– Ему можно разговаривать?
Девушка кивнула.
– Можно, но очень недолго.
Они вместе зашли в палату. Влад лежал на самой ближней ко входу панцирной кровати. Помимо него, здесь было еще шестеро раненых. На перебинтованном лице израильского снайпера можно было разглядеть только левый глаз. Но этот глаз теперь был полон жизни. Он открыто смотрел в лицо приблизившемуся Локису. Владимир присел. Он готов был поспорить, что если бы его друг мог, то непременно улыбнулся бы.
– Отлично выглядишь, старик.
– Да иди ты, – донеслось из-под бинтов. – Я просил Лиду принести зеркало, но она отказалась.
– И правильно сделала.
– Может, ты дашь мне зеркало?
– Прости, но я забыл косметичку в другой сумочке.
Влад засмеялся. Впрочем, из-за наложенных бинтов и боли во всем теле его смех был больше похож на кудахтанье. Лида обеспокоенно положила ему руку на лоб. Она стояла у изголовья кровати.
– Ты подстрелил меня, сукин сын, – сказал Влад. – В течение трех дней меня били, мучили… Лишили меня глаза, как сказал доктор. А в заключение всех этих мытарств мой лучший друг еще и всадил в меня пулю. Это было больнее всего.
– Ну, извини. В тот момент я подумал, что хуже тебе все равно не станет.
– Курить хочу, – признался Влад.
Локис развел руки в стороны.
– Никто меня не понимает, черт возьми… Ну, да ладно. Потерплю еще пару дней. Ты когда уезжаешь, Володь?
– Сегодня, – в голосе Локиса скользнула грусть. – Больше отдыха позволить себе не могу. Работа, сам понимаешь…
– Да… А мы с тобой так и не отведали морепродуктов.
– Ничего. В следующий раз.
– Приедешь?
– Буду стараться.
Они помолчали. Владу еще было трудно говорить. Каждое слово давалось ему с неимоверным усилием. Локис прекрасно понимал это. Друзья пристально смотрели друг на друга.
– Знаешь… А ведь я узнал его, – произнес Штурм после паузы.
– Кого?
– Человека, державшего меня в плену. Мне как-то сразу показалось… Еще там, под Хулой, во время операции… Они очень похожи.
– Кто с кем похож?
Владимир переглянулся с Лидой. Им одновременно пришла в голову мысль о начавшемся бреде. Шутливые интонации исчезли из голоса Влада, да и говорил он странные, никак вроде бы не связанные между собой слова. Однако Штурм рассеял сомнения близких.
– Братья… Этот ублюдок пришел ко мне, одурманенный наркотиками, и долго разговаривал. Не столько со мной, сколько с самим собой. Он рассказывал о своем брате. И вот тогда я понял, что не ошибся… Помнишь, я рассказывал тебе об убитом арабе? О том, которого я застал в постели своей бывшей жены.
Локис помнил.
– Да.
– Это был его брат.
– Уверен?
– На все сто процентов. Забавно получилось. Правда?
– Да уж, обхохочешься…
В палате появилась медицинская сестра. Остановившись на пороге, она окинула взглядом больничные койки и сказала, обращаясь к Владимиру и Лиде:
– Я думаю, на сегодня достаточно общения. Он слишком слаб. – Она тоже приблизилась к Владу и взглянула на него. – Ему нужен отдых.
– Мне нужны сигареты, – воспротивился боец израильской армии.
Сестра покачала головой.
– Это исключено. Придется потерпеть.
Локис поднялся на ноги. Хотел было по привычке протянуть другу руку для пожатия, но в последний момент опомнился. Почувствовал себя немного сконфуженным.
– Ладно, – он невольно уронил взгляд. – Ты поправляйся… И я буду ждать твоего звонка.
– Спасибо тебе, Володя. Спасибо за все. За то, что не бросил… Что верил до конца.
– Да, спасибо вам, – присоединилась к словам благодарности Лида. – Если бы не вы…
Она готова была снова расплакаться. Владимир тронул ее за руку.
– Закроем эту тему, – решительно заявил он. – Какой смысл копаться в прошлом? К тому же я знаю, как вы оба сможете меня отблагодарить.
– Как?
– У меня тут одно письмо… Незаконченное… – Локис выудил из-под куртки сложенный вчетверо тетрадный лист. Расправил его. – Один человек писал его матери, но так и не успел отправить… Адреса я, к сожалению, не знаю. Сможете пособить?
Влад понял все без лишних пояснений. Он кивнул Лиде, и та забрала листок из рук россиянина.
– Имя у этого человека хотя бы есть? – серьезно спросил Штурм.
– Джавлат. Он принимал участие во многих операциях на территории Ливана. Еще со времен первой кампании. Погиб вчера в Изз-Ал-Дине.
– Ясно. Я разберусь. Можешь не беспокоиться.
Локис улыбнулся и вышел из палаты. Лида последовала за ним. В коридоре они тепло попрощались.
– Я буду рад присутствовать на вашей свадьбе, – сказал Владимир.
Девушка сокрушенно вздохнула.
– Не знаю, дойдет ли до этого. Я спросила Влада, чем он намерен заниматься после выписки… И знаете, что он мне ответил?
Мимо них санитары прокатили очередную тележку с раненым бойцом. Локис посмотрел им вслед.
– Догадываюсь. Он намерен вернуться на контрактную службу.
– Да. После всего, что случилось, он все равно… Вы представляете?
– Представляю, – Владимир застегнул молнию на куртке. – Боюсь, нас с ним уже не переделать, Лида. Вам просто придется с этим смириться. Удачи.
Он не сказал больше ни слова. Развернулся и зашагал к выходу из госпиталя.
Над Бейрутом сгущались вечерние сумерки. Вновь поднялся ветер, но не такой сильный, как это случалось на открытых местностях. По тротуарам летели мелкие песчинки, занесенные сюда с барханов.
Локис остановил такси и попросил отвезти его в аэропорт. Мысль о том, что через несколько часов он окажется на родной земле, где все так до боли просто и знакомо, согревала ему душу. Убаюканный мерным покачиванием автомобиля, Владимир задремал – сказались накопленные за минувшие дни усталость и нервное напряжение.
Таксист тронул его за плечо.
– Аэропорт, – коротко сказал он.
Локис кивнул. Для этого слова ему не требовалось переводчика. Расплатившись, российский боец- контрактник неспешно направился на посадку.
– Как отдохнул, сынок?
