спокойно взирающего на него Стольникова змеиный взгляд. — Такого цирка я еще не видел, однако… А как насчет патрона в стволе, русский? — спросил он, и срез ствола «АКС» поднялся до груди капитана.
— Этого патрона? — уточнил Саша, показывая на ладони маленький латунный цилиндр.
— Какого… дьявола? — встревожился бандит и, сжав зубы, нажал на спуск.
Ответом ему был лишь сухой щелчок.
— Это еще не весь фокус, — тихо заявил Стольников, понимая, что шок случился, и теперь он завладел инициативой. Неожиданно размахнувшись, он хлопнул рукавом куртки, и патрон, вылетев из его руки, как из ствола винтовки, угодил в глаз хозяину «АКС» со звуком, от которого содрогнулись все.
Дико закричав, бандит выронил из ослабевшей руки оружие и, прижимая рукой место попадания патрона, в беспорядке зашагал назад. Уткнувшись в стену, он сполз по ней и, ощущая на руке своей, прижатой к лицу, что-то скользкое, густое и тянущееся, закричал страшно, надрывно…
— Береги глаз, как зеницу ока, прошу прощения за каламбур, — назидательно проговорил Стольников, быстро наклоняясь и подбирая «АКС». — Не послушался, однако…
Толкнув боевика в затылок, от чего тот клюнул носом, как пьяный, и повалился на пол, Стольников поднялся, отошел в сторону и уселся на землю.
— Кто это? — тревожно произнес Дага, и Алхоев опустился на одно колено. Всматриваясь вдаль, Дага проронил:
— Это наши. Четверо! Магомед, Аллах помог им выйти из окружения!
Стольников скосил взгляд в сторону полевого командира. Кажется, известие его не обрадовало.
14
— Готовы? — осмотрев навьюченных, словно мулы, соратников, осведомился Алхоев.
В последнюю минуту пришлось заняться перегрузкой содержимого баулов. Всего их было семь, сейчас же в распоряжении полевого командира находилось, в отличие от первого раза, всего пять носильщиков. А потому вес каждой клади увеличился на четверть. Магомед очень не хотел вскрывать содержимое и демонстрировать его боевикам, но выхода не было. И в те четверть часа, когда дрожащие от предвкушения добычи руки убийц перекладывали содержимое из двух мешков в остальные, он внимательно следил за каждым их жестом. Алхоев хорошо знал, как действуют упаковки долларов на людей со слабой психикой. В те мгновения, когда туго перетянутые целлофаном пачки оказываются у них в руках, им уже трудно с ними расстаться. И пока они находились в склепе он, чтобы отвлекать бандитов, постоянно одергивал их криками. Но даже эти понукания не могли погасить сумасшедшего блеска в их глазах.
И теперь, когда Алхоев видел эти лица, перекошенные не столько от тяжести ноши, сколько от желания обладать ею всей без остатка, он утвердился в мысли о том, что убивать боевиков нужно сразу после того, как задача будет решена. Он видел перед собой не подельников, а свидетелей, знающих о существовании огромной суммы денег. Не концессионеров, не подчиненных, а соперников.
— Я как представлю, что эти полцентнера баксов моими будут… — зажмурив единственный глаз, проговорил на чеченском Дага. От лихорадочного восторга он беспрестанно моргал в два раза чаще. — Ты первый после Аллаха, Магомед!
— Помолчи, — все-таки довольный тем, что к нему относятся с почтением, хищно улыбнулся Алхоев, краем глаза осматривая окрестности. — Эти деньги еще вынести нужно!
— А вот русский нам и поможет, — ненавидяще поглядывая в сторону капитана, заметил так же на родном языке Ислам.
Не понимающий чеченского Стольников думал, как завладеть керием. Металла было немного — Костычев успел перенести в хранилище не более килограмма. Но, если верить Алхоеву, этого будет достаточно, чтобы превратить Манхэттен в равнину. И теперь стальная коробка с керием находилась в десантном ранце полевого командира.
— Своя ноша не тянет, — отозвался, тяжелым прыжком поправив на спине груз, кто-то из боевиков. Сейчас был редкий случай, когда в зубах его не было сигареты.
«Ублюдок! — мысленно прокричал в сердцах Алхоев, — «его» ноша!..»
Мысль о том, скольким он рисковал ради этой ноши, заставила его посуроветь.
«Валить, валить сук мгновенно, едва подойдем к выходу в Ведено!» Мысль уничтожить всех в лабиринте пришла в голову полевого командира давно и сейчас преследовала его. Настоящими доллары были только в его бауле. Остальные деньги, фальшивые, тянули вниз баулы его подчиненных. Но это все равно был товар. Двадцать миллионов долларов подлинных и сто сорок — липовых. Эти сто сорок можно поменять. За один фальшивый доллар люди в Грозном дают десять центов. Даже в пересчете по этому курсу выходило, что в его распоряжении окажется еще четырнадцать миллионов.
«Вы мне только донесите», — мысленно ухмыляясь, думал Алхоев.
Он был слишком погружен в свои мысли, когда караван приближался к забору кладбища. Именно поэтому не понял сразу, что означает зеленая ракета, взметнувшаяся в небо в нескольких десятках метрах от него в лесу.
— Что это?! — проорал, мгновенно сбросив мешок с плеч, Ислам. — Я не понял!..
Алхоев, напротив, понял все. Понял, но объяснить не успел, потому что не успела ракета погаснуть, как из леса, от восточной части кладбища, раздался голос, усиленный рупором:
— Магомед Алхоев! Ваша банда окружена!
— Я не понял! — снова заорал, стелясь по земле, Ислам. — Нас что, федералы окружили?! Я не понял! — нас окружили, что ли?!
— Алхоев, — продолжал кто-то с востока, — урезоньте своих людей! Я — заместитель начальника Управления Федеральной службы безопасности по Северному Кавказу Костычев! Мне не нужно никакого приказа брать вас или уничтожать! Приказы здесь отдаю только я!
— Он! — заверещал Ислам, обращаясь к кому-то из боевиков и указывая крючковатым пальцем туда, откуда доносился голос. — Он отдает приказы! Как нас здесь нашли?!
— Опустите на землю мешки, поднимите над головой оружие и выходите по одному за забор! Алхоев, велите своим людям подчиняться моим распоряжениям!
Покусав губу, Магомед прикинул расстояние до канавы. Выходило, что в случае перестрелки добраться до нее и утонуть в ней ему удастся.
— А если не велю? — прикрикнул, не поднимая головы, Алхоев.
Через секунду в северной части леса, за кладбищем, раздался глухой выстрел, и с головы Ислама слетела кепка.
Глядя, как опускается на землю тело с окровавленной головой, Алхоев дослушал до конца рев одного из своих боевиков и посмотрел на остальных. Четверо оставшихся в живых бандитов явно перетрусили, чем вызвали у Магомеда отвращение.
«Как интересно, — думал, лежа на земле, глядя на боевиков, Стольников. — До тайника эти люди были отважны и звероподобны. Они участвовали во многих операциях, на их счету десятки загубленных жизней, они без зазрения совести перережут горло любому. Но стоило им взвалить на плечи мешок с баксами, как их отвага иссякла. Жажда обладать ими пересилила мужество. Теперь они боятся за свою жизнь, потому что хотят выжить и быть богатыми».
Ему в голову пришла шальная мысль. Что ему, Стольникову, собственно, нужно? Ему нужен только один Алхоев. «У него керий, и он знает, где ребята…»
— Страшно, правда? — обратился капитан к боевикам, с улыбкой рассматривая мешки с фальшивыми долларами. — Жить хотите?
Вахит качнул головой и улыбнулся. А вдруг правда позволят? Этот капитан уже убедил всех, что умеет выживать.
— Тогда так… Первое! Заносите баулы в этот склеп! Быстро!
Пока бандиты затаскивали тяжелые мешки в последнее пристанище, Стольников успел прочесть имя на камне: «Здесь лежит капитан Недоспасов». И — все. Ни имени, ни дат, отмеряющих период жизни. Вероятно, хоронившие его люди были уверены в том, что эту фамилию знает каждый.
