Промежутки бытия

кому-то
В надежде на то, что поймут и обнимут.
Способностей этих чужие не имут.

К себе возвращаемся снова и снова.
Усердно цепляется слово за слово.
Как будто спасительной речи внимаем…
Никем же не мучимы. Сами ся маем.

* * *

Беспредельно – невозвратное былое,
И тоска – как под аванс грядущих бед.
Прячем маленький остаток под полою,
Он пока что обихожен и согрет.

Но всё легче драгоценнейшая ноша,
Тяжелее неширокие шаги…
Не надеяться, что кто-нибудь поможет,
Хоть бы в этом, Всемогущий, помоги.

Обращение к маме

На почву щедрую дождям
Не грех пролиться.
Ушедшим памятью воздам.
И жизнь продлится.

Густа забвения трава.
Спасают дети.
Пока я жив, и ты жива
На этом свете.

Быть может, и меня спасут.
Не позабудут.
Две дивных доченьки растут.
Надеждой будут.

А что потом произойдёт,
Никто не знает.
Трава забвения цветёт.
И отцветает.

* * *

Тем внутренним светом он только и выжил,
Как будто узоры незримые вышил.
Полотнище жизни стелилось за ним,
А он оставался и горд, и раним.

Поэтому вышел рисунок неровным.
Непросто живётся тельцам да и овнам.
Как, впрочем, и всем, кто не жил без стыда.
Такое и стоит большого труда.

Юность

В марте тало и пахуче.
И звезда с небес падуча.
И хрустяща наста наледь.
Можно скатерти крахмалить.

Впереди всё, а не в прошлом.
В цвете радужном, раёшном.
И ещё не скоро лето.
И совсем не важно это.

* * *

Сумерки, горе, радость и свет.
Чересполосица.
Музыка, немощь, может быть, нет.
Разноголосица.

Хочется влиться в единственный хор,
В единогласицу,
Где за грехи прежней жизни укор
Тихнет и гасится.

Пропуск туда, постоянный билет.
Душеслужение.
Вроде прощенья за давностью лет.
Времясложение.

* * *

Благодарю за то, что предпочёл и создал,
Не пренебрёг и мной, друзьями и родными.
Присматривал за всем молоденький апостол.
Хотя не представлял, на что в миру годны мы.

Благодарю за то, что выстроил цепочку,
Непрерванную связь – от Евы и Адама.
Позволил лицезреть божественную дочку
И к этой жизни вкус не потерять с годами.

За смысл благодарю, открывшийся не поздно,
Что долго не плутал болотами, лесами.
Что не придётся вдруг угадывать нервозно,
С чем можно без стыда предстать пред небесами.

Четвёртая тетрадь (Начало)

Взгляд

Шёл вагон второго класса
Долго к станции далёкой…
Смысла нет бояться глаза
Чёрного да с поволокой.

А навстречу мчал курьерский
С дамами да господами…
Взгляд в ответ прямой и дерзкий,
Но понятливый с годами.

Обстучат на стыках рельсы
Неустанные колёса…
Хочешь плачь, а хочешь смейся,
Сколько в жизни удалося!

Мерный стук всё реже, реже.
Звук отчётливей, но тише…
Взгляд, который жёг и нежил,
Забываться погоди же!

* * *

Привычка, привыканье —
Для радости помеха.
Короткое дыханье
У всякого успеха.

Оно же и спасает,
Когда излишек горя.
Боль тихо угасает,
Не властвуя, не споря.

Недолгий промежуток
Перетерпеть всего лишь.
Он поначалу жуток.
Потом грехи замолишь.

Homo simplex

Человек обыкновенный
                    и живёт обыкновенно.
Нет ему другой дороги.
                    Он её и не искал.
Он не знает, что такое
                    значит «жизнь благословенна».
Ей не радовался сердцем.
                    Деток милых не ласкал.

Человек среди подобных
                    навсегда однообразен,
Сколько ни было бы веры
                    в щедрость мудрого Творца.
Но при этом, как ни странно,
                    мир божествен и прекрасен
От незримого начала
                    и до самого конца.

* * *

Лучше свидетелем, а не участником.
Легче советовать, чем ошибаться.
Проще, чем быть подмастерьем у частника,
О государственный лоб расшибаться.

Знать, где упасть, а соломка подстелется.
Давнее правило жизнь не меняла.
Кажется, что остальное – безделица,
Душу которая обременяла.

Было ли это? Как будто и не было.
Время его распылило, размыло.
То ли на пользу, во вред, на потребу ли?
Прожили так незатейливо мы ли?

Сами себя узнавать не стараемся
Или на зеркало сразу пеняем.
Каждый по-своему, все повторяемся,
Совесть бездомную тайно пинаем.

Ей даже ночью угла не находится.
Заперты плотные ставни и двери…
Холодно всем. Темнота. Непогодица.
Чуют неладное люди и звери.

* * *

…Горести и печали человеческие —

живые, трепетные нити…

В. Шукшин

В цветущих лугах за околицей поле,
Знакомая тень от любого куста…
Ушла незаметно пронзительность боли,
Когда вспоминаешь родные места.

Отмучилось, значит. Отпереживалось.
Тоска неизбывная перевелась.
Заветное прошлое отмежевалось.
Последняя ниточка оборвалась.

* * *

Проявляем то и это.
Постигаем, познаём.
Ждём весну – приходит лето.
Ищем комнату внаём.

А была же и квартира.
Посиделки, быт, тепло.
Всё куда-то плыло-сплыло.
Как сквозь пальцы утекло.

Эта жизнь чудная мимо
Прошуршала, пронеслась.
Налегке. С улыбкой мима.
Нашутившаяся всласть.

* * *

Когда займётся за грудиной,
Поймёшь, что не было родней
России бедной и единой
С грозой и тучами над ней.

Как странно, что прозренья эти
С последней волей совпадут.
Когда пред Господом в ответе…
Когда за близкими пойдут…

* * *

Не будешь судиться ни с Богом, ни с чёртом…
Тяжёлые сны проступают на чёрном
Широком ночном безразмерном экране.
Но думать о худшем пока ещё рано.

Светает вдали. Там наметилось утро.
Оно поступает гуманно и мудро.
Надежду даёт. Чёрный цвет осветляет.
От сумрачных мыслей на день отрезвляет.

Выбор места

1

В. Д.