Хизи решительно сжала губы и подняла подбородок, стараясь вернуть себе ту храбрость, которую только что испытывала.
– Ты хочешь сказать, что ты тоже бог?
– Что? О нет. Но боги живут во мне. Очень маленькие, очень незначительные.
– В тебе? Я не понимаю.
Братец Конь помолчал, собираясь с мыслями.
– Существует много видов богов, – начал он. – Есть такие, которые живут в предметах – например, в деревьях или скалах, – есть повелители некоторых мест, некоторых областей. Есть еще боги горы, которых мы называем йяи; они отличаются от всех других, будучи предками животных. Вот, скажем, Мать-Лошадь – прародительница всех коней, а Чернобог – отец всех воронов, и так далее. Эти боги – боги горы – самые могущественные.
– Да, все это мне объяснили, – сказала Хизи невесело. Старик кивнул:
– У богов горы есть младшие родичи, которые бродят по свету. Мелкие боги облачены в плоть животных – вроде тех, кого мы избираем для обряда проводов бога-коня.
– Это я тоже знаю.
– Такие боги живут в телах смертных, а иногда в определенных местах, и такие места становятся их обиталищем, их домом. Но когда их дом оказывается разрушен – животное убито или место осквернено, – они становятся бездомными. Они должны вернуться к великой горе на западе, чтобы снова обрести плоть. Однако иногда удается предложить им, а то и заманить, в другой дом – сюда. – Братец Конь постучал пальцем по своей груди. – Вот почему мы называем себя «ектчаг сен» – костяные замки. Ты видела обитателей моего замка, дитя. Во мне живут и служат мне двое духов, хотя, как и я, они стали старыми и слабыми. Хизи задумчиво посмотрела на Братца Коня.
– И что же эти боги делают, живя в твоей груди?
– Первое и главное их дело – затуманивать взгляд, – мягко ответил старик. – Они даруют выносливость, чтобы вид бога не вошел в тебя, как клинок, не лишил тебя рассудка. Как только у тебя появляется хоть один помощник, как бы ни был он слаб, ты уже можешь противиться этому.
Хизи неожиданно поняла, к чему клонит Братец Конь, и ее глаза широко раскрылись от страха.
– Не хочешь же ты сказать, что и я должна?.. Позволить одному из этих существ поселиться во мне?
Братец Конь внимательно разглядывал собственные ноги.
– В этом нет ничего страшного, – сказал он. – В них редко нуждаешься и совсем не замечаешь.
– Нет!
Старик пожал плечами.
– Таков единственный путь. И я ничего не могу сделать для Перкара. Доверять другому менгу-целителю нельзя, мы ведь не знаем, кто околдовал его. Ты – его единственная надежда, да и самой тебе рассчитывать можно только на себя. До сих пор тебе везло, силы хватало, но ты будешь слабеть, и когда это случится, ни твой друг великан, ни я ничего не сможем сделать. Я знаю, тебе такой путь не нравится, но ты должна понять: я пытаюсь тебе помочь.
– Братец Конь, я не могу! – Хизи беспомощно пошевелила губами в надежде, что они сами найдут нужные слова, чтобы объяснить старику, как боится она потерять себя, перестать быть Хизи. Только страх дал ей силы, когда бог-Река грозил заполнить ее собой, превратить в богиню. Теперь же… Чтобы одно из этих существ, этих чудовищ, поселилось в ней? Как сможет тогда она остаться сама собой?
Но если она не согласится на то, что предлагает Братец Конь, что будет с Перкаром? И что делать им с Тзэмом? Все ее разговоры о том, как она использует свою силу, чтобы помочь им выжить, – должна ли она притвориться, будто никогда ничего такого не говорила?
– Что нужно сделать? – спросила она неохотно.
– Не надо, принцесса, – ахнул Тзэм. Он по крайней мере понимает ее, знает, как ей страшно.
– Я не говорю, что так и поступлю, – пробормотала Хизи. – Я только хочу узнать, как это делается.
Братец Конь кивнул:
– У меня совсем мало времени, потом я должен вернуться к своим обязанностям. Очень, очень неподходящий момент для обучения. – Он протянул руку и вытащил откуда-то из-за спины суму – ту самую, что носил с собой в пустыню. Из сумы он извлек небольшой барабан, тонкий и плоский, как те бубны, в которые били жонглеры при дворе ее отца.
– Я сделал его для тебя, – сказал старик. – Он называется «бан».
– Бан, – повторила Хизи, – так же, как по-менгски «озеро».
– Именно. Барабан и есть озеро.
– Что за чепуха, – бросила Хизи. – Что ты хочешь сказать?
Братец Конь терпеливо объяснил:
– Поверхность озера – поверхность другого мира. Когда ты бьешь в барабан, образуются волны. Существа, живущие в озере, увидят волны, заметят твои удары. Некоторые из них почувствуют любопытство. Шкура, которой обтянут барабан, – старик осторожно его коснулся, но не извлек звука, – это поверхность другого мира или по крайней мере часть того пространства, куда только нам с тобой – и другим, подобным нам – изредка удается заглянуть. И если ты ударишь в барабан…
– Кто-нибудь услышит, – прошептала Хизи; неожиданно она вспомнила другие времена: как-то в библиотеке ей попалась древняя рукопись. За два дня до того Ган показал ей, как расшифровывать иероглифы, объяснил, что все десять тысяч непонятных значков составлены из немногих основных. Хизи
