Очнулся он уже на берегу. Лежа на спине, с трудом разомкнул тяжелые, словно свинцом налитые веки. Над ним, загораживая солнечный свет, стоял Стольников. С мокрых волос и одежды капитана вода капала прямо на лицо Николая.
— Кому суждено помереть на лесоповале, тому не суждено утонуть, Колян, — услышал Николай.
Потом говорящий отошел в сторону, и Николай снова увидел висящий прямо над ним черный диск солнца.
— Поднимите этого мерзавца, — приказал Стольников. — Мне нужна информация.
Яшин с радостью бросился выполнять поручение. Он, справедливости ради сказать, все делал с радостью. И отход группы под Самашками с радостью прикрывал, и с радостью первым при зачистках в дом входил, и с радостью информацию добывал.
— Коля, Коля, Николай, сиди дома, не гуляй! — присел перед привязанным к дереву подручным Трофима Стольников. — Тебе мама не пела эту песенку?
Тот набрал слюны, чтобы плюнуть в лицо капитану, но хлопок по уху заставил его выплюнуть ее себе на брюки.
— Куда ты шел? — спросил Саша.
— Иди ты!..
— Невежливо. Еще раз спрошу: куда ты шел?
— Сдохнете здесь!.. Все!..
— Спрошу в третий раз и последний. После этого ты почувствуешь разницу между плохим разговором и доброжелательным. Куда ты шел?
Николай попытался достать Стольникова ногой, но тот опередил и ударил человека Трофима в пах рукой. И тут же, вынув из набедренной кобуры «стечкина», ударил пленника стволом по носу. Перегородка хряснула, из ноздрей хлынула кровь.
— Я хочу, чтобы ты понял. Здесь идет война. Поэтому кормить тебя и поить я не буду. Я буду бить, пока ты не заговоришь. А потом, когда получу информацию и пойму, что ты к передвижению не пригоден, пристрелю. Так что тебе, пока ты еще не помят, лучше начать говорить. Итак: куда ты шел?
Размахнувшись, Стольников еще раз ударил по сломанному носу стволом пистолета. На этот раз сильно. Голова Николая дернулась, как после удара током, кровь веером брызнула в стороны. Шурик смотрел на происходящее круглыми от изумления глазами так, будто не верил им.
— Куда ты шел? — И капитан снова поднял руку.
Николай поднял на него мутные глаза и стал шумно дышать.
— Послушай, — Саша присел перед предателем на землю. — Я хочу, чтобы ты понял… Мои друзья в беде. Люди, которые мне верят и которые меня ждут. Если бы не ты, мерзавец, им не было бы нужды оставлять крепость. Так что ты мой враг. За одну только каплю крови любого своего бойца я могу убить, не раздумывая. А там на кону жизни. Представляешь, что я с тобой сделаю, если ты не заговоришь? Тебе это нужно?
— Вас всех надо было убить… сразу, как вы появились. Я говорил Трофиму, но он меня не послушал!..
Стольников решительно поднялся, и бойцы, зная, что за этим последует, отошли подальше.
— Товарищ капитан!..
Стольников удивленно обернулся. Перед ним стоял Шурик.
— Разрешите мне?
— Что тебе?
— Попробовать?
— Что попробовать? Я собирался сломать ему ключицу. Хочешь сделать это за меня?
— Нет!.. — Шурик замялся. — Он не виноват, он просто не знает, что существует другая жизнь, лучшая… Он предал, потому что не знает других отношений…
— Мы сейчас с тобой что, пьем чай в учительской? — изумился Стольников.
— Он все равно не заговорит, он так воспитан!
— Правда? — вскричал Стольников. Выхватив нож, он насквозь пронзил им плечо Николая. Подтянув побледневшего лейтенанта к себе, Саша схватил его за шиворот.
Ждан отпрянул.
— Ты на войне! Мне все равно, как он воспитан! — под крик Николая, заорал Стольников. — Жаль, что мне приходится объяснять тебе это сейчас, когда умирают мои, а значит, и твои боевые товарищи! А это — предатель! Племени своего! Русской крови — предатель! Он шел к Алхоеву, чтобы в стане моего, а значит, и твоего врага спасти свою шкуру от горожан, которых предал! Но я думаю, я уверен, что он шел не к бункеру, я знаю дорогу к нему! Он шел севернее! Значит, шел туда, где находится враг, который нападет на нас с одной-единственной целью — убить нас! Мы — дичь Алхоева, и этот подонок — орудие в его руках! — Саша оттолкнул лейтенанта от себя и провернул нож в плече Николая. — А потому он скажет мне, куда шел, или я буду резать его, пока он не отдаст концы! Это понятно, лейтенант?!
Шурика стало рвать. Его выворачивало наизнанку, едва он вспоминал запах крови и блеск окровавленного лезвия в человеческом теле. К лейтенанту подошел Яшин и протянул ему кусок бинта.
— Здесь война, товарищ лейтенант. И если вы не научитесь воевать, умрете.
— Разве этому… можно научиться? — прошептал Ждан, оглядываясь через плечо.
— Вас ведь никто не заставлял учиться на офицера?
— Меня такому не учили… это против правил…
— Здесь одно правило — убей первым. У вас слюна на подбородке, лейтенант.
Утершись, Шурик все-таки вернулся к Стольникову.
— В пяти верстах отсюда — завод… — глухим голосом проговорил Николай. — Я шел туда…
— Почему не в бункер?
— Там сейчас никого нет…
— Откуда знаешь?
— Я живу здесь дольше тебя…
— Допустим.
— Что производит завод?
— Не знаю, какой-то химический элемент…
— Какой?
— Не знаю…
Нож провернулся снова.
— Сколько можно это делать?! — заорал помощник Трофима, суча ногами и разбрызгивая по траве капли пота. — Я не знаю!..
— Послушайте, товарищ капитан! — взмолился Ждан. — Откуда он на самом деле может знать? Вы же сами говорили, что эти люди не имеют представления даже о телевизоре!
— Человек, не имеющий представления о телевизоре, произносит фразу «химический элемент». — Стольников обернулся. Его лицо было напряжено. — Пошел вон отсюда, сопляк!..
— Вы не смеете… — покраснел Шурик.
Яшин прихватил его за локоть.
— Лейтенант, не зли его, хорошо? — проговорил золотозубый в ухо Ждану. Показалось — с угрозой проговорил. — Иначе разозлюсь я. А это иногда еще хуже.
— Вы тоже не смеете!
— Этот элемент они изучают уже пять лет! — кричал Николай. — Пять лет! Скоро они закончат работу, уйдут отсюда, и жизнь наша наладится! А вы только все испортили, сволочи!..
— Он сошел с ума? — спросил Кабан, рослый боец с пулеметом в руках.
— И что теперь с ним делать? — пробормотал Грек, стоящий рядом.
— Что с моими людьми?
— Я думаю, я думаю… что они все сдохли! — брызжа слюной, прокричал Николай. — Потому что между крепостью и заводом организован блокпост, и Алхоев наверняка его усилил!.. Вы все трупы! Все до единого! Твоих солдат загонят в ловушку, в ущелье, и пленят! Ты понял?
— Ну, тут ты ошибся, — зловеще улыбнулся капитан. — Их нельзя взять в плен.
