и мелкая галька, словно кто-то специально уничтожил все живое в окрестностях сотен метров.
- Вон та, - он указал на огромный булыжник, подпирающий стену.
Я подвела Марка к двери, и, убедившись, что он твердо стоит на ногах, направилась в указанном направлении. Камень оказался потрескавшимся керамическим горшком, из которого одиноко торчал засохший цветок. В сухой земле было вырыто небольшое углубление, откуда острой иглой торчал маленький ключ.
- Поторопись.
Замок легко поддался, дверь скользнула внутрь, пропуская нас вперед. Ковровая дорожка заглушала звук наших шагов, уходя куда-то вглубь большого просторного зала.
- Не включай свет, - предупредил меня Марк, медленно, но уверенно продвигаясь вдоль стены.
Я последовала за ним, рассматривая огромный пустой зал, вдоль стены справа были свалены широкие скамейки, а чуть дальше - стулья. Больше ничего разглядеть не удавалось.
- Здесь проходят какие-то собрания?
- Можно и так сказать.
Он замер, возясь с очередной дверью, на этот раз светлой, узкой и деревянной, ведущей, возможно, в стенной шкаф или комнату уборщика. Я терпеливо ждала, переминаясь с ноги на ногу. Могли ли охотники найти нас здесь или мне самой придется искать их, чтобы отдать камень?
- Там дальше ступеньки, - предупредил Марк, первым спускаясь вниз.
Я лишь устало вздохнула, стараясь подавить дрожь от мысли, что мы вновь спускались под землю. И мне было глубоко плевать, что прятать камень у всех на виду стало бы большой глупостью.
Двенадцать ступеней... Казалось, мы спускаемся в ледяную пещеру. Температура резко упала, заморозив металлические перила лестницы, за которые я так отчаянно держалась, чтобы не упасть. Кожа тут же покрылась мурашками, не спасала даже теплая одежда, неужели снаружи и то было теплее, или так только казалось?
- Почему так холодно? - Мои зубы начали стучать, искажая слова.
- Издержки производства, - ответил Марк откуда-то издалека. - Стой там, не двигайся, я найду выключатель.
Я закрыла глаза, все равно темнота здесь оставалась достаточно плотной, и мне не удавалось к ней привыкнуть, чтобы осмотреть, куда именно мы спустились. Единственным, кто остался рядом, был лишь холод, настолько невыносимый, что хотелось бежать наверх.
- Мой отец заболел почти два года назад. - Не знаю, почему мне захотелось это сказать. Но шорох впереди затих - Марк остановился, внимательно меня слушая. - Сначала головные боли, а через месяц он уже не мог работать. Рак головного мозга, врачи ничего не могли сделать.
- Мне очень жаль, Астра. - Его голос смягчился, словно он боялся спугнуть меня. - Такое иногда случается.
- Я каждое утро заходила к нему в комнату, лишь чтобы понять, что становится только хуже.
Он угасал на глазах. Так хотелось запечатлеть каждый момент, проведенный вместе с ним, но прошло всего два года, а я уже с трудом вспоминаю прошлую жизнь. Так хочется вернуться туда, когда я была всего лишь маленькой девочкой, а папа усаживал меня к себе на плечи и носил по городу. Когда он был совершенно здоров, и мы ничего не знали о болезни. Это глупо?
- Нет, всем хочется вернуть обратно, отмотать назад пленку.
- И тебе? - не поверила я.
- И мне. Я хотел бы снова оказаться дома, воевать из-за игрушек с братом, ходить с отцом на охоту, попробовать утром мамину фирменную запеканку. Вся наша жизнь - это путь обратно, попытка вернуться в то беззаботное время, когда счастье не требовало никаких усилий, и было естественным, как дыхание. - Казалось, Марк знал, о чем говорит, словно постоянно думал об этом. - Но мы не можем. Прошлое остается в прошлом, и мы просто идем вперед. Если цепляться за воспоминания, ничего хорошего не выйдет.
- Разве не этим занимаешься ты сам?
- Пусть я стану тебе уроком.
В комнате неожиданно вспыхнул свет, холодный, голубовато-серый. Первым из светлого облака выступил кафельный пол, грязный и местами потрескавшийся, потом высокие серебристо-металлические столы, а позже, странная стена, состоящая из небольших квадратных шкафчиков, и напоминающая колумбарий.
- Это морг? - с ужасом вскрикнула я, слушая собственное эхо, прошедшееся по комнате. - Ты спрятал камень в морге?
- Это частное похоронное бюро, и они порой берут работу на дом, - как ни в чем не бывало заявил Марк, стоящий у стены с отдельными камерами для тел. - Где еще прятать камень
Жизни, как ни среды мертвых?
Он открыл нижнюю дверцу, выдвигая вперед металлические носилки. Я прикрыла ладонью рот, борясь с тошнотой, но к моему облегчению на гладкой зеркальной поверхности лежала лишь белая простыня. Марк сдернул ее, что-то взяв в руку.
- И что будет, если камень коснется мертвеца? - поинтересовалась я, обхватив себя ладонями и стараясь ни к чему не притрагиваться.
- Ничего, - ответил мужчина, ухмыльнувшись. Меня неприятно удивили произошедшие в нем изменения - усталость исчезла, как и гримаса боли, он больше не держался за бок, а стоял ровно, расправив широкие плечи. - Энергия может перейти только в живое тело, иначе ты бы мне не понадобилась. Тем более, ее здесь слишком мало, чтобы запустить мертвое сердце.
Холод в его словах был даже страшнее ледяного воздуха, гуляющего вокруг. Марк что-то повертел в руках, а потом бросил мне через всю комнату.
- Вот, посмотри.
Я инстинктивно поймала, почувствовав в руках гладкий округлый предмет. Камень? Ладонь обожгло, и в горле застыл короткий вскрик. Я разжала кулак, пытаясь отбросить 'уголек', но ничего не нашла в руке - он исчез! Огонь пробрался под кожу, просачиваясь в вены, скользя к предплечью. Ноги подогнулись, и мои колени ударились о холодный кафель. Я согнулась пополам, держась за руку, пытаясь остановить расползающийся по ней жар.
- Что это, Марк? - Он стоял совершенно безразличный к происходящему, словно и не слышал моего крика. - Останови это! Марк! Мне больно!
Что-то двигалось внутри меня, пробираясь к самому сердцу, все ближе и ближе. Я задыхалась, больше не чувствуя холода, потерявшись в бушующем жаре, глотая слезы, сдерживая крики.
Боль стала всем, что окружало меня, что заполняло меня. Секунда, и огонь добрался до сердца, обращая его в пепел. Я ослепла, забыла, что вообще существовала. Тело билось в агонии, проигрывая невыносимой боли. Только она и жар. Больше ничего.
Прошла секунда, а может час, может столько, что мир за этими стенами давно переставал существовать. Я медленно приходила в сознание, чувствуя под щекой холодный кафель, понимая, что лежу на полу. Перед глазами возникли черные туфли.
- Очнулась?
Я подняла голову, встретившись с его заинтересованным взглядом. Он успел переодеться, выбрав чистые темные джинсы и черную рубашку. Ссадины и синяки были уже не так заметны на лице, волосы после душа лежали влажными прядями.
- Ты просто свинья, - прохрипела я, поднимаясь. Кроме легкого головокружения, пожаловаться было не на что - никаких ожогов, даже на ладони, в том месте, где просочился камень.
- Прекрати, Астра. Я думал, мы уже закончили с взаимными оскорблениями.
- Это было до того, как ты заставил меня взять этот чертов камень.
- Проклятый, - устало поправил мужчина, отходя в сторону. - И раз уж сила уже у тебя, может, закончим?
Я проследила за ним взглядом, увидев, что один из металлических столов больше не пустовал.
Белая простыня приняла очертания человеческого тела, или того, что от него могло остаться за столько времени.
- Я не собираюсь этого делать. - Камня больше не было, но охотники вряд ли станут связываться с
