окно.
– Мне на ташкентский, пятый вагон, – коротко сказал он, не обращая внимания на обычные охи вечно недовольных «блюстителей общественной морали», стенающих по поводу того, что «лазиют тут без очереди всякие».
...Запрыгнуть в вагон Андрей успел, можно сказать, в самую последнюю минуту, когда проводник, пожилой узбек, уже собирался закрывать дверь тамбура. «Везет мне, блин, на посадки в условиях дефицита времени! – мысленно резюмировал он. – И в Джакарте все время приходилось спешить как угорелому, и здесь то же самое...»
Войдя внутрь вагона, Батяня понял: дело дрянь! Опознать среди массы народа, причем сплошь среднеазиатского этнотипа, человека, которого он видел лишь мельком в бинокль, задачей было весьма непростой. Лавров нашел свое место, которое пришлось на нижнюю боковую полку, закинул сумку наверх и сел у окна, глядя на мелькающие в лучах привокзальных фонарей опоры электропередач.
Только теперь вспомнилось, что последний раз он ел, еще когда было светло. Пусть и плотно, но... За время вечерних передряг это все уже давно рассосалось, и теперь, как сказочное яство, вспоминалась так и не съеденная им яичница с колбасой... И на вокзале, с этими чертовыми талибами, поесть тоже было некогда. «Придется потерпеть до утра... – мысленно констатировал Андрей. – Хотя с такими перебоями и язву можно в два счета схлопотать».
Поезд шел своим чередом, погромыхивая тарелками буферов; стуча колесами, вагон гомонил иноязычной речью. Поднявшись с места, как бы в туалет, Лавров неспешно шел по проходу, ловя краем глаза пассажиров в отсеках. Большинство уже спало, кто-то даже лицом к стенке, поэтому ему сразу же стало ясно, что до утра выявить талиба никак не удастся. Выйдя в пустой тамбур и некоторое время там постояв, Андрей вернулся на место. Прислонившись к стене, постарался расслабиться и задремать.
Это было какое-то странное состояние, когда он одновременно и видел какие-то сны, и сознавал, где в данный момент находится. Под тягучее, усталое поскрипывание вагона бог весть какого года постройки он вновь увидел себя там же, на Гиссаро-Алае, идущим по крутому склону горы. Он знал, что в любую минуту талибы, затаившиеся где-то за гребнем перевала, могут появиться и открыть огонь... Почти сразу же проснувшись, Андрей посмотрел на часы. Уже был третий час ночи. Поезд в Уфу прибывал к девяти утра. У него оставалось около шести часов, чтобы изыскать способ выявить и взять последнего из банды талибов. Но пока что нужно было еще хоть немного поспать. Иначе утром он будет как выжатый лимон.
И снова Лавров погрузился в беспокойный полусон-полуявь. Теперь он видел себя идущим по своему городку вместе с Галей. Чувствуя ее руку в своей, испытывал ни с чем не сравнимое счастье – они наконец-то встретились и были вместе. Но, поглядев в сторону Галины, вместо нее он вдруг увидел Роксану. Та, улыбаясь, смотрела на него, не говоря ни слова.
– Роксана? – Андрей растерянно оглянулся. – А где же Галя? Она куда делась? Она ведь только что была здесь!..
– Теперь вместо нее буду я, – торжествующе объявила та. – Ну, признайся, ты ведь меня хотел? Правда? Когда я попросила тебя остаться, ты ведь едва не согласился... Ну, что скажешь?
– Что скажу? – Лавров был ошарашен ее осведомленностью – Роксана откуда-то знала то, в чем он не признавался даже самому себе. – Скажу! Что люблю ее одну. Скажу, что у нас с тобой ничего не было и не будет. А то, о чем ты сейчас говорила... Да, наверное, это правда – тебя я хотел, но только на какой-то миг. Но, как бы там ни было, в моей душе только она одна...
И тут он увидел Галю. Она стояла и укоризненно смотрела на них с Роксаной. У Андрея тут же перехватило дыхание, по спине пробежали мурашки, он вздрогнул и... снова проснулся.
За окном уже начинало светать. На часах было начало седьмого. Знобко передернув плечами – привидится же такой кошмарчик! – Батяня встал и прямо в проходе немного размял затекшие спину, руки и ноги. Решив не дожидаться, когда проснется весь вагон и в туалеты выстроится очередь, он пошел бриться и умываться. Возвращаясь на место, Лавров обратил внимание на сидевшего в одном из отсеков у окна моложавого типа с кучерявой бородкой. На мгновение они встретились взглядами, и ему показалось, что где-то того уже видел. Может быть, в Оренбурге, когда он прогуливался по перрону?
Сняв с багажной полки сумку, Андрей вспомнил, что перед самым отъездом сунул в боковой кармашек пакет ванильных сухарей. Как же они теперь были кстати! Сходив к проводнику за чаем, он, пусть и не слишком сытно, но все же позавтракал. Ощущение относительной сытости сразу же подняло настроение. Обдумав сложившуюся ситуацию, Лавров решил по вагону больше не рыскать, а сделать по-другому – выйти в Уфе самым первым и отследить всех, кто там будет выходить.
Ближе к семи вагон ожил, забегали пассажиры, заходил взад-вперед проводник, собирая постельное белье и разнося чай. За окном мелькали ухоженные поселки, реки, сосновые боры и березовые перелески. Это была уже Башкирия. Как бы со скучающим видом взирая на осенние пейзажи, Андрей «на автомате» продолжал одним глазом отслеживать всех, кто оказывался в поле его зрения. Случайно заметив того молодого бородача, на которого недавно обратил внимание, боковым зрением он отметил, что тот как-то излишне внимательно посмотрел в его сторону. Выходит, он его тоже где-то заметил. Но где?..
Ближе к девяти поезд помчался через уфимские пригороды, минуя какие-то склады, предприятия, жилые кварталы... «Пора!» – решил Андрей и, взяв сумку, вышел в тамбур. Следом за ним потянулись и другие торопыги. Среди тех, кто вышел в тамбур, главаря талибов определенно не было. Андрей рассеянно смотрел на приближающееся здание вокзала модернистского фасона – необъятно-длинного, с окнами почти во всю стену и куполообразной, ребристой башенкой кирпично-красного цвета наверху, и почему-то раз за разом вспоминал странного бородача. Где-то он его видел. Но где?..
Когда поезд, проскрежетав тормозами, наконец-то замер, отчего все стоявшие в тамбуре разом слегка качнулись назад, проводник открыл дверь, и Лавров ступил на уфимский перрон. Оглядываясь, словно разыскивая где-то затерявшихся встречающих, он зорко следил за всеми, кто выходил из вагона. Пять, десять, тридцать, сорок человек... Пассажиры выходили и выходили из вагона, таща огромные баулы и сумки со всяким барахлом, привезенным на продажу, – яркими восточными платками, тюками тканей, шерстяным трикотажем. Но главаря талибов среди них не было.
Разочарованно вздохнув, Лавров уже начал подумывать о том, чтобы идти в кассу и брать билет до Нижнего. А что еще ему оставалось? Последний из талибов гарантированно смылся – теперь попробуй найди его. Майор еще раз оглянулся и поймал взглядом все того же странного бородача. Неизвестный в этот момент, выходя из тамбура последним, как-то непонятно покосился в его сторону и поспешил в сторону стоянки такси.
И тут Андрея озарило: да это ж он и есть, этот чертов главарь! Бороду, зараза, приклеил и поэтому остался неузнанным. Разом воспрянув духом и мгновенно забыв обо всем остальном, Лавров вскинул сумку на плечо и с безразличным видом зашагал следом за бородачом. Стараясь держаться от талиба на расстоянии, достаточном для того, чтобы не упустить его из виду, но и не быть раскрытым самому, он не спеша спускался вместе с толпой пассажиров по широкой лестнице.
Неожиданно в какой-то момент Андрей почти физически почувствовал чей-то взгляд, нацеленный ему в спину. Враждебности в нем как будто не было. Скорее сквозило непонятное любопытство. Удержав себя от того, чтобы оглянуться, Андрей решил воспользоваться старым конспиративным приемом, придуманным задолго до его рождения. Разминувшись с пожилым уфимцем, он как бы случайно задел того локтем и, оглянувшись, смущенно извинился за свою неловкость.
Дед, приятельски улыбнувшись, чуть махнул рукой, как бы говоря – пустяки, бывает... Этого Лаврову вполне хватило для того, чтобы «сфотографировать» взглядом общую панораму того, что находилось сзади. В общей массе идущих следом почему-то обратил на себя внимание моложавый мужчина за сорок, славянской наружности, в светло-серой ветровке. Еще раз пройдясь мысленным взглядом по схваченным взглядом лицам, Андрей пришел к окончательному выводу: именно этот человек с какой-то целью следит за ним и имеет в отношении него какие-то намерения.
«Интересно дым пошел, – продолжая следовать за талибом, мысленно отметил он, – то столбом, то коромыслом... Это что же получается? Я охочусь за талибским бандюганом, а кто-то еще открыл охоту на меня самого? И кто бы это мог быть? Кто... Например, талиб мог расшифровать меня раньше, чем я его, и поручить своим здешним приспешникам меня нейтрализовать. Это реально? Вполне. Нестыковка только по личности шпика. Он вроде бы русский. Хотя... Сегодня это уже вовсе не какой-то там нонсенс. Вон, ваххабитский главарь Саид Бурятский вовсе не кавказец... Да и не один он такой. Возможно, и у здешних
