Воцарилась тишина – странная, звенящая.
Павел уставился на рацию. Не было резона «дозваниваться» до майора. И отвечать не стоит, если кто- то выйдет на связь. Это будет не майор...
Похолодало. Туман напоминал моросящий дождь – кристаллизовался в мелкие шарики, которые засыпали все вокруг и тут же таяли. Павел переползал от трупа к трупу, надеясь непонятно на что. Ивлева и Федоренко посекло осколками, тела были разорваны, рты оскалены. На лице молодого Прудникова застыло жалобное выражение – словно убили во время исповеди. Долголетов лежал, неестественно извернувшись, смотрел в небо с какой-то нечеловеческой злостью. Туманов переполз к Надежде, проглотил шершавый ком. Женщина умерла не сразу: осколок разворотил живот, она вертелась, оставляя на тропе кровавые завихрения. Пуля в голову прервала агонию, ее лицо казалось почти умиротворенным – наверное, видела, как убийца целится в нее, чтобы прервать мучения...
«И ведь симптоматично, что они не делали попыток оставить кого-то в живых и допросить, – возникла резонная мысль. – Не было нужды? А почему, собственно?»
Павел не стал искать среди камней свой автомат. Забрал оружие у Прудникова, вставил полный рожок и побрел, качаясь, навстречу хлопьям тумана.
Он проглотил три таблетки фенацетина – стало легче. Лежал какое-то время среди камней на восточной стороне замка. Упомянутый Шальновым проход через стену Павел нашел без затруднений. Углубление в земле, короткая лестница, виднелась верхняя часть массивной двери. Озираясь, он подбежал, но только и успел пересчитать ступени – шесть штук. Лязгнул засов с обратной стороны – Туманов кинулся прочь, нырнул за камень. Вышли двое – словно под копирку, в черных утепленных куртках, вооруженные до зубов. Повертели головами и подались в обход замка. Лязгнул засов. Стало быть, внутри имелся специально обученный для открывания и закрывания двери человек. Патруль скрылся за северными воротами. Туманов проводил его взглядом и отправился в обратную сторону – на юг. Он перебегал от камня к камню, временами поднимал голову, озирал сомкнувшиеся скалы. Ощущение того, что он угодил в мрачное Средневековье, было подавляющим. Крепостная стена тянулась без просветов – огромная, высотой, как минимум, в три человеческих роста, сложенная из необработанных камней. Поросшая лишайниками, растрескавшаяся. Чернели провалы – увы, не сквозные. Оконных проемов не было, лишь в отдельных местах попадались забитые досками амбразуры. Павел своевременно обнаружил камеру наблюдения на кромке стены. Поначалу принял ее за спящую птицу, но сообразил – прижался к стене, чтобы оказаться в мертвой зоне. Торопливо освоил южную часть стены, где не было ничего интересного, кроме этой самой стены, выбрался на западную. И снова перебирался от камня к камню, остерегаясь случайных демонов и их технического оборудования. Он уходил в скалы, подолгу лежал в укрытиях, наблюдая за каменными изваяниями. Термическое белье оказалось не такой уж перестраховкой, оно реально грело. Без него бы он давно замерз. Туманов полз по каменным россыпям, пока не подобрался к седловине между гигантскими монолитами, где принял свой последний бой майор Шальнов...
Он должен был в этом убедиться, что все мертвы. Тела лежали на обширном участке – видимо, успели рассредоточиться. Но легче им от этого не стало. Павел бродил по завихрениям тумана, натыкаясь на мертвые тела. Могильного сразили в голову, вся шапка в крови, лица почти не видно. Кащеев, Ольшан – пытались отползти, их трупы были нафаршированы свинцом под завязку. Посмертная маска майора запечатлела последний боевой клич. Безумие в глазах, рот искорежен. Что он орал перед смертью? «Ребята, уходите, я прикрою!», «А пошли вы все!»... В отдалении еще какие-то скрюченные тела. Туманов побрел туда, но тут ветром донесло голоса, он попятился, отполз под громаду утеса.
Демоны бродили по острову. Он не сомневался – они уже добрались до бухты, где спрятаны шлюпки, нашли их. Может, уничтожили, может, себе забрали. Не пропадать же добру. Из скал в колонну по одному выходили люди в черном, перестраивались в шеренгу. Павел засучил ногами, откатился за камень, вполз в расщелину.
Он сидел в удобной ямке напротив восточного входа в замок и анализировал случившееся. Рассчитывать на помощь не приходилось. Узнав о провале операции, «Бастион» ее засекретит и ни за что не признается, что это был он. Спасать из беды выживших товарищей? Во-первых, он не знает, что кто-то выжил, во-вторых, «Бастиону» не привыкать оставлять в беде преданных ему людей, а подчас и расправляться с ними без стыда и смущения. Прогрессивная организация. Пусть даже он выберется с острова, придется еще доказывать, что тебя не нужно убрать, как не справившегося и излишне информированного...
А о чем он, собственно, информирован? И куда он денется в этой холодной стране, о которой ничего не знает? Ан, нет, знает – если верить последнему отчету ООН, Норвегия – самая развитая и благополучная страна в мире. Он может остаться в ней, жить развито и благополучно...
Павел уныло наблюдал, как вернулся патруль. Топая сапогами, бойцы спустились в углубление, забили кулаками в дверь – четыре коротких удара. Открылся «сезам», парни пропали.
Вскоре Туманов начал подмерзать. Белье, конечно, спасало, но панацеей не было. Он так и не решил, что будет делать. Рассчитывать на шлюпку, очевидно, не стоило. Отыскать спасательный жилет и плыть к норвежским фьордам, напевая скандинавскую сагу? Мило. А что же, в конце концов, происходит в этом замке? Мысль была внезапная, в данном направлении он пока не мыслил. Где его точно не будут искать – так это в замке. Можно встретиться с интересными людьми, узнать что-то новое. А если уж умирать, то владея информацией, чтобы не так обидно было.
Решение выглядело абсурдным, но это было лучше, чем замерзать в яме. Заскрипели петли, появились двое – он не был уверен, но вроде другие. Держа автоматы наизготовку, озирая нависшие глыбы, они ушли на юг и растворились в тумане. Павел перебежал открытое пространство, спрыгнул со ступеней и застучал в дверь. Четыре раза – главное, не переусердствовать.
– Мать вашу, – в сердцах произнесли на той стороне. Дверь со скрипом начала открываться. Туманов толкнул ее, шагнул в неизвестность...
Нокаутируемый часовой повалился навзничь. Туманов отволок его за отделанное сайдингом (!) сооружение, похожее на склад. Здешний закуток использовался, похоже, в качестве свалки. Оставив тело, он вернулся, прикрыл дверь, но задвигать засов не стал. Осмотрелся, шмыгнул за угол. Мысль о том, что поступает глупо, уже не угнетала. Павел чувствовал возбуждение. Минут двадцать у него, возможно, есть, пока не прибудет очередной патруль. А если прибудет и не найдет часового, еще не повод бить в набат. Он встряхнул стражника, пошлепал по щекам. Тот очнулся, начал сердиться. Пожелал Туманову сквозь зубы половой дисфункции.
– С добрым утром, соотечественник, – поздоровался Туманов. – Блиц-опрос. Сколько вояк охраняет замок?
– Да пошел ты...
Туманов ударил в зубы – несильно – часть зубов решил оставить.
– Сколько вояк охраняет замок? – повторил он терпеливо.
– Да пофол ты... – парень выплюнул выбитые зубы.
Павел ударил посильнее. Очень содержательная беседа.
– Ладно, дружище, будем считать, что ответа ты не знаешь. Вопрос второй: где сектор два?
– Да ни френа я тебе не фкажу. Кто ты такой, фобы я тут певед тобой, – зашамкал парень. Пришлось констатировать: он напрасно теряет время. Не на того нарвался. Для этих ребят предпочтительнее смерть, чем подставить организацию, на которую им «посчастливилось» трудиться. После смерти найдут? – недоуменно думал Туманов, отправляя парня в тяжелый нокдаун. «Или близких подвергнут репрессиям и гонениям?»
Он отволок безжизненное тело подальше с глаз, завалил какими-то досками, обрывками картонных упаковок. Перебежал внутренний дворик, нырнул за груду продолговатых ящиков, крытых брезентом. Отдышался, из любопытства отогнул брезент. Инвентарные номера, набитые через трафарет, ни о чем не говорили. Английский текст, извещающий о том, что данную продукцию не следует переворачивать, а также подвергать термическому воздействию. Особо перекуривать смысла не было. В округе было тихо. Павел потянул на себя массивную дубовую дверь, обитую ржавыми фигурными скобами. Она открылась охотно, без скрипа...
Больше всего он боялся, что безоглядная вера в удачу сыграет с ним когда-нибудь злую шутку. Доколе сопутствовать этому авантюристу? Туманов оказался в сумрачном холле. Каменные стены, изъеденные
