за руку, начал выкручивать. Оба усердно кряхтели.
– Требуется помощь? – участливо справился Туманов.
– Сам сделаю, – просипел Федоренко, – невелика наука.
Правая рука оказалсь зажатой. Федоренко изловчился, ударил левым локтем в переносицу. Боец содрогнулся, затих. Но когда он подбирал нож, чтобы закончить наконец это муторное дело, тот вновь задергался, завертелся! Сильным толчком сбросил с себя спецназовца, подпрыгнул, понесся саженными скачками наверх. И вновь Федоренко не растерялся. Нож, прорисовав дугу на фоне серого неба, вонзился парню в загривок. Хрустнул позвонок. Боец сломался, как сухая ветка, ноги подломились, он покатился обратно в чашу.
– Чувак, это круто, – уважительно сказал Ивлев.
Раздался странный звук. Подняли головы. Прудников, не принимавший участия в резне, согнулся пополам, поливая лишайник рвотой.
– Молодой еще, – вздохнул Федоренко, – неравнодушный пока к такому.
– Скоро поймет, что это просто работа, – поддержал Ивлев. – У всех людей своя работа. У нас – вот такая.
Тела перевернули, осветили. Мертвецы как мертвецы. Не пишут прислужники Ордена у себя на лбу, что работают на Орден. Относительно молодые люди, небритые, спортивной комплекции. Черные куртки, отороченные мехом, черные круглые шапочки, порядком стоптанные сапоги (ходили много). На вооружении «каштаны». Документов или еще каких бумаг, проливающих свет на личности убиенных, на телах не нашли. В ранцах – аптечки, свернутые дождевики, остатки чая в термосах-фляжках, банальные галеты.
– А чай-то, между прочим, зеленый, – заметил Федоренко, осушая фляжку. – Кислятина несъедобная. Чего это они? О здоровье пекутся?
– Ну, в натуре, – всплеснул руками Ивлев и засмеялся: – Дегустация зеленого чая в доме престарелых.
Туманов задумчиво подбросил на руке компактную рацию. А вот это совсем не здорово. Если с ликвидированным патрулем попытаются связаться сослуживцы, выйдет неприятность. Но не оставлять же было в тылу эту компанию.
– Быстро валим, – распорядился он. – Прудников, тащи тех двоих.
Он растоптал рацию. Тела сбросили в расщелину – пусть ищут. Когда подоспел хвост группы, ничто не напоминало о побоище.
– Вы чем это тут занимались? – подозрительно потянула носом Надя.
– Не задумывайся, Надя, – буркнул Федоренко. – Начнешь задумываться – плохо кончится.
Выбором нового врага долго не мучились. Спустились со скалы и вновь оказались во власти битого камня. Держать направление становилось труднее – двигались зигзагами. Но вот проход расширился, появились клочки какой-то чахлой растительности, даже деревья – кривые, разлапистые, коротконогие, непонятно как произрастающие на каменных уступах. Стационарный пост могли и проглядеть. Домик из сосновых брусьев, замазанных глиной, притулился под скалой, почти сливался с местностью. Возможно, днем его бы сразу заметили, но ночью, под слоем свинцовых облаков...
– Ложись, – приказал Туманов.
Легли.
– А чего это такое? – прошептал Прудников.
– Откуда нам знать, – огрызнулся Ивлев. – Может, музей.
– Давайте не будем заходить? – предложила Надя. – Ну, избушка, пусть стоит.
– Сомневаюсь, – проворчал Федоренко. – Не так-то просто пройти мимо с невозмутимым видом. Ты как считаешь, Павел Игоревич?
– Считаю, что оставлять за спиной мы можем лишь материальные ценности.
Они подкрались поближе. Скалы в этом месте вздымались широкими уступами, журчал ручеек, вытекая из скалы. Проблемы с питьевой водой на острове, похоже, не было. «Воду сторожат?» – мелькнула глупая мысль. В избушке что-то горело. Вряд ли электричество. Лампа масляная или что-то в этом духе.
Так и оказалось. О смысле поста в ущелье долго не дискутировали. К службе здесь относились халатно. Человек в черном вскинул голову. Он сидел на плетеном стуле за каким-то раритетным столом, перелистывал журнал в свете масляной лампы. Подпрыгнул, попятился, в глазах заметался испуг. Туманов вскинул приклад, ударил в челюсть. Боец повалился и остался лежать в углу, закатив глаза.
– По базе пробил, – невозмутимо констатировал Ивлев.
Второй, мирно спавший на дощатой лежанке, проснулся, вскочил, вращая глазами. И этого отправили в нокаут.
– И даже не вспомнил боец, что в кармане у него винтовка, – усмехнулся Ивлев, снимая со стены незаменимый в ближнем бою «каштан».
Осмотрелись. Женской руки в этом суровом мирке явно не чувствовалось. Потрескивала буржуйка, дрова были навалены неопрятной кучкой, пустые кружки сдвинуты на край стола, пачка чая, рваная обертка, крошки, пустая тара от лимонада.
– «Носкаином» попахивает, – поморщился Федоренко. – Неряхи какие-то.
Павел обшарил тела, вывел из строя очередную рацию. В одном из парней еще теплилась жизнь. «Притворюсь, что не заметил, – подумал он, – все равно не жилец».
– Уходим.
– Ага, бегу. – Прудников прилип к журналу, за которым коротал ночку покойник, бегло его перелистывал, цокал языком. – Мужики, тут бабы – глаз не отвести...
– Голые, что ли? – хохотнул Федоренко.
– А то.
– Или обнаженные?
– А в чем прикол? – парень недоуменно хлопнул глазами.
– Прикол в понятии. Голая баба – это пошло. А обнаженная – важнейшее из искусств. Ладно, бросай свою порнуху. Давай, детка. И закрой наконец рот.
Надя встретила их на крыльце гробовым молчанием. Пытливо всматривалась каждому в глаза, молча пристроилась в хвост колонны.
– Молчит – и не надо ее перебивать, – шептал Ивлев, – молчащая женщина – это находка. Слушал бы и слушал.
Люди нервничали – этот остров оказался длиннее, чем было обещано. И стерегущие его личности вряд ли относились к «зомбированным слоям населения» – судя по тому же порнографическому изданию. Нарастало беспокойство. Теперь Туманов двигался в авангарде. Машинально отмечал – тропа под ногами не «случайна», она протоптана людьми, и пользуются ею часто. Тропа петляла, приходилось перед каждым поворотом припадать к стене, оценивать обстановку. Черные утесы громоздились со всех сторон. Впереди он разглядел что-то вроде арочного прохода. Предчувствие подсказало – цель близка. Но стоит ли вот так, с бухты-барахты...
– Предлагаю не спешить, – объявил он людям. – За этой «подворотней» что-то есть. Лезем на скалу. – Павел кивнул на ступенчатую глыбу слева от прохода.
До вершины скалы они не добрались. Незачем. Открывшейся панорамы вполне хватало для обзора местности. Люди рассредоточились, созерцали неожиданное зрелище. В котловине между нагромождениями скал и утесов расположился... классический средневековый замок.
О том, как выглядит база Ордена, никто не говорил. Считалось несущественным. Главное – план помещений. Зашевелилось что-то в районе копчика, прохладная змейка заструилась по позвоночнику. Туманов недоверчиво всматривался в расползающуюся по острову серость. Этому замку была чертова прорва лет. Высокая крепостная стена опоясывала постройки практически вкруговую. Зубцы на стене почти не сохранились – развалились от времени, от непогоды. Квадратная башня выделялась на переднем плане – раза в полтора выше стены, практически без окон. Лишь под карнизом чернела вереница узких отверстий. Две сторожевые башни, диаметрально отдаленные друг от друга, внутри крепостной стены серели еще несколько построек. Но самое гнетущее впечатление производила центральная башня. А ведь с нее видно море, сообразил Туманов. А с моря ее не видно, она сливается со скалами. Уму непостижимо, как этот замок сохранился до наших дней. Стены обветшали, во многих местах из кладки вывалились камни, но
