— Тогда что?
— Керий.
— Не понял.
— Керий.
— Это я уже слышал, — сказал Стольников. — Что это такое?
— Таблицу Менделеева читал?
— Это твоя любимая книга?
Алхоев помолчал.
— Сашья, я же пока вежливо разговариваю… — выдавил после паузы.
— Согласен, я не прав. Что такое керий?
— Ты не найдешь его в таблице. Не нашли еще. А я нашел.
— Я не знал, что ты геолог и химик в одном лице. Все время казалось, что, кроме селитры и алюминиевого порошка, ты ничего смешивать не умеешь.
— Я не химик, но у меня много химиков.
— И что же за элемент такой, этот керий?
— Этот элемент в составе химического соединения имеет огромную разрушительную силу.
Стольников посмотрел на ладони и усмехнулся.
— Алхоев, вам гексогена мало?
— Гексоген по сравнению с солями керия — спичка.
Стольников потянулся за второй сигаретой.
— Любишь деньги, Магомед?
— Очень люблю. Деньги люблю и таких шакалов, как ты, убивать — тоже люблю.
— Именно такой ответ я и ожидал от тебя услышать. Значит, тебе нужен навигатор… А тебе не приходило в голову, что копий несколько?
— Уверен, что у вас времени не было тиражировать прибор, Сашья.
— Ты просишь меня быть искренним, — подумав, заметил Стольников. — Но почему бы тебе меня не запытать, как Пушкова, ввести наркотик и все узнать.
— Я бы давно это сделал, — сказал Алхоев, — если бы был уверен, что в состоянии наркотического забытья ты будешь последователен. Я могу таким образом узнать, скольких солдат ты привел сюда снова, но ни один наркотик не заставит тебя быть рассудительным.
Стольников, пользуясь случаем, сделал паузу, глубоко затянулся. Что нужно убийце? Его рассудительность?
— Алхоев, я отдам тебе навигатор, но мне нужны гарантии.
— Какие гарантии? — удивился тот.
— Гарантии того, что я и остальные вернутся под Ведено.
Алхоев кашлянул. Он делал это уже в третий раз. Доктором Стольников не был, но и так ясно, что бандит недомогает. Видимо, сказались прохладные ночи.
— Ты что, хочешь, чтобы я тебе пообещал? Или поклялся — чем там клянутся? — хлебом, матерью?
— Зачем такие сложности? Просто предоставь возможность людям уйти. А потом убеди меня, что они в безопасности. Я думаю, что и Жулин предложил бы то же самое.
— Жулин? — было понятно, что Алхоев задумался. — Прапорщику сейчас не до этого… Кстати, как он там? Сейчас узнаем… — Он вынул из кармана рацию и приложил к губам.
Стольников поднял голову, прислушиваясь.
— Как ты чувствуешь себя, прапор? Фазиль, пусть он ответит. Прапор, ты слышишь?
— Слышу, засранец, — раздался откуда-то издалека голос Олега.
— Прапорщик Жулин упорствует и шутит, — объяснил Алхоев. — Значит, все идет, как надо.
— Надо — кому? — усмехнулся Стольников. — Если Жулин шутит, значит, он взбешен. Я бы на вашем месте отговорил своих людей задавать надоедливые вопросы.
— Ты преувеличиваешь возможности своего друга. Впрочем, я сейчас еще раз поинтересуюсь, как там дела…
5
Оставшись один в крепости, Пловцов в ту же ночь занялся обороной бастиона. После штурма города бандой Алхоева люди утратили контроль над собой, чего говорить о контроле над ними. Стали появляться слухи, что горожане сбиваются в группы по сто-двести человек и готовятся оставить крепость в поисках земель, подальше от этих, и там обосноваться. Тысяча людей разбивалась на группы по интересам и родственным связям. Все это, конечно, не могло не волновать штурмана. У него на руках находился навигатор и раненый Маслов, и утрата контроля за горожанами грозила большими проблемами. Групп по интересам много, за всеми не уследишь, а что, если среди них есть те, кто захочет купить себе покой у Алхоева? А торговать есть чем — живой штурман и раненый боец. Сергей был уверен, что боец и врач находятся пока в безопасности — административное здание защищали около пятидесяти мужчин-горожан, приведших в дом и свои семьи. Все понимали, что время смутное, каждый стремился сберечь себя.
И Пловцов пришел к выводу, что пора действовать. Первым делом он обязал преданных ему людей изъять в городе все огнестрельное оружие и боеприпасы. Сделать это было трудно, поскольку империя Трофима рассыпалась, с нею исчезла дисциплина, и нынче каждый отвечал за себя. Отдавать оружие, которым мужчины могли защитить свои семьи от кого бы то ни было, они не хотели.
Трофим, изредка применявший силу, был прав. И Пловцов вынужден был признать, что уже спустя несколько часов после ухода Стольникова и его группы он действует теми же методами, какими действовал атаман. Но как еще обезоружить людей?
К утру были собраны двенадцать ружей, два десятка пистолетов и около трех тысяч патронов. Разглядывая «маузеры» и «наганы» времен Первой мировой и винтовки Маузера и Мосина, Пловцов качал головой и думал, что делать, если Алхоев вернется. Сопротивление продлится не больше часа. Но, по счастью, ничто беды не предвещало, и вторым распоряжением публично объявленного старшим в городе Пловцовым стал приказ вернуться людям в жилища и заняться своими делами.
К обеду наступившего дня половину людей удалось успокоить, и у Сергея появилась надежда, что к вечеру обстановка в крепости полностью нормализуется. И в этот момент один из горожан явился в здание и стал просить пропустить его к штурману. Спустившись вниз, старший лейтенант понял, что спокойное ожидание Стольникова придется отложить на неопределенный срок.
— Я знаю, где Трофим, — осмотревшись и убедившись, что никто, кроме Пловцова, его не слышит, сказал визитер.
— И где же?
— Мне нужны гарантии.
— Гарантии чего?
— Что он будет убит.
— Как все просто у вас, — восхитился штурман. — Я целый день потратил на создание дружеской атмосферы в крепости, а сейчас ко мне приходит человек и требует убить бывшего мэра.
— Он хуже, чем мэр.
— Ты знаешь, кто такой мэр? — подумав, поинтересовался Пловцов.
— Э-э… сволочь?
— Это смотря где. Мэры неодинаковы. Но зачем тебе понадобилась смерть Трофима?
— Когда все вернется на круги своя, он меня убьет. И всю мою семью.
Пловцов усмехнулся.
— Что-то я не могу понять. Если ты боишься Трофима, тогда зачем пришел? А если веришь, что все вернется на круги своя, тогда на что надеешься?
— Если его убить, к власти придет новый человек. Мы начнем жить иначе, справедливость станет
