фельдфебеля.
Жду.
Терпеливо лежу на земле и прислушиваюсь. У часового почти два часа в запасе. В принципе, он к своему посту не привязан, может и отойти на несколько метров туда-сюда. А вот станет ли он это делать? Какие приказания отдал часовым Мойс?
Пять минут…
Смотрю на светящиеся стрелки часов — их у Фишке в ранце раскопать удалось. Хорошие часы, и чего он их так прятал? Тоже у кого-нибудь позаимствовал?
Десять…
Еле слышный шорох! Справа!
Как раз там, где стоит часовой…
Значит, он услышал-таки треск плетня.
Окликать не стал, стало быть, обер-фельдфебель всё-таки инструктаж провел. Ну, прямо-таки реактивный мужик, иначе и не скажешь! Всё успел!
Значит, часовой настороже и вполне резонно опасается. Ну, что ж, не будем его попусту нервировать всякими там шорохами и постукиванием падающих камешков. Полежим тихо — у кого нервы крепче?
Прошло ещё около двух минут, я старался даже и не дышать.
Вспышка!
Это мои глаза уже к темноте привыкли, оттого и показался мне вспышкой свет обыкновенного карманного фонаря.
Луч пробежался по огороду, на секунду задержавшись на куче, под которой я лежал, двинулся дальше… потух. Но я успел услышать стремительное движение со стороны часового — он сменил позицию. Умный мужик и рисковый. Обозначил свою позицию и провоцирует возможного неприятеля на открытие огня. Ну-ну, родной, тут тоже не фраера…
Подождём. На пост-то он всё равно вернутся должен, ведь так? А вдруг сейчас по дороге парадным маршем входит в деревеньку целый партизанский батальон? Есть такая вероятность?
Присутствует.
Ничуть не меньше той, что где-то поблизости от огородика ныкается вражеский диверсант.
А станет ли часовой стрелять?
Если поймет куда — станет. Но он не понял пока, хотя и кучу ботвы всё же высветил. Ну и правильно — больно уж она на пустом месте выделяется, прямо-таки взор притягивает. Но есть нюанс…
Чтобы к ней подползти — надо преодолеть метров семь совершенно открытого пространства. Это сначала она кажется таким вот идеальным укрытием, а если подумать…
Надо полагать, он подумал. И луч фонаря зашарил уже совсем по другим местам. С ожидаемым результатом — нет там никого. Напоследок часовой опять осветил кучу ботвы.
Пусто.
Нет тут никаких диверсантов, увы…
А может — и к лучшему. Не надо стрелять, рискуя получить автоматную очередь в ответ. Можно возвратиться на пост и дожидаться там смены.
И немец, уже не скрываясь, затопал сапогами, возвращаясь на свое место.
Ну и ладушки!
Ты — к себе, а я — к себе.
Куда это?
Да есть такое место, где никто искать не станет. Даже если всю деревню перевернут, туда не пойдут.
Солдаты вернулись часа через три, я даже задремать успел. Проснулся, только когда расслышал скрип телеги и голоса подходивших солдат. Скрипнули двери сарая, и вошедший осветил его внутренности фонарем.
— Всё в порядке! — крикнул он, и я узнал голос Мойса. — Заносите сюда!
Послышался топот ног, и сквозь щели в потолке стали видны солдаты, заносившие в сарай убитых мною в лесу немцев.
— Укладывайте вдоль дальней стены.
Ну, хоть не подо мной! И на том тебе спасибо, обер-фельдфебель.
— Выставить пост у входа.
Опасаешься, что убитые куда-то убегут? Вот уж сомневаюсь… Но за пост — спасибо. Высплюсь, ибо никто сюда просто так уже не ввалится.
Выискивая себе возможную засидку, я первым делом вспомнил именно про этот сарай. Ведь в лесу трупы не оставят, и хоронить там не станут. Привезут в деревню. Не в дом же их потащат? Правильно, но и на улице не оставят. А другого места, кроме этого сарая тут нет. Он достаточно вместительный, правда, потолок весь в щелях. Зато — крыша не течет и стены относительно целые. Есть в них щели, не без того. Но мертвым уже сквозняк не страшен. А никого живого с ними рядом не будет — кому охота сидеть в компании покойников? Да ещё на сквозняке. Вот про часового у входа я не подумал. Хотя мне он не опасен. Внутрь солдат не полезет, да и я никуда вылезать пока не собираюсь. Дня два — это уж совершенно точно!
Командиру второго батальона
405 гренадерского полка
121 дивизии вермахта
Майору Рихарду Бохентину.
Р А П О Р Т
Докладываю Вам, что 16 апреля 1942 г. мною, для расчистки и ремонта подъездных путей, было направлена группа солдат из числа первого отделения второго взвода моей роты, под командованием ефрейтора Мюртца. Указанная группа должна была прибыть в расположение части в 20.00. В обусловленное время группа не прибыла по месту расквартирования, поэтому, в 20.30 обер-фельдфебелем Мойсом был направлен посыльный для выяснения причин опоздания. В 21.45 посыльный доложил обер- фельдфебелю о том, что все, направленные для ремонта подъездных путей, солдаты погибли в результате нападения неизвестных. Мойс поднял по тревоге личный состав, отправил посыльного за мной (я находился в этот момент в расположении третьего взвода) и принял меры к эвакуации тел погибших солдат в расположение части.
В 01.48 все солдаты, принимавшие в этом участие, возвратились в деревню. Ввиду наступившей темноты, поиски нападавших и осмотр места боя не производились. Мною были осмотрены тела погибших и отдано распоряжение поместить их до утра под охрану.
Обо всем произошедшем было немедленно доложено по команде.
17 апреля 1942 г. в 10.35 из расположения штаба батальона прибыл обер-лейтенант Киршгофен, которому было поручено расследование данного происшествия. Сопровождая обер-лейтенанта, я, взяв с собою охрану, выехал на место происшествия. По его указанию, солдатами было произведено прочесывание леса. В дальнейшем, по его указанию, силами моей роты были организованы мероприятия по поиску нападавших. Указанные мероприятия продолжаются по настоящее время. Об их результатах мною будет подан отдельный рапорт.
Наши потери составляют:
Убитыми — 1 ефрейтор и 12 рядовых солдат.
Раненых — нет.
Пропал без вести старший стрелок первого отделения второго взвода пятой роты второго батальона Красовски Макс.
Исполняющий обязанности командира
пятой роты второго батальона
405 гренадерского полка 121 дивизии вермахта
Лейтенант Карл Морт.
