«Значит, «чехи» за сутки подменили машину, а на ее место похожую поставили… Я-то пока вне подозрений, с Виталиком у меня здесь первый контакт со времени приезда, так что это Коля перестраховался на всякий случай. Умный, падла!»
– И что теперь? – с тоской спросил я и хлебнул уже остывший противный борщ. Надо было соблюдать конспирацию.
– Мы уверены, что в заключительной части операции боевики используют именно тебя. Ты – это наш единственный вариант предотвратить взрыв, – сразу, без раздумий, как уже о чем-то решенном, ответил мне майор в спецовке сантехника.
– То есть я отгоню машину на место подрыва? Так, что ли? – уточнил я, внимательно рассматривая остатки свеклы на дне тарелки. В ответе бравого майора я не сомневался, но почему-то мне хотелось услышать слово «нет».
«Как «мессершмитт» завалить, так это вторая эскадрилья, а как что-нибудь достать, так это первая…» – почему-то пришла на ум фраза из популярного фильма.
«Нет, какое все-таки в данном случае редкое единодушие наблюдается между спецслужбой и боевиками, надо же… Меня решили использовать как презерватив, а потом выкинуть… чеченцы – «за», и служба – «не против»! Пришли к единому мнению, или, как там его – конценсусу, во! Гады, и те, и эти», – решил я в глубине души. Интересоваться тем, что со мной будет, если машину подорвут вместе со мной, мне показалось неудобным.
Виталик холодно и отстраненно кивнул. В глаза он мне не смотрел, не спуская их со входной двери. «Профессионал, мля!» – злобно подумал я, когда поднял на него взгляд. Мне очень хотелось посмотреть на выражение его лица, когда он сообщил мне эту новость. Все-таки не за горячими пирожками они меня посылают.
«Ты ведь сам дал согласие, Сереженька, вспомни… – внезапно всплыл в моей голове голос. – Чего сейчас дергаться-то уже… поздно, батенька».
Я молчал, собираясь с духом. Все-таки не каждый день тебе доверяют такую высокую честь. Проехаться по Москве, сидя задницей на взрывчатке, и в случае неудачи поучаствовать в фейерверке. Ну что ж… я посмотрел на Виталика. Он не сводил глаз с двери. Лицо его было мрачным и сосредоточенным.
Сейчас ему тоже достается… Наверняка все управление подняли по тревоге и ищут этот проклятый тротил. Попробуй не найди, а если рванет? Генералу первому по шапке дадут, а уж он-то быстро виноватых отыщет и погоны с них снимет, это обязательно.
«И я, и Виталик на работе, – подумал я. – И сейчас заявление об увольнении писать поздно… Все равно уволят только через две недели, у руководства есть на это право… – Я нервно хмыкнул. – Виталику прикажут, и он сядет за руль набитой взрывчаткой машины, если это будет необходимо. Мы все на службе. Ну да и хрен с ним, как-нибудь… деваться-то все равно некуда. Не скажешь же сейчас: «Ребята, давайте что-нибудь придумайте, посадите за руль кого-нибудь другого!»
Я внезапно успокоился и со вздохом поднял вилку с пюре.
– Обрадовал ты меня.
В этой гадской ситуации был свой плюс. Еще ночью я ворочался и не спал, прикидывая возможные варианты событий. Почему-то я был уверен, что вся эта история так просто и гладко не закончится, хотя и рассчитывал на это, конечно. И вот теперь самые худшие ожидания начинают сбываться. Но серьезно расстроен и ошарашен до глубины души я все-таки не был.
Хорошенько все взвесив и выкурив пачку сигарет, я еще вчера пришел к элементарному выводу, что в крайнем случае (как раз в таком), когда теракт готовится нешуточный, с громадным последующим резонансом, то в такой игре можно и какой-нибудь фигурой пожертвовать. Даже не фигурой. А так, случайно подвернувшейся под руку пешкой. То есть мной.
Если отбросить ненужные эмоции, то на месте Золотого Инала я бы сделал то же самое. А что касается генерала, то в этом случае его вполне устраивает мое назначение на эту роль. В конце концов, для этого меня и внедряли.
– Аккуратней, Сереженька, аккуратней, сейчас на светофоре вправо, ты заранее перестройся в правый ряд, не гони, не обгоняй! Не надо, на перекрестке должны гаишники стоять, нам они ни к чему… – бормотал Коля мне в ухо. Он сидел на заднем сиденье черной старой «шестерки» с московскими номерами, перегнувшись и держась руками за спинку водительского кресла.
Чеченец не отрывал взгляда от узкой московской улицы, по которой безостановочно сновали автомобили, давал мне советы напряженным голосом и тем самым здорово раздражал меня. Мало того что я почти что физически чувствовал сваленный в багажник тротил, так еще этот заботливый убийца беспокоился о том, чтобы мне было удобнее и без помех благополучно добраться до последней в моей жизни остановки.
«Шестерка» медленно пробиралась по забитым московским улицам. Куда двигалась наша машина, я не знал.
Утром ко мне неожиданно заявился Коля с каким-то мрачным неразговорчивым парнем, несколько бледный, взволнованный и решительный. Отрывисто приказав мне срочно собираться, он не спускал с меня глаз и даже постоял возле двери туалета, пока я неторопливо, чутко прислушиваясь к сигналам своего организма, совершал необходимые утренние естественные отправления.
Я тоже ощущал мандраж. Но особо не волновался. За моей квартирой было установлено наблюдение (я здорово надеялся, что после такого крупного промаха «опушники» сработают теперь намного лучше), и служба должна была засечь появление чеченца. Наверняка сейчас группа захвата торопится к моей двери. Возможно, все закончится через несколько минут.
Я долго фыркал в ванной, чистил зубы, полоскал рот, а потом неожиданно для Коли решил искупаться.
Тот возмущенно зашипел что-то за дверью, но я ответил, что после вчерашних посиделок с соседом мне необходимо освежиться и помыть голову, иначе остатки алкоголя и мой помятый вид могут привлечь ненужное внимание сотрудников ДПС.
Посоветовав мне как можно быстрее обмыть все мои органы, иначе мы опоздаем на очень важную встречу к очень серьезному человеку, Коля заткнулся на несколько минут.
Стоя под душем и намыливаясь в пятый раз, я напряженно вслушивался в шумы в квартире. Никакого грохота взломанной двери и криков вроде: «Морду в пол и руки на затылок!» – я не уловил.
«Наверно, решили все-таки брать на улице. Там и выстрелить можно без риска рикошета, да и снайпер подстрахует в случае чего», – наконец сообразил я и, облегченно вздохнув, завернул кран с горячей водой.
Выйдя из подъезда в сопровождении замаскированного конвоя (Коля шел впереди, постоянно оглядываясь, а второй чеченец ненавязчиво дышал мне прямо в затылок, когда я несколько замедлял шаг), я напрягся и начал озирать знакомые окрестности двора, надеясь увидеть хоть какие-то признаки готовящегося захвата. Но никого, не считая двух бабушек с цветными детскими колясками неподалеку от песочницы, я не заметил. Никого из посторонних вокруг: ни серьезных, спортивного вида мужчин, сосредоточенно читающих газету, ни стоявшей рядом с подъездом какой-нибудь полупьяной компании, галдящей на всю улицу, ни машины «Скорой помощи», ни закрытого фургончика с надписью «Хлеб» на борту. А ведь через несколько десятков метров арка и выход на оживленную улицу…
«Да они же без машины! Мать их за ногу! Эти два «чеха» пришли пешком или приехали на метро… Да неважно, как они добрались до меня, но они без той машины, которая нам так нужна! Вот поэтому и захвата не будет, потому что неизвестно, где «тройка».
Эта мысль холодно осветила мой мозг сверкающей вспышкой. Я машинально переставлял ноги и судорожно размышлял, как же мне поступить. За несколько секунд я пришел к выводу, что меня отвезут (или отведут) именно к готовой к взрыву машине, чтобы посадить за руль. Не бежать же, в самом деле… Мне оставалось только от души понадеяться, что сегодняшняя группа наружки будет на высоте.
В метро два чеченца взяли меня за руки с обеих сторон и сноровисто втащили в уже отправляющийся вагон. При этом Коля без всякой маскировки откровенно пялился по сторонам, пытаясь засечь возможный «хвост» наблюдения. Я не знаю, кого он там увидел, но такой прием мы проделали несколько раз, раскатывая хаотично по всем направлениям подземки. Один раз я заметил, что мы ехали в противоположную сторону.
