в воду.
Еще одна ночка удалась на славу. Не ошибается европейская общественность – русских в страны демократии нельзя пускать ни под каким предлогом! Яростная стрельба расколола патриархальный покой деревни. Бывали и лучше приземления, Туманов подвернул ногу, и, когда они передвигались, было непонятно, кто кого тащит. Задний двор гостиницы был уставлен какими-то теремками, сараюшками. Павел и Оксана метались между ними по рыхлому снегу, увертывались от пуль. Их преследовали двое – эти парни не испытывали проблем с автоматическим оружием и не жаловались на нехватку боеприпасов. Двор казался тупиком – возможно, выход и имелся, но как его разглядеть в этом издевательском зеленом мерцании? Приходилось экономить патроны, обойма в пистолете Оксаны была не беспредельной. Они втиснулись между тесно стоящими строениями, Туманов толкнул Оксану.
– Беги, я задержу их...
Девушка решила не геройствовать, побежала. Павел слышал топот подбегающих людей – всего двое, приготовился стрелять. Но эти двое лопухами не были – первыми открыли огонь. Он повалился на землю, пули засвистели над головой. Дважды выстрелил. Никто не появился в проеме – попрятались. Туманов стал отползать, выкатился на открытый участок... и тут обнаружил возвышение в десяти шагах. Всмотрелся. Просто пень. Срубили старое дерево, а до выкорчевки руки не дошли. Местные жители очень старательны, все делают обстоятельно, вдумчиво... Пень в качестве оборонительного укрепления его вполне устраивал. Павел перепрыгнул через него, рухнул на землю. Наглотавшись снега, скорчился, смел снег, приладил рукоятку «стечкина» на срез ликвидированного дерева.
Охотники работали примитивно. Бросились в ту же щель. Выбежал один, за ним другой. Туманов задержал дыхание, надавил на спусковой крючок. По грубым расчетам, в обойме оставалось патронов шесть. Отдачи почти не почувствовал – ее и не чувствуешь, если правильно выбираешь позу. Пуля поразила цель, тело продолжало двигаться по инерции. На то, как оно упало, Туманов не смотрел. В прицеле появился второй, этот парень пока не понял, что происходит. Фокус не удался – слишком рано он потянул крючок (еще бы скорость ветра учел). Но тот все равно споткнулся и, громко крича, покатился по снегу. Туманов подскочил, побежал, стреляя на ходу. Видел, как пули рвут куртку. Противник стонал. Все – щелчок, затворная рама отъехала. Тело извивалось на снегу, рука тянулась к упавшему автомату. Павел подбежал, схватил автомат – вполне боеспособный «эргономичный» «МР-5» – детище фирмы «Heckler&Koch» – низкая отдача, высокая кучность, магазин на тридцать патронов, да еще и покрытие фосфатированное – можно в дождь использовать, в снег, под водой.... Он наставил пистолет-пулемет на врага, хотел добить, тот взвыл, и снова стало стыдно. Да что ты будешь делать! Не получается добить. В гуманитарии записался? Покосился на второго – тому повезло меньше, не шевелился. Бросился бежать.
– Оксана, ты где?
– Да тут я, Туманов! – затрясся голый кустарник, обрамленный загородкой из декоративных камней.
– Ты как? – Туманов подбежал, схватил девушку за руку.
– Признаюсь честно, – как покрышкой огрели. После первого с тобой секса я чувствовала себя примерно так же.
– Только после первого? – возмутился Павел. – Неужели я настолько плох?
Он тащил ее за собой, как вредную собачку на поводке, а девушка что-то бормотала про личностный рост, неотработанную карму, что первый секс – это таинство, а второй и последующий – просто работа (хотя и не без приятностей). Выход со двора нашелся. Вспыхнул свет в островерхом коттедже, загавкала собака, закричали ни в чем не повинные обыватели. Номер полиции, возможно, и забыли (редки преступления в таких болотах), но кто не давал вспомнить? Свет озарил узкий, очищенный от снега проход между витиеватыми палисадниками.
За оградой проходила дорога, теснились дома в окружении сугробов. Во многих окнах уже горел свет, шумел народ. Черная, как ночь, «боевая машина вымогателей» стояла посреди дороги. «Как мы точно попали», – мысленно восхитился Туманов. Гибкая тень запрыгнула в машину, хлопнула дверца. Завизжала шипованная резина, джип отъехал задним ходом. Это было не просто так. Туманов выпустил Оксану, побежал на дорогу. Распахнулась левая дверца, на подножку взгромоздился человек. Туманов рыбкой покатился под забор – еще до того, как начали стрелять. Зазвучали отрывистые хлопки. Он зарылся носом в снег. И снова Фортуна чмокнула в затылок: сдавая назад, водитель съехал задними колесами на обочину, провалился в яму. Стрелок сорвался с подножки, ударился ребрами о металл, а подняться ему уже не дали. Павел шел по дороге и строчил короткими очередями. Стрелок извивался под забором. Взревел мотор, водитель сделал попытку выбраться из западни, но не сообразил, что ехать нужно назад, а не вперед. Колеса вращались вхолостую, двигатель ревел на критических оборотах. Туманов перенес огонь на лобовое стекло. Оно разлетелось вдребезги, дернулось тело во мраке, голова упала на приборную панель. Он подбежал, распахнул дверцу, выволок за шиворот безвольное тело, бросил в снег. Оксана уже приплясывала рядом.
– Туманов, да ты в натуре монстр.
– Ага, у меня целая авоська достоинств. – Он распахнул заднюю дверцу. Рассеянный свет из окон давал возможность видеть происходящее. Газарян извивался на заднем сиденье, мычал, делал страшные глаза. Нижняя часть головы была обмотана скотчем, руки скованы за спиной наручниками.
– Может, так и оставим? – предложила Оксана. – А то опять какую-нибудь чушь понесет.
– Не по-дружески это, – вздохнул Туманов. – Оксана, стащи с покойника куртку для нашего приятеля и стой на атасе, – он забрался в салон, содрал с Газаряна скотч.
– О, мать твою! – разорался спецназовец... и внезапно затих, только глаза стремительно бегали и вываливались из орбит. – Так-растак, я уж думал, трындец... Спасибо, командир... Представляешь, в плену побывал, ну и ну... – бормотал он тоном «я видел Шамбалу». – Не могу поверить... поверить не могу...
– Ладно, пошли, вскормленный в неволе, – Туманов схватил Газаряна за локоть, начал выволакивать из машины. – Повествуй, Рудик.
– Черт, я в наручниках... Щиколо... тьфу, запястья трет...
– Ты знаешь, мы заметили, – ухмыльнулась Оксана. – Нет у нас волшебного ключика, так что придется потерпеть твоим щиколоткам.
– Черт! Черт! – парень определенно был в шоке. Наспех одетый – свитер наизнанку, штаны не застегнуты, верхней одежды вовсе не было. – А что тут рассказывать, командир? Ну, кто же знал, что так произойдет? Воистину, пока петух не клюнет, мужик не перекрестится... Вытряхнули из кровати, помню щелчок – еще подумал: с глушителем, что ли, стреляют? Но вроде не в меня. Двинули по башке, приказали одеваться. Я и поплыл, ни хрена не понимая... Мать святая – Хильда! – Даже в полумраке было видно, как парень позеленел.
– Ее убили, приятель, – лаконично сообщил Туманов. – Мне жаль.
– Вот черт, такая святая и добрая женщина! – Газарян завыл, как волчонок. – Да что за гадство эта жизнь!
И тут в соседнем переулке взревела полицейская сирена.
– Ну, просто смешно, – всплеснула руками Оксана.
– Это срок, господа, – забормотал Туманов, запихивая Газаряна обратно в машину, – это полноценный большой срок в норвежской тюрьме. И ни один волшебник нас оттуда не вытащит. Живо в машину!
Оксана побежала в обход капота. Туманов захлопнул заднюю дверцу, забросил за ближайшую ограду бесполезный уже пистолет-пулемет (страшно представить, сколько отпечатков пальцев после него осталось!), уселся за руль. Двигатель работал. Лобовое стекло отсутствовало – ну, и ладно. Первая машина с включенным маячком и орущей сиреной уже выскочила из переулка, пошла в занос – задние колеса прорисовали окружность, раздался треск, повалился забор. Набирая скорость, понеслась в лобовую. Туманов включил заднюю передачу, джип с глухим урчанием выбрался из ямы. И здешнему забору не поздоровилось. Он переключил скорость, руль влево, вправо, и сразу на третью – внедорожник понесся навстречу мигающей, как новогодняя елка, машине!
– Сейчас мы их протара... – только и успела сказать Оксана.
Павел вывернул, джип скакнул с дороги, уступая проезд полицейской машине. Та промчалась мимо, иллюминируя и сигналя. Туманов дернул трансмиссию – и джип опять взгромоздился на дорогу. Оксана
