Мы это… не хотели. Слышь, не дуйся. Как тебя зовут?
Девочка снова повернулась к ним лицом. У неё был острый нос, острый подбородок и чёрные-чёрные глаза.
— Сикстина, — ответила она.
— Сикс-ти-на? — повторил Билли. — Ну и имечко!
— В честь капеллы, — отчеканила она. И снова слова просыпались округло, словно дробинки.
Роб таращился на неё не мигая.
— Чего уставился? — спросила она.
Роб покачал головой.
— Вот именно, прыщавый! — подхватил Нортон. — Чё уставился? — Он напоследок вмазал Робу по уху и скомандовал братцу: — Пошли.
Оставив Роба, они пересели вперёд, прямо за спину новенькой.
И принялись ей что-то нашёптывать, но что именно, Роб различить не мог. Тогда он стал думать о Сикстинской капелле. Он знал, как она выглядит, — видел на фотографии из большой книги по искусству, которую миссис Дюпри держит на отдельной полке сразу за библиотечной стойкой. Страницы в этой книге гладкие и блестящие. И от каждой картинки в груди у Роба становится так прохладно-прохладно и сладко, точно он глотнул в жаркий день холодной воды. Время от времени миссис Дюпри разрешает Робу посмотреть эту книжку, потому что он тихий и в библиотеке не бузит. Разрешает, так сказать, в награду за хорошее поведение.
На фотографии в книге изображён потолок этой самой Сикстинской капеллы, а на потолке — Бог и Адам. Они точно в салки играют. Бог протягивает руку, чтобы коснуться Адама: сейчас осалит и убежит. Очень красивая картина.
Роб посмотрел за окно на серую пелену дождя, серое небо, серое шоссе. И подумал про тигра. Потом про Бога и Адама. И про Сикстину. О сыпи он не вспоминал. И о маме не вспоминал. И о Нортоне и Билли Тримангерах тоже. Его чемодан был надёжно заперт.
Глава 4
Сикстина тоже оказалась шестиклассницей, да ещё в одном классе с Робом. Миссис Соме, их классная руководительница, велела ей встать и представиться.
— Меня зовут Сикстина Бейли, — отчеканила она, стоя перед классом в своём розовом платьице. И все вытаращились на неё, точно на инопланетянку, точно она только что сошла с марсианского космического корабля. Только Роб не смотрел. Он велел себе не смотреть. Уткнувшись носом в парту, он принялся рисовать тигра.
— Какое чудесное имя, — произнесла миссис Соме.
— Спасибо, — ответила Сикстина.
Сидевшая перед Робом Патришия Уилкинс фыркнула, хихикнула и зажала рот ладонью.
— Я из Филадельфии, из штата Пенсильвания, — продолжила Сикстина. — Это историческое место, родина колокола Свободы. А Юг ваш я ненавижу, потому что тут живут недалёкие, невежественные люди. Я в вашем Листере не задержусь. Мой папа приедет и заберёт меня обратно на следующей неделе.
Она вызывающе оглядела класс.
Миссис Соме усмехнулась.
— Что ж, Сикстина Бейли, — сказала она. — Спасибо, что представилась. А теперь сядь на место, пока не наговорила новых глупостей.
Все рассмеялись. Роб поднял глаза как раз в тот момент, когда Сикстина садилась совсем рядом, через проход. Испепелив его взглядом, она показала ему язык. Да-да, именно ему, и никому другому! Он пожал плечами и вернулся к своему рисунку.
Набросок получился удачный, но задумал-то Роб совсем другое. Он хотел вырезать тигра из дерева. Делать такие фигурки его научила мама. Она брала чурбачок, и он оживал прямо у неё под руками. Мама взялась учить Роба, когда совсем заболела. Он садился на краешек её кровати и наблюдал за мамиными руками, такими маленькими и белыми.
— Не тряси кровать, — одёргивал его отец. — Маме от каждого движения больно.
— Ничего, Роберт, — говорила мама. — Пусть сидит.
— А ты не напрягайся, — бурчал отец. — Эта работа много сил уносит.
— Ничего страшного, — отвечала мама. — Просто я хочу кое-чему научить Роба.
Однажды она сказала, что его и учить-то особо не надо. Похоже, он и сам знает, как это делается. Вернее, не он, а его пальцы.
— Роб, — послышался голос учительницы. — Тебя к директору вызывают.
Роб и слышал и не слышал. Он продолжал рисовать тигра, стараясь вспомнить, какие у него глаза.
— Роберт, — окликнула миссис Соме, — Роберт Хортон.
Он поднял глаза. Их с отцом зовут одинаково. Но мама всегда называла его Робом, а отца Робертом.
— Мистер Фелмер ждёт тебя в кабинете. Ты понял?
— Да, мэм, — ответил Роб.
Он встал, взял рисунок, сложил его вчетверо и сунул в задний карман шорт. На самом выходе из класса Джейсон Атмайер подставил ему подножку и сказал:
— До встречи, недоумок.
А Сикстина прямо буравила его своими чернющими глазами. И смотрела она с ненавистью.
