Стихи

Из ничего, из света, из причины.
Она его торжественно берет
И проникает в плоть до сердцевины.
Вначале яблоко… Я помню этот жест
В тот смутный день судилища Париса.
О, как она свой приз достойно съест,
Раскинувшись под сенью кипариса,
И вытряхнув три сердца на ладонь,
Сердца опустит в жертвенный огонь…
Вначале яблоко… Я помню вкус его
И запах на губах, и то мгновенье —
Грехопадение и грехоискупленье —
И низость всех времен и торжество.
…Библейские глаза твои люблю
За страстный час, за изгнанность из рая,
За то, что, холодея, обмирая,
Я путь земной — как путь земной терплю.
Брось в гроб мне яблоко —
Когда промерзший ком
О крышку приколоченную стукнет,
Когда последним сдавленным глотком
Моя душа кого-нибудь аукнет,
Когда окликнет Нечто и Ничто
Из вечной глубины, из глуби тленной:
«Ты был?». Я предъявлю его Вселенной:
«Я был. Оно надкушено Еленой.
Я был и был знаком…»

Посвящение гитаре

«Что Вы плачете здесь, одинокая, глупая деточка…»

Александр Вертинский

Не тесны ли тебе, моя девочка, эти объятья?
Потерпи, моя девочка, я уже годы терплю.
Я одену тебя по весне в белоснежное платье.
Я тебе по весне белоснежное платье сошью.

А по осени ткань раскрою и затею заботу.
И к зиме приодену в затейливый теплый наряд.
Ты не зябни, душа, нам с тобою опять на работу —
Куда люди зовут, куда теплые ветры велят.

Усажу я тебя на колени и струны настрою.
Ах, не надо б при людях, да век уж такой на дворе.
Не смущайся, уже мы помолвлены долгой молвою.
А венчать нас затеются только на смертном одре…

А закончится бал — мы еще раз споем под луною.
Как ни с кем я не пел и не плакал лет десять подряд.
Начинай, моя девочка, я подхвачу, я с тобою.
Но вот этой обиды вовеки тебе не простят.

А того, что мой голос, в семейные дрязги впряженный,
Этой ночью, как конь пристяжной, в твои дрожки впряжен,
Мне уже не простят мои милые нежные жены
И грядущие следом мужья моих преданных жен.

Продолжай, моя девочка. Я подхвачу. Я с тобою.
Те бессмертьем грозятся. А эти кончину сулят.
А устанем — в футляр запакуют и крышкой накроют.
Тебя в дом занесут. А меня занесут в листопад.

Скажут: «Экая жалость, один да один». И зароют.
И возложат бумажный венок, как размокший псалтырь.
И того не поймут, моя девочка — нас было двое,
Я и ты, моя верность — гитара, судьба, поводырь.

Малиновое варенье

Сквозь дверь проступало дрожание света,
Шуршание платьев,
Волнение складок,
А воздух за дверью был розов и сладок,
Как в детстве в малиновых недрах буфета.

Как в детстве влекла меня сладкая сила
В тягучей истоме,
В дремучей истоме.