впечатление дырявой стена не производила – толщина стен была такая, что хоть из пушки молоти. Что это было – форпост викингов? Или викинги – это уж совсем лохматая старина?
– Блин, да тут кино снимать можно ... – зачарованно прошептал Прудников.
– Не нравится мне это, – поделился впечатлениями Федоренко. – Под словом «база» понималось именно то, что должно пониматься под словом «база». Павел Игоревич, ты знал про этот замок?
– Нет, – лаконично бросил Туманов. – Но, надеюсь, инструкции от Шальнова мы все же получим.
Первое впечатление Павел, слава богу, переварил. Можно было приступать к деталям. Первым делом он отметил отсутствие дороги и наличие вертолетной площадки напротив фасада – во всяком случае, пустое пространство перед замком вполне могло сойти за вертолетную площадку. Слева от стены, на восточной стороне, – какие-то чахлые кусты. На западной – узкая седловина между скалами (не там ли окопался Шальнов со своими ребятами?). Живых существ не видно. Впрочем, нет, в главной башне – на уровне кромки стены – кто-то вышел из двери, прошел короткий мостик, метров двадцать по стене и пропал – спустился во внутренний двор. В одном из мелких строений посреди двора горел электрический свет. Значит, имелся генератор. «Парадный» вход в замок представлял замысловатое сооружение, явно не пригодное для внезапного штурма. Возможно, в «лучшие» годы замок опоясывал ров. Со временем он сравнялся с землей. Но остался подвесной мост – несуразная конструкция из перекрещенных бревен торчала под углом от запертых ворот, поддерживаемая растяжками-цепями. Ворота не открывали, наверное, столетия, а массивное крыльцо в стороне от них выглядело разрушенным и запущенным.
Рация сработала в самый подходящий момент. Давненько не было вестей от Шальнова.
– Повествуй, – сказал майор. – И не трясись, частота защищена.
Туманов кратко поведал о достижениях своей группы. Выразил мнение, что тянуть с проникновением в замок нельзя – если хватятся часовых...
– Неплохо сработали, – ухмыльнулся майор. – А у нас всего трое. Считай, восьмерых уже нет. За нами фактор внезапности, и вояки они никудышные. Слушай сюда, Павел Игоревич. Мы на западной стороне, до этой штуки рукой подать. Тебе не рассказывали, что это замок, не хотелось раньше времени туман нагонять. Но планировка помещений описана, все в силе. Архивы в подземной галерее, сектор два. Соваться с главного хода не будем. Ты подходишь с людьми с востока, я с запада. Надеюсь, сумеем это сделать незаметно. Особенно не спеши, действия согласуем. В стене имеется утопленная дверь – это у них что-то вроде черного хода. Заметишь охрану – снимай на здоровье. Разнюхай там – имеется ли возможность просочиться в замок бесшумно. Если нет, сигнализируй, когда подрывать будешь. А там уж не чесаться. В подсобные строения не суйся. Можешь поставить кого-нибудь снаружи – пусть снимает, когда побегут. Основная цель – донжон. Главная башня, по-нашему говоря. Первый этаж – здоровенный холл. Вход в подвал на северной стороне. На башню наплюй – поставь стрелка, и в подвал. А там уж встретимся... если все нормально будет.
– Минуточку, Роман Андреевич. Не считаешь ли, что подвалы мы можем просто блокировать? Отработаем охрану, а подвалы... куда они денутся? Сколько там упырей внизу? Наверняка единицы.
– Это так, Павел Игоревич, – подумав, ответил майор, – Если ставить во главу угла сохранение наших недостойных жизней. Но, увы, архивы важнее. А жизни подождут. Если те, что внизу, обнаружат, что их отрезали, они сожгут все к чертовой матери – и что тогда, Павел Игоревич? В общем, действуй и поменьше думай.
Особо думать и не пришлось. Развязка наступила быстро. Они шли по мрачному каменному коридору, замирали, прослушивали каждый участок. Забрезжил просвет. Прижались к стене.
– Прудников, Федоренко, вперед.
Бойцы побежали, пригнувшись, придерживая болтающиеся подсумки. Прошла минута, в просвете образовалась фигура, дважды махнула рукой – условный сигнал. Туманов и трое с ним подтянулись.
– Порядок, – сообщил Прудников, – Не видно никого.
Закончился «арочный проем». Слева узкое лезвие гребня, справа каменные завалы в два человеческих роста, скопления песчано-галечных холмиков. Тропа расширилась, до поворота к замку рукой подать. Они ускорили шаг, перешли на легкую рысь. Отрывисто сопела Надя, явственно намекая, что и ей не чужды женские слабости. Туманов споткнулся – что-то новенькое, один-единственный камень на дороге, и не смог пройти мимо. Отстал от остальных. Поднажал, чтобы догнать... и словно ножом по спине провели. Мелькнуло что-то над гребнем. Рука! Полетел предмет по навесной траектории. И не один.
– Ложись, гранаты!!! – заорал он, не узнавая своего дурного голоса...
Павла ударило в грудь взрывной волной, отшвырнуло к каменным завалам. Взрывы он не считал, не видел, как узкий распадок заволокло прогорклым дымом. Пробовал привстать, не понимая, что боец он уже слабенький. Подвернул ногу, сполз куда-то с камня. Потекла глина, Туманов начал проваливаться в какую-то полость, удержался, схватившись за выступ, судорожно стал пытаться выбраться. Его не контузило, но сильно болела грудь, и в глазах переливались нефтяные пятна. Он соскальзывал, падал, а когда практически выполз, сообразил, что напрасно это сделал.
Троих убило сразу, двоих ранило – Прудникова и Долголетова. Какое-то время они отстреливались. Молодой боец, произведя несколько выстрелов, упал на колени, закачался, словно пьяный, повалился набок. Долголетов кричал нечеловеческим голосом, поливая свинцом склон гряды. Затем отбросил автомат с пустым магазином, заковылял прочь, подволакивая перебитую ногу. Пуля попала в плечо, он охнул, отмахнулся и продолжил идти. И шел, пока свинец не перебил позвоночник. От бронежилетов отказались, на складе было только старье – тяжелые, тормозящие движения, в них никакой маневренности. Боец сломался, повернул к убийцам сморщенное лицо, повалился. Не оправдал свою фамилию...
Посыпался щебень. С гребня спрыгивали люди – черные, как демоны, с автоматами наперевес. Их было много – Туманов насчитал одиннадцать, дальше не стал считать. Ошибся майор Шальнов. Или тот ошибся, кто давал ему информацию о численности солдат Ордена. Или сознательно занизил их количество. Дым уже развеялся. Валялись убитые. Демон спортивного сложения скептически потрогал носком сапога чье-то тело, вынул пистолет, произвел контрольный выстрел в голову. Туманов сполз обратно в яму. Если повезет, его тут могут не заметить. Он пытался вспомнить, где его автомат. Не вспоминалось. Выронил, когда ударило в грудь. Он извернулся, залез в кобуру на поясе, достал пистолет. Двадцати патронов должно хватить. От неловкого движения судорога пронзила внутреннюю часть бедра. Он чуть не взвыл от боли. Сжав зубы, стал терпеть.
Хрустели камешки. Павел втянул голову в плечи, приготовился стрелять. Кто-то встал совсем рядом, пощелкал пальцами.
– Вроде шестеро было, нет?
– А может, ты бабу за двоих принял? – хмыкнул напарник.
– Нет, их точно было шесть, – подал голос третий. – Быстроногий, видать, гад. Дым поднялся – он обратно в тоннель и рванул.
– Осмотрите тут все, – распорядился четвертый, – и к Птичьей бухте. Найдем его, не убежит он с острова.
Мучительно долго тянулись минуты. Хрустели камни слева, справа. Кто-то расстегнул штаны, потекла звонкая струйка.
– А с теми, другими, как? – различил Туманов надтреснутый голос.
– А к ним Карден придет. С косой.
Послышались приглушенные смешки. Поскрипывание удалялось – автоматчики потянулись к тоннелю. Павел выждал минуту, высунул голову – никого. Со стороны замка наплывали хлопья тумана. Гребень горы получался размытым, совершал какие-то смазанные колебания. Умирая от боли, он выбрался на дорогу, начал подпрыгивать, растирать одеревеневшую ногу. Захромал куда-то, вернулся, но стоял, качаясь, посреди тропы. Словно ножницами перерезали нервные центры, ответственные за ориентацию. «Везучий ты человек, – подумал Туманов, – запнулся о камень на дороге. Другие не запнулись, а ты – это сделал!»
Утешение было слабым. Дрожащей рукой Павел вытащил рацию. Он должен успеть предупредить Шальнова.
Яростная стрельба на западе расколола предутреннюю тишину. Захлебываясь, строчили «каштаны». Раздались несколько беспорядочных очередей из «калашникова», оборвались – продолжали стрелять только «каштаны». Прогремели два взрыва. Потом стрельба стала редкой, затем и вовсе прекратилась.
