недоуменно посмотрела назад – на габаритные фары удаляющейся машины.
– Может, не за нами?
Туманов захохотал. Полицейские в этой стране просто не очень быстро думали. Машина остановилась, стала неуклюже разворачиваться и застряла. Павел свернул в переулок. Джип неплохо слушался – пули, похоже, не повредили ничего жизненно важного. Но ветер по салону разгуливал свирепый. И снова взревела за спиной сирена: вторая машина выбралась из подворотни, кинулась вдогонку. За ней – третья. Туманов бросил машину в черноту боковой улочки. Озарилась в свете фар детская площадка, кучка дров, одноразовый гриль, продающийся на любой заправке. Снова поворот, еще один, дальний свет. Туманов оценил прямолинейность представшей взору улицы и полностью выключил фары. Ехал в темноте, сбросив скорость до разумных пределов. Выбрался на большую дорогу – прочь из этой деревни. Трасса, обрамленная сугробами, повернула за холм, заплясали огни фар встречной машины, водитель тревожно загудел.
– Фары включи, – напомнила Оксана.
Туманов спохватился, врубил ближний свет. Встречная машина проехала мимо.
– В Норвегии, между прочим, самые лютые штрафы за нарушение ПДД, – как-то не в строку заметила Оксана.
«И очень дорогой бензин», – хотел сказать Туманов, но промолчал. А еще оружия у них не осталось СОВСЕМ.
– Послушайте, не хотелось бы вас беспокоить по пустякам, – подал голос Газарян, – но я тут... как бы это сказать, без степеней свободы. И ветрище такой задувает, а куртку никак не надену...
– Потерпи, – бросил Туманов.
– Наслаждайся, – хихикнула Оксана. – Чувствуешь, как сердце наполняется энергией, радостью, жаждой новых впечатлений?
– Тьфу на тебя. Стыдись, презренная. Я в плену побывал, женщину убили, с которой я спал.
– Кстати, насчет первого, – произнес Туманов. – Не сказать, что с нами хотели просто побеседовать, но явно кого-то из нас не прочь были взять живым...
«Видимо, меня, – подумал он. – Не знали, что Газарян – это не я. Ребята были не подготовленные. Хотя запутано опять же все...»
– А ты к чему это сказал? – подумав, спросила Оксана.
– Послушайте, пока я не заледенел, может, спасем боевого товарища? – заканючил Газарян.
– Ладно, давайте думать, – Оксана забралась в бардачок, распотрошила его. – Супер, – восхитилась девушка, вытаскивая массивный пистолет с черной рукояткой и серебристым корпусом. – По-моему, это «вальтер».
– «Зиг-Зауэр», – покосился на оружие Туманов. – Девять миллиметров, двенадцать патронов. Мощное пробивное действие. Хорошо стрелять по людям, сидящим в машине.
– Ну, не важно, – смутилась Оксана. – Эти мелкие твари были высокого о себе мнения. Никого не боялись, ездили в машине, набитой оружием... – Раздался сухой треск, девушка извлекла обойму. – Хм, полная. А еще тут есть GPS-навигатор устаревшей модели, зажигалка, немного туалетной бумаги и вот это, – она выразительно постучала ногтем по сосуду из толстого стекла.
– А ну-ка поподробнее, – оживился Газарян.
Девушка щелкнула зажигалкой, прочла по складам надпись:
– Кирш... вассер. Впервые слышу. Но бутылка полная. Сувенир, гм... на память.
– Немецкая самогонка из плодов и ягод, – объяснил Туманов. – Спрячь немедленно. Хватит нам этих сорокоградусных удовольствий. Не пили бы – глядишь, не проворонили бы мелких тварей.
– Не скажи, командир, – возразил Газарян. – Какой ни есть, а основной вид топлива. Что было, то было, давай думать о том, что есть.
– Во философ, – хохотнула Оксана. – А всего лишь выпить хочет. Ты как это делать собрался, Гудини?
Раздалось кряхтение – Газарян в меру способностей демонстрировал цирковой номер. Скорчился в бублик, просунул скованные за спиной руки под ногами. Теперь они оказались спереди. Он вырвал у Оксаны бутылку, присосался к горлышку.
– Ладно, дай сюда, – Туманов отнял бутылку, отхлебнул, не спуская глаз с однообразной дороги. В самогонке было больше, чем сорок градусов. Закашлялся, передал «другому». Вскоре Оксане надоело выслушивать стенания Газаряна. Она перегнулась через сиденье, приказала ему выставить руки вперед и пальнула из «зауэра» по цепи. Первая пуля продырявила пол и заложила всем уши. Вторая отрикошетила от цепочки и разнесла дверь.
– Ты что, женщина! – завопил Газарян, и в его голосе самопроизвольно зазвенел кавказский акцент. – У меня же нет второго детородного хозяйства!
– Тебе и первое ни к чему, – невозмутимо ответила Оксана. – Все равно никого не рожаешь.
Третья пуля повредила подвеску – машину повело, но Туманов справился с управлением; четвертая разрубила цепочку пополам, и оба радостно закричали. Браслеты остались на запястьях, но руки обрели свободу.
– Дальше сам справишься, – Оксана откинула голову. – Найди какую-нибудь булавку...
Их нагнали на границе безымянного населенного пункта. Похоже, из Мортунда сообщили марку машины и номерные знаки. Еще бы, случай экстраординарный: злостные нарушители правил дорожного движения, общественного спокойствия, а еще убийцы «одного и более лиц». Перегородить дорогу блюстителям закона в голову не пришло. С примыкающей дороги съехали две машины с сиренами и пристроились в хвост. Когда одна попыталась обогнать, Туманов вильнул «бедром» – и полицейский автомобиль тоже завилял, водитель потерял управление, машина с разгона въехала в сугроб. Парни во второй машине отвагой не отличались – просто ехали сзади, выдерживая дистанцию, и ничего не предпринимали.
– Надоели, – посетовал Газарян. – Может, пальнем по ним? Второго пожизненного не дадут.
Злить стражей порядка совсем не хотелось. Машина уносилась в глубь Норвегии. Подрастали холмы, и вскоре дорога принялась змеиться в лабиринтах скал. Моргнуть не успели, и многотонная масса серых глыб сомкнулась над головой – машина въехала в тоннель. Туманов схватился за руль. Тоннель, похоже, был не маленький – две полосы движения в каждую сторону, разметка, разделительный барьер, фонари через равные промежутки, и никаких ответвлений. Вся полоса движения была свободна. Мимо изредка проносились встречные машины. Полиция не отставала. Туманов надавил на газ. В тоннеле было крайне неуютно, быстрее бы он кончился.
– Клаустрофобия, сэр, – пробормотал Рудик. – Перекроют впереди дорогу – и капец. Эту скалюку нам никак не прогрызть.
– Норвегия – страна тоннелей, – тоном экскурсовода объявила Штурм. – Здесь этих тоннелей, прорезанных в скалах, – как заправок. Говорили, что в Норвегии самый длинный в мире тоннель. Где, не помню, но длиной целых 25 километров.
– Надеюсь, это не он? – вздрогнул Туманов. Гирлянды огней понеслись еще быстрей. Если перекроют – придется действительно топать в норвежскую тюрьму. Впрочем, не самый худший вариант. Лучше, чем в могилу или, скажем, в азиатские исправительные учреждения.
– Давят эти стены, – проворчал Газарян, – мурашки по спине...
– Здесь вообще места с удивительной энергетикой, – откликнулась Оксана, – третий глаз, говорят, открывается.
Кажется, открывался – третий глаз! Дальний свет фар пришел на выручку: замаячил конец тоннеля. Возник знак, разрешающий поворот направо на второстепенную дорогу, примыкающую к трассе. Оставался сущий пустяк – на скорости произвести математический расчет и постараться не разбиться. До выезда из тоннеля оставалось метров семьдесят, когда Туманов выключил фары и начал тормозить. Машину занесло на повороте, возмутился Газарян, Оксана ударилась подбородком о его плечо и стала требовать объяснений. Павел поддал газу и в принципе успешно въехал на второстепенную дорогу. Развивая успех, утопил педаль акселератора... и почувствовал, как слежавшийся снег заскреб по днищу. Пришлось остановиться.
Полицейская машина, улюлюкая и светясь, промчалась мимо по трассе.
