— Оставь нас в покое, — прорычал чей-то голос.
Следующий удар тоже пришелся в голову. Дабы прекратить избиение, оставалось только одно — упасть на спину. Что он и сделал, ободрав при этом кожу на затылке. Майрон собрался было откатиться в сторону, сгруппироваться для отражения очередного удара, но тут снова раздался шум, на сей раз с другой стороны. Кто-то открыл дверь в дом. И тут же прозвучал отчаянный крик:
— Майрон!
Проклятие. Отец.
Майрон собрался уже было крикнуть в ответ: «Стой где стоишь, мне ничего не надо, ступай в дом и позвони в полицию, но в любом случае, что бы ни происходило, не выходи во двор!» Но не успел — отец уже бежал в его сторону.
— Сукин ты сын! — орал он на ходу.
— Папа, не надо! — сумел-таки крикнуть Майрон.
Бесполезно. Сын в беде, и, как это всегда бывало и прежде, отец спешит на выручку. Все еще лежа на спине, Майрон попытался разглядеть своего обидчика. Это был рослый мужчина с крепко стиснутыми кулаками, но он допустил оплошность, повернувшись на звук голоса Эла Болитара. И тут же поразительным образом его облик изменился. Кулаки разжались, и весь он как-то обмяк. Майрон не тратил времени даром. Ногой он ударил противника в правую лодыжку и готов бы уже взять ногу в захват, рвануть на себя, порвать сухожилие, да мало ли что еще, когда увидел, что с другой стороны на него бросился отец — бросился в буквальном смысле, несмотря на свои семьдесят четыре года. Против этого здоровенного дылды у отца не было ни малейшего шанса, и скорее всего он сам это понимал. Только это не имело никакого значения.
Отец Майрона вытянул руки, как квотербек, встречающий крайнего нападающего. Майрон захватил ногу противника, но дылда даже не поднял руки, чтобы защититься, и Эл Болитар вцепился в него.
— Прочь от моего сына! — взревел отец, рванув на себя противника и падая вместе с ним на землю.
Майрон удвоил быстроту движений. Он встал на колени и замахнулся открытой ладонью, собираясь попасть негодяю в нос или горло. Отец в беде — нельзя терять времени. Необходимо вырубить этого типа как можно быстрее. Он схватил его за волосы, выволок на свет и буквально оседлал. Далее Майрон стиснул кулак и готов был уже врезать ему прямо в переносицу, когда свет упал на лицо нападавшего. Увиденное заставило Майрона на мгновение застыть. Нападавший повернул голову налево и обеспокоенно вглядывался в Эла. Лицо, черты — в них столько знакомого.
А потом Майрон услышал, как мужчина, которого он придавил к земле — да нет, не мужчина, еще подросток, — выдавил всего одно слово:
— Дедушка?
И голос был молодой, никакого рыка.
— Микки? — Отец сел на земле.
Майрон посмотрел на племянника; тот, в свою очередь, повернулся к нему. Взгляды их встретились, глаза точно такого же цвета, что и у него, и потом Майрон будет клясться, что испытал в ту минуту настоящее потрясение. Микки Болитар, племянник Майрона, сбросил с головы его руку и с трудом повернулся на бок.
— А ну-ка отпусти меня.
Отец все никак не мог перевести дыхание.
Майрон и Микки вышли из ступора и помогли ему подняться на ноги. Лицо его раскраснелось.
— Все нормально, — сказал отец, морщась. — Пустите меня.
Микки повернулся к Майрону. В Майроне было шесть футов четыре дюйма роста, и, судя по всему, Микки от него не отстанет. Малый был широкоплеч и плотно сложен — в наши времена все подростки поднимают тяжести, — и все-таки это был еще ребенок. Он ткнул Майрона пальцем в грудь.
— Держись подальше от моей семьи.
— Где твой отец, Микки?
— Я сказал…
— Что ты сказал, я слышал. Где твой отец? — повторил Майрон.
Микки отступил на шаг назад и посмотрел на Эла Болитара.
— Извини, дедушка, — произнес он, и голос его прозвучал совершенно по-детски.
Отец стоял согнувшись, упершись руками в колени. Майрон подошел поддержать его, но тот лишь отмахнулся. Выпрямился сам, и на его лице появилось выражение, похожее на гордость.
— Ладно, Микки, все понятно.
— То есть что это значит — понятно? — вскинулся Майрон. — Мне вот, например, совершенно ничего не понятно.
— Говорю, отваливай, оставь нас в покое.
Увидеть своего племянника впервые в такой ситуации — было в этом нечто ирреальное и захватывающее.
— Слушай, а почему бы нам не войти в дом и не поговорить обо всем спокойно?
— А почему бы тебе не отправиться куда подальше?
Микки бросил на деда еще один тревожный взгляд. Эл Болитар кивнул, как бы говоря: ничего, все в порядке, — после чего Микки просверлил Майрона тяжелым взглядом и скрылся в темноте. Майрон бросился было за ним, но отец остановил его.
— Пусть идет. — Лицо у Эла Болитара пылало, дышал он тяжело, но все же усмехался.
— С тобой все нормально, Майрон?
Майрон прикоснулся ко рту. Из губы сочилась кровь.
— Жить буду. Что это ты улыбаешься?
Отец посмотрел на дорогу, туда, где в темноте исчез Микки.
— У малого гормоны взбунтовались.
— Издеваешься?
— Да брось ты, — отмахнулся отец. — Ладно, пошли в дом, поговорим.
Они направились в гостиную на первом этаже. Сколько Майрон себя помнил, у отца всегда был «Баркалаунджер» — кресло-динозавр, ручки которого пришлось в конце концов склеивать скотчем. Теперь его сменил «Мультплекс-2», целое сооружение со встроенными рычагами для откидывания спинки и баром. Майрон купил его в магазине «Мебель со скидками от Боба», хотя поначалу колебался, стоит ли это делать, — уж больно раздражала радиореклама этого заведения.
— Честное слово, мне ужасно жаль, что все так вышло со Сьюзи.
— Спасибо.
— Ты хоть знаешь, что там стряслось?
— Пока толком не знаю. Пытаюсь докопаться. — Лицо отца все еще было красным от напряжения. — Тебе точно ничего нужно?
— Да нет, все в порядке.
— Где мама?
— Пошла куда-то с тетей Кэрол и Сади.
— Я бы выпил стакан воды, — сказал Майрон.
— Приложи к губе лед, а то распухнет.
Майрон поднялся на три ступени по лесенке, ведущей на кухню, прихватил два стакана, налил в них воды из роскошного графина. В морозильнике обнаружилось несколько упаковок со льдом. Майрон взял одну и вернулся в гостиную. Он протянул отцу стакан с водой и сел справа от него.
— Просто в голове не укладывается, — сказал Майрон. — Первый раз в жизни вижу собственного племянника, и он нападает на меня.
— И ты винишь его в этом? — спросил отец.
— А не следует? — Майрон выпрямился в кресле.
— Мне звонила Китти, — пояснил отец, — и рассказала, как ты подстерег ее в торговом центре.
— Ах вот как? — Впрочем, можно бы и догадаться.
