– Запомни, – сказал он, – у тебя есть двоюродный племянник из Харькова. Зовут Костей, фамилия Зорин. Рожа у него слева в шрамах, сам седой. Вы с детства не виделись, а он вдруг нагрянул.
– Зачем? Да и нет у меня никаких седых племянников. Я еще не старая совсем. Мне, если ты еще помнишь, только…
– Не перебивай, Людок, так надо. Племяш у тебя есть, так и скажешь моему брату, если вдруг поинтересуется. Костя Зорин. Повтори.
– Костя Зорин. Но…
– Заткнись и слушай. Этот Костя попросил тебя устроить его ко мне охранником. Я отказал, потому что рожа у него уж очень непрезентабельная. Ты стала настаивать.
– Я? – изумилась Людмила. – Настаивать?
– Ты, – подтвердил Мотыль. – Я пообещал этого твоего племянника к брательнику пристроить. Вот и вся история. Запомнила или повторить?
– Запомнила, – сказала Людмила, извлекая из холодильника тушку красной рыбы. – Обедать заедешь?
– Нет. Дела. А ты небось уже по сусекам шаришь?
– Вот еще! Даже обидно. Я, если хочешь знать, зарядку делаю. По системе Синди Кроуфорд.
– Это правильно, – одобрил супруг. – Нечего жиром обрастать.
«На себя погляди!» – зло подумала Людмила.
– Тебе бы тоже не мешало… – начала она.
– Знаю, – оборвал он. – Как раз в бассейн направляюсь. В здоровом теле здоровый дух. Пока.
С этими словами он отключил связь.
Горестно вздохнув, Людмила принялась намазывать маслом свежеиспеченный белый батон, пахнущий сдобой и топленым молоком. Настроение быстро пошло в гору.
Волоча по полу спадающие шлепанцы, Александр Викторович пересек душевую, включил воду, отрегулировал ее и встал под теплые упругие струи, приятно массирующие кожу. Фыркая, как кит, он принялся хлопать себя по жирной груди и поворачиваться то так, то эдак, рискуя развалить хлипкую пластиковую кабинку.
Ему было хорошо. Он был вполне доволен собой. Жаль, конечно, что Лакрицин откинул копыта, но, кажется, ему найдена подходящая замена. Этот Зорин с исполосованной мордой, конечно, парень недалекий, туповатый даже, но так оно и к лучшему. Информацию сливать ума много не надо, справится. Главное, чтобы Серега не заартачился. Подозрительный, сволочь. Даже родному брату не доверяет…
Кое-как промокнув туловище полотенцем, Александр Викторович Мотыль выбрался из душа и отправился в бассейн. Там, укутанные в простыни, уже ожидали три профессиональные русалки с заколотыми волосами. При виде босса они синхронно заулыбались и захлопали ресницами.
– В воду, – скомандовал Мотыль, указывая на гладкую поверхность наполненного до краев бассейна, от которого поднимался прозрачный парок.
Взвизгивая так, что их голоса отдавались под высокими сводами, девушки избавлялись от простыней и сигали в голубоватую подогретую воду. Два охранника, дежурящие возле бассейна, начали переминаться с ноги на ногу, словно им вдруг стали тесными брюки.
Ступая по еще теплым простыням, Мотыль приблизился к бортику и, расставив руки для равновесия, поднялся на него. Его голая туша была столь огромна и величественна, что девушки, глядящие на него из воды, притихли, точно цыплята, над которыми нависла тень коршуна.
– Поберегись! – дурашливо заорал Мотыль и рухнул в бассейн.
Вода с шумом выплеснулась из кафельных берегов. Здешних русалок заколыхало на волнах, как будто они были надувными и невесомыми куклами.
Вынырнув с широко открытым ртом, Мотыль оглушительно ухнул и, подобно неутомимому кашалоту, принялся гоняться за верещащими от неподдельного страха девушками. Правила игры были просты. Кого он догонял, того и топил, раз за разом окуная в воду и возбуждаясь при этом все сильнее. Топил не насмерть, шутя. Но случалось, что нахлебавшихся хлорированной воды бедняжек приходилось потом откачивать, что никак не влияло на эрекцию Александра Викторовича Мотыля. Он терпеливо ждал, пока жертва придет в себя, а потом овладевал ею, порой по запарке забывая спровадить охранников. Эти невинные забавы происходили не чаще двух раз в месяц. В общем и целом они устраивали всех. Девушки получали свое законное вознаграждение, охранники развлекались бесплатным зрелищем, а Мотыль- младший получал свою толику мужского счастья.
– Ого-го, – ревел он, загоняя в угол дородную блондинку, на загорелом теле которой отчетливо проступали формы купальника, коего сейчас на ней не было. – Попалась, которая кусалась!
Барахтаясь, та попыталась поднырнуть под Мотыля, но была поймана за волосы и от неожиданности выпустила воздух, набранный в легкие. Резвясь, он обхватил ее своими толстыми ручищами, не позволяя высунуть голову на поверхность. Две девушки, оставшиеся не у дел, визгливо смеялись, радуясь, что на сей раз отдуваться за всех выпало подружке.
Дав жертве возможность глотнуть воздуха, гогочущий Мотыль вновь окунул ее с головой. Его возбуждение стремительно нарастало. Но в этот момент подал голос охранник по кличке Штопор.
– Александр Викторович, Александр Викторович! – кричал он. – Вам брат звонит. По мобильнику.
– Скажи ему, что я занят! – рявкнул Мотыль-младший, щипая барахтающуюся девушку за филейные части тела.
– Я сказал, – отозвался Штопор, – а он все равно требует. Говорит, если я вас не позову, он меня без потомства оставит.
– Я тебя сам без потомства оставлю, придурок!
– Ну Александр Викторович…
– Ладно, давай, – смилостивился Мотыль.
Отпустив задыхающуюся жертву, он подплыл к бортику бассейна и протянул мокрую руку. Оскальзываясь на мокром кафеле, Штопор подбежал к нему с мобильным телефоном. Мотыль с сожалением поглядел на уплывающую блондинку и приложил трубку к уху.
– Да, – сказал он. – Что стряслось?
– Стряслось, – молвил Сергей Викторович вместо приветствия.
Мотыль насупился. Эрекция стремительно пошла на убыль. Праздник души и тела был испорчен.
Сергей Викторович звонил из своего ресторанчика, прилепившегося возле центрального входа в спорткомплекс «Олимпийский». Днем, как, впрочем, и в любое другое время суток, здесь было малолюдно. Забредали в ресторан лишь случайные люди, не знавшие, что владелец заведения время от времени наведывается сюда со своей многочисленной свитой. Когда это происходило, зал превращался в растревоженный улей. Сновали туда-сюда крепкие молодые люди с рентгеновскими взглядами, по углам перетаптывались какие-то темные личности, официантки принимались бегать как угорелые, игнорируя призывы рядовых клиентов. Одним словом, и уют пропадал, и аппетит, и просто приятное расположение духа. Зато Сергей Викторович и его приближенные чувствовали себя здесь вольготно и уверенно, словно рыбы в воде. Мотыль-старший – кем-то вроде акулы. Остальные, в зависимости от ранга, – хищниками помельче, беззащитными толстолобиками или прилипалами.
Обедал Сергей Викторович за отдельным столиком, сбросив пиджак и деловито закатив рукава белой сорочки. Для затравки он угостился винегретом и отварным языком с хреном, затем деловито выхлебал тарелку грибного супа с гренками и тут же принялся за кролика в сметанном соусе, не забывая налегать на пирожки со всевозможными начинками. В отличие от младшего брата, толстым он не был, а скорее напоминал телосложением слегка располневшего тяжелоатлета.
Молодость Сергея Викторовича отбушевала, отцвела, прошла, как с белых яблонь дым. Его некогда пшеничного цвета челка приобрела пепельный оттенок и поредела. Белки глаз были постоянно розоватыми, хотя, в отличие от младшего брата, бассейн с хлорированной водой он не посещал. Сказывалось постоянное нервное напряжение и нездоровый образ жизни. Будучи человеком неглупым, Сергей Викторович Мотыль понимал, что утраченное здоровье не купишь ни за какие деньги, но менять привычки и режим не желал, а накапливающееся раздражение срывал на окружающих.
Те трое охранников, которые находились в зале, и те двое, что дежурили снаружи, успели познакомиться не только с крутым нравом шефа, но и с его тяжелой рукой. В те дни, когда глаза Мотыля-
